Гнев божий - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 85

Страница

Через несколько лет придет расплата – в виде агентов пакистанской разведки, вместе с душманами ворвавшихся в здание миссии ООН и обрывка троса на фонаре, из которого душманы наскоро сделали петлю…

В пятнадцать часов радио и телевидение Кабула передало сообщение президента о попытке государственного переворота. Учитывая, что президент в это время находился в правительственном бункере, заявление явно было записано задолго до шестого числа. В нем президент обратился к военнослужащим сороковой дивизии и базы Баграм (уже знал!) с предложением задержать Таная и следующих с ним лиц, а ко всем мятежникам – сложить оружие до четырех часов утра седьмого марта, гарантируя им безопасность. В этом же обращении президент объявил о кадровых перестановках: М.А. Ватанджар освобождался от должности министра внутренних дел и назначался министром обороны, а министром внутренних дел назначался халькист Р.М. Пактин. С девятнадцати ноль-ноль текущего дня в Кабуле объявлялся комендантский час.

В середине дня седьмого числа, применив огнеметы «Шмель», сотрудники спецотрядов ХАД заняли здания Министерства обороны и Главного политического управления армии, прекратил сопротивление и пятьдесят второй полк связи, в результате чего связь снова перешла под контроль президента и его людей. Несмотря на взятие зданий Министерства обороны, сопротивление в этом квартале оказывалось до ночи. Основные же бои развернулись против восьмой пехотной дивизии, четвертой и пятнадцатой танковых бригад.

Помимо этого президент дал команду бомбить Баграм.

Мятеж

Тем, кто еще сохранил остатки разума, – все стало ясно уже седьмого числа. Кое-кто продолжал надеяться и доселе.

Не поднялись провинции. Сюр, безумие – когда в Кабуле полыхало пламя антиправительственного мятежа – в ста… даже меньше километрах от столицы, в провинции Нангархар шли бои с душманами. Может быть, расквартированные там воинские части и поддержали бы Таная, в конце концов, он был своим, военным и пуштуном, ничем не запятнавшим себя. Кадыр тоже был с ними, а Кадыру в армии верили многие, считая его истинным вождем революции, единственным, кому удалось устоять при всех перипетиях афганской политики, в ненависти, в бессмысленной и безумной политической грызне. Но… как выступить, когда на позиции наседают муджахеддины, наемники, китайские добровольцы [98] , пакистанские коммандос? Как оставить позиции, когда эти позиции тут же займут моджахеды и на твоих плечах докатятся до Кабула?

Президенту удалось договориться с племенами – Баграм был не в пуштунской зоне ответственности, рядом были банды Масуда, и если сам Масуд благоразумно воздержался от того, чтобы делать выбор и вставать на сторону грызущихся крыс, то некоторые другие племена, в основном узбекские – выбор сделали. Не последнюю роль в их выборе сыграло то, что на сторону президента безоговорочно встал Достум – герой для всех узбеков.

Седьмого же на взлете разбились два истребителя-бомбардировщика, сбитые огнем племенных формирований, подступающих к аэродрому. Баграм непрерывно бомбили, президент направил сюда всю авиацию, которая у него была. Надо было что-то делать…

Ночью, как смогли, восстановили ВПП, перепаханную бомбами с президентских самолетов. Исправными оказались два самолета – Ан12 и Ан32. В оба загрузились сподвижники Таная, там же была часть секретных документов. Утром, как только занялся рассвет, оба самолета, едва не потерпев катастрофу на изрытой бомбами ВПП, все же взлетели, один из самолетов вел сам Абдул Кадыр, первоклассный, учившийся в Советском Союзе летчик. Самолеты взяли курс на Пакистан.

В чем Танаю никак нельзя было отказать – так это в личной смелости; став министром, он не утратил ее ни на йоту. Вместе с горсткой своих сторонников он взялся удерживать аэродром до тех пор, пока не взлетят оба самолета. Для них самих под парами стояла восьмерка, Ми-8, единственный целый, работоспособный вертолет в Баграме. Они должны были уйти последними, с ними же были основные документы, в том числе планы организации обороны всех провинций Афганистана, планы действий в разных ситуациях, списки агентуры военной разведки.

Капитан Алим Шариф, уже раненый, но не сильно, стрелял из пулемета, добивая последний барабан, лежа на самом краю ВПП Баграма. Со стороны гор наступали племенные ополчения – те же моджахеды, которые замирились с правительством, чтобы получать деньги с обеих сторон – с той стороны границы за продолжение джихада, а с этой – чтобы они его не вели. Вся их активность сводилась к грабежам на дорогах. Они жили рядом с дорогой на Кабул, спускались на нее и грабили караваны с помощью, идущей из СССР, а помощь эту потом продавали в кабульских дуканах – вот тот единственный джихад, какой они вели и какой были согласны вести. Но теперь, в этот раз, они воевали всерьез, и не потому что их попросил президент и его люди. Во-первых, они были узбеки, а Танай и все, кто с ним, – были пуштунами, долгие годы пуштуны господствовали в Афганистане, притесняя другие народности, и в кои-то веки раз представилась возможность отомстить за вековое унижение. Во-вторых, Танай был сильным человеком, все это знали, опасались, что, если он придет к власти, может быть то же самое, что и при Амине, тогда никто и не думал грабить на дорогах. В-третьих, президент тайно посулил за Таная немалые деньги, а захватить кого-то в плен и продать тому, кому этот человек нужен, – было деянием, достойным воспевания в стихах и в песнях. Поэтому узбекские малиши – бородатые, в черных повязках на голове – воевали как следует. От души.

Капитан, оглохший от стрельбы, почти непрерывно бил по мелькающим в пыли черным фигуркам, с той стороны били пулеметы, с гор стреляли из безоткаток – но стреляли плохо, потому что было далеко, узбеки не умели наводить, а ближе не давал подойти огонь последних защитников Баграма.

Последний самолет с ревом пронесся за спиной по полосе, со всех сторон вставали столбы разрывов, визжали пули – но даже сквозь грохот боя капитан услышал два резких свистка, один за другим. Сигнал к отходу…

Добив последние патроны в барабане, капитан вскочил, отстреливаясь из своего автомата, побежал к искореженным ангарам, где раскручивал лопасти Ми-8. Министр обороны, стоя у бортового пулемета, лично бил по наступающим узбекским малишам, сдерживая их до того, пока последний из его людей, защитников Баграма, не поднимется на борт готовящейся отлетать «вертушки [99] ».

Черный столб разрыва встал совсем рядом, куски бетона и сталь хлестанули по телу Алима, отброшенный взрывной волной, он упал на бетонку, багряня ее своей кровью, и подумал – все. Хотел достать пистолет, чтобы застрелиться, но именно рука приняла в себя большую часть осколков, рука и нога, и они были небоеспособны, он не мог пошевелить руками – но сознание не потерял, все видел. В том числе и то, как кто-то, подскочив, потащил его за собой, к вертолету…

Страница