Должок кровью красен - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Зверев cтр.№ 43

– И что теперь? Собираешься меня показаниями самоубийцы к стенке прижать? Двадцатилетней-то давности? Да грош им цена!

– Для тебя – грош цена. – Иван, медленно закипая. – А для меня – нет. – Закурил Зарубин и, взглядом пронзительным собеседника резанув, неожиданно разговор в другое русло перевел: – А теперь давай о твоем друге Хомуталине побеседуем.

Вздрогнул Янчевский, фамилию бизнесмена услышав.

– Тебе это зачем?

– Сейчас узнаешь…

Вздрогнул Кирюха татуированный, фамилию бизнесмена услышав…

Сидит юноша в подвале сыром, весь в слух обратился. Но не сразу решил он разговор наверху подслушать. Сперва испугался несказанно – это когда Владимир Иванович громко так вымолвил: «Одни мы с тобой на даче, товарищ следователь!..» Думал, все, кранты: мусорилы позорные по его душу пришли. Но это он сперва так подумал, потому как уже через минуту понял, для чего хозяин так громко фразу страшную произнес. Знак это был для Кирилла; мол, сиди в своем подвале мышью подпольной, не высовывайся, а я все решу.

И, осознав очевидное, успокоился. А успокоившись, послушать решил – о чем же это, интересно, хозяин со следователем беседуют?

Странная у них беседа выходит. Ни о пишущей машинке «Ятрань», Кириллом с этой дачи украденной, ни о самом малолетнем преступнике речи нет. О какой-то неизвестной Оксане, самоубийством покончившей, говорят. О какой-то предсмертной записке. О каком-то Супруне, которого – вот бы уж никогда не подумал! – Владимир Иванович зарезал.

Но фамилия Хомуталина – того самого бизнесмена, который через хозяина дачи заказал бочки с краской поджечь, – заинтриговала.

Что ж это за Хомуталин такой загадочный? И откуда менту пришлому известно, что именно бизнесмен этот гребаный поджог на Залинии сотворил?

Стоит Кирилл на лестнице подвальной. Тихо-тихо стоит, даже пошевелиться боится. Слушает, недоумевая.

А наверху тем временем вот что происходит…

– Как Хомуталину удалось весь Залинейный район сжечь? – Зарубин, печально.

– Не знаю.

Поднял Зарубин руку с обрезом навскидку и, почти не целясь, на курок нажал… Громыхнул выстрел, просвистела пуля в сантиметре от уха Янчевского и в тот же момент в бревенчатую стенку вонзилась. Втянул чекист голову в плечи, и на лице его, как на фотобумаге, в проявитель погруженной, мгновенный испуг выявился…

Хмыкнул Иван понимающе.

– Не бойся… Пока. Если бы сзади тебя кирпичная кладка была, могло бы и рикошетом задеть. А тут бревна. Вот почему в деревянных домах стрелять хорошо. Ну, так ты не ответил на мой вопрос. Как?

– Не знаю, – Владимир Иванович насилу выдавил.

Смотрит Янчевский на обрез Зарубинский. Затравленно смотрит. Прикидывает – что предпринять можно? На соседей надеяться, на то, что они, выстрел заслышав, в ментовку позвонят? Бесполезно. Будний день сегодня, никого на дачных участках вроде бы нет. На Кирюху, в подвале сидящего, тоже надежды никакой. Не защитник малолетка татуированный старшему офицеру конторы. Слава богу, сообразил хоть, что вылезать нельзя!.. Стало быть, самому себе помогать надобно…

Взглянул чекист на плиту газовую, на чайник закопченный и – неожиданно:

– Я чаю выпью.

Передернул Зарубин плечами.

– Пей, коли тебе легче от этого станет.

Стоит Янчевский у плиты, зажигает конфорку и, даже Ивана не видя, спиной чувствует, что ствол в его сторону наведен…

Стоит он и ощущает в себе звериное желание выжить. Страшно хочется выжить – до сердечного теснения, до душевного томления… До рези в яйцах.

Засвистел на плите чайник, и хозяин, знак собеседнику сделав, – мол, обожди, продолжим! – с табуретки поднялся. К плите подошел, тряпку взял, чтобы о ручку горячую не обжечься… Наклонил голову и чуть влево повернул – посмотреть, что Иван делает.

Схватил Владимир Иванович чайник с кипятком – и в голову Ивану швырнул.

Но опытен Зарубин, да и реакция у него отменная. Пригнулся Иван мгновенно, и просвистел чайник горячий над его головой.

Дзинькнуло разбиваемое окно, и в ту же секунду стеклянный звон заглушил грохот выстрела.

Отлетел чекист к стене бревенчатой; на лбу его, как раз между бровями, затемнела правильная черная точка…

– За Оксану. – Иван резюмировал и, бросив прощальный взгляд на чекиста, к двери шагнул.

– Внимание, всем постам. Разбойное нападение в дачном кооперативе «Ручеек», район деревни Знаменка. Передаем приметы предполагаемого преступника. Возраст – около сорока лет, черноволосый, кудрявый, широкоплечий, высокий. Одет в темную куртку, темные брюки. Преступник вооружен огнестрельным оружием. Повторяю: разбойное нападение в дачном кооперативе «Ручеек»…

Не сразу Кирюха из подвала своего вылез. А вдруг тот мужик с ружьем что-то забыл и вернуться надумает? Лишь минут через десять осторожно надавил он головой на люк, наружу выглянул…

Первое, что увидел Кирилл, – модный штиблет. Паленая телячья кожа, толстая подошва с тисненой надписью не по-русски, шнуровка тоненькая… Совсем близко от люка; руку протяни – и достанешь. Сперва удивился Кирюха картинке, в кадре возникшей, но спустя мгновение удивление страхом сменилось: вспомнил он, на ком обувь такую видел. На хозяине. Не шевелится нога в модном штиблете. И уж не зашевелится никогда…

Вылез пацан из подвала, смотрит. Лежит Владимир Иванович у стены, между газовой плитой и холодильником. В странной ломаной позе лежит, откинув в сторону одну ногу и опустив голову на грудь. Струйка темной крови изо рта течет. Пятно алое на куртке расплывается. И правильная круглая дырочка меж бровей…

Смотрит Кирилл на труп завороженно. И хочется подойти, и страшно.

Первая мысль – убежать. Быстрее, быстрее, пока менты не нагрянули. Потому как пить дать его, преступника малолетнего, в убийстве хозяина обвинят. Но эту мысль другая перекрывает: Владимир Иванович-то, оказывается, человек богатый!

Могут ли деньги тут, на даче, храниться? Вполне.

Уркаган малолетний даже предполагает, где именно. В спаленке, за шкафом зеркальным, еще две недели назад заприметил Кирюха потайную железную дверку в стене. Когда в отсутствие хозяина дачу обследовал. Конечно, не смог малолетка ту дверку открыть: замок там какой-то слишком мудреной конструкции! Но ведь ключ может быть и в кармане убитого!

Подходит Кирюха к мертвецу – осторожно так, словно боится, что тот воскреснет да за руку его схватит. Присел на корточки, отвернулся, чтобы в лицо жуткое не смотреть. В один карман руку сунул, в другой… Бумажник, ключи от машины, какие-то документы… Расстегнул татуированный юноша верхнюю пуговичку сорочки покойного, смотрит – а рядом с крестиком ключик на веревке свисает. Словно у школьника из группы продленного дня. Рванул Кирюха ключик на себя – мотнулась голова окровавленная, и оборвалась веревка…