Должок кровью красен - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 8

Подумал коммерсант, почесал в затылке… И согласился памятник с чужой могилы приобрести. Да и цена подходящая: ровно вполовину дешевле мраморного надгробья со скорбящей бабой, а выглядит-то куда богаче! Точь-в-точь как у двоюродного брата, который пять лет назад на машине разбился. Подписал мужик договор, заплатил деньги, вернулся, чтобы еще раз покупкой полюбоваться, взглянул на приметную царапину, да в обморок и грохнулся. Короче говоря, памятник тот вовсе не из соседнего города и не с кладбища старинного, что под снос пошло. С нашего Долгобродского кладбища памятник оказался. С могилы брата, в аварии погибшего…

Естественно, вопрос возникает: куда же милиция и прокуратура смотрят? А никуда не смотрят. Потому что менты наши Булата Амирова любят. А он им за это деньги дает – чтобы еще больше любили. Умерших родственников ментовских под бэушными надгробьями хоронит по льготному тарифу. Места им на кладбищах лучшие организовывает. А самое главное – за все время существования «Ритуала» не зафиксировано ни одного заявления об осквернении могилы или воровстве ритуальной собственности покойных. Потому как памятники воруются грамотно и с умом. А раз нет заявления – и уголовное дело нет смысла возбуждать.

Утро туманное, утро седое; всего-то конец августа на дворе, а белые клочья по всему кладбищу стелются, за ограды, памятники да стелы цепляются. В низинах туман так густо разлит, что лишь верхушки надгробий да крестов из белой ваты торчат.

Идет Иван главной аллеей, помахивает сумкой с саперной лопаткой да топором, у Кати позаимствованными.

Неожиданно откуда-то спереди, из молочного марева, выплывает высокий визжащий звук. Еще мгновение – и два слепых электрических конуса скользят по лицу Зарубина. Нарастает визг, выплывают из белого марева расплывчатые желтые пятна.

Остановился Иван: что это?

По главной аллее Дмитровского кладбища медленно катит тяжелый «Урал». Обыкновенный «Урал», каких сотни. Но то, что позади кабины возвышается, сразу на себя внимание обращает: эдакий гибрид маленькой высоковольтной мачты и зенитного пулемета. Но это так только в густом тумане кажется. А если присмотреться хорошенько, сразу ясно становится, что оборудован грузовик небольшим механизмом вроде подъемного крана.

В кузове – трое. Ежатся от холодка утреннего, курят, на ладони красные хукают, перебрасываются ленивым матерком.

В кабине «Урала» – еще двое.

На водительском месте – молодой крепкий мужик в потертой кожанке. Нерусский мужик, сразу видно: лицо смуглое, волосы черные, нос крючковатый. Цепким взглядом впереди себя вперился, силится сквозь туман перспективу аллеи кладбищенской рассмотреть. Лишь изредка сквозь зубы цедит, к соседу не оборачиваясь:

– Долго эщо?

Рядом с водилой – куцый, невыразительный мужчинка с красными слюнявыми губами. Смотрит на водилу-кавказца подобострастно, преданно, с собачьей ласковостью.

– Еще метров пятьдесят, – пыхтит похмельно, дыша перегаром и чесноком. – Ну и туманище – ни хрена не видать!

– Слыш, Валык, а ты спьяну ашыбыться нэ мог? – крючконосый ему, не оборачиваясь.

– Да что ты! Еще на прошлой неделе памятник этот засек. Дважды ходил, измерял… А главное, родственников у покойников этих никого не осталось!

Сообщил ханыга о родственниках, кашлянул и отвернулся – как человек, который не слишком убедительно врет.

Плывет огромная машина в тумане, противотуманными фарами дорогу освещая. Лежат волосатые клешни кавказца-водилы на руле. А Валик Кучинский – это он рядом сидит, тот самый любитель халявы, который вчера вечером так некстати Ивана Зарубина опознал, – все время головой по сторонам вертит.

Мало кто в нашем городе знает о побочном промысле Валика.

Даже в ментовке, где он добровольным стукачом подвизается, и то не догадываются. Да и сам Кучинский о своем маленьком промысле распространяться не желает, потому как за такие дела у нас побить могут, и даже до смерти. А промысел этот такой: в свободное от работы время (а оно все свободное) лазит Кучинский по городским кладбищам, выискивает могилы бесхозные с надгробьями побогаче. А отыскав что-нибудь подходящее, бежит на Климовку, в дагестанскую фирму «Ритуал», и докладывает: мол, отыскал классный памятник белого мрамора, могила запущена. Дагестанцы, по своим каналам родственников покойника пробив, отправляются на кладбище и оценивают находку, после чего отстегивают следопыту за наводку.

Вертит Кучинский головой быстро-быстро, будто она у него на шарнирах.

– Стоп, стоп! Приехали! – радостно. – Вон за тем деревом тормози…

Открыл Валик дверку, на влажную траву спрыгнул.

Водила-дагестанец – за ним.

Подошли к обелиску красного гранита, сверились – верно, тот самый памятник, который наводчик пару дней назад показывал.

Неухожена могила. По всему видно – давно тут людей не было. Калитка металлическая землей заплыла. На холмиках крапива в человеческий рост да мусор.

На красном граните – два фотоснимка.

Слева – пожилая женщина с уставшим лицом. Справа – моложавый мужчина.

И надписи: «Зарубина Мария Васильевна, 1932–2002». «Зарубин Алексей Иванович, 1935–2007».

Возвышается на главной кладбищенской аллейке «Урал». Желтый свет фар в тумане растворяется. Двое мужиков из тех, что в кузове приехали, уже в ограде суетятся. Грязными сапожищами по холмикам могильным топчутся, дисковой пилой-болгаркой металлические штыри спиливают, которыми памятник к цементной подушке крепится. Третий в кузове подъемный механизм разворачивает. Визжит пила-болгарка взбесившейся бор-машиной, сыплют в пожухлую траву синие искры. Один штырь перепилили, второй, третий…

А водила-дагестанец, который в группе захвата за главного, процессом руководит.

Грузят мародеры кладбищенские памятник на салазки, с подъемного крана свисающие, крепят металлической сеткой и не замечают: подошел к передку «Урала» какой-то мужик.

Роста огромного, кудри смоляные, чуть сединой тронутые.

В ногах – сумка матерчатая с каким-то инструментом.

Явно не по себе подошедшему: остолбенело стоит, глазам своим поверить не может…

Стоит Иван, смотрит, как памятник с могилы родителей среди бела дня воруют, и никак увиденному поверить не может.

Да и какой нормальный человек в такое поверит! Такое даже в самом кошмарном сне не пригрезится… И лишь когда поставили мародеры надгробье на салазки, сбросил с себя Зарубин оцепенение.

– Да что же вы, суки рваные, делаете! – крикнул, да так зычно, что все – и те, что в ограде памятник на салазки ставили, и тот, который подъемом руководил, и дагестанец-водила – враз к нему обернулись.