Узник страсти - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Блейк cтр.№ 54

Ее груди с голубыми прожилками вен и коралловыми сосками были словно вырезаны из мрамора, их симметрия была безупречна. Он сжал их ладонями и наклонился над ней, чтобы вкусить их сладость, провел губами по ароматной ложбинке между ними, а затем скользнул по изгибу ее талии и вернулся к животу, чтобы найти мягкий бугорок в том месте, где ее ноги соединялись. Нежно, с щедростью, граничащей с благоговением, он отыскал своими теплыми влажными губами источник самого изысканного наслаждения.

Она была охвачена таким вихрем желания и острого томления, что почувствовала себя обнаженной не только телом, но и душой. В его прикосновении было волшебство и какое-то собственническое ощущение, и в этот момент у нее не было желания оспаривать ни то, ни другое. Ее руки слегка дрожали, когда она сомкнула пальцы на его плече, и ее захлестнула волна такого радостного удовольствия, что оно даже чем-то напоминало мучительное страдание.

Она как бы растворялась изнутри. У нее не было другого желания, другой цели, помимо этого единения. Ее кровь кипела в венах, а на глазах выступили обжигающие слезы. Его ласки становились все глубже. Отчаянное желание полностью захватило ее, и она вцепилась в него, вонзив ногти в его плечи.

Медленно приласкав в последний раз, он оставил ее. Она услышала, как он снял с себя одежду и бросил ее на пол. Кресло прогнулось, когда он лег рядом с ней, и вот он уже накрыл ее собой, и она почувствовала, как его упругие ноги прижимаются к ее ногам и медленно раздвигают их. Она почувствовала его осторожное прикосновение, а затем ощутила, как он сильно, но эластично вошел в нее.

Так велико было ее облегчение и столь сильно испытываемое наслаждение, что по ее телу пробежала дрожь, и она издала какой-то сдавленный крик. Бессознательно, зажмурив глаза, она поднялась ему навстречу. Сила страсти, охватившей ее, изумила ее и привела в замешательство, и, закрыв глаза, она покачивала головой из стороны в сторону. Он долго доставлял ей удовольствие, нависая над ней, отступая, наполняя ее снова и снова.

Затем его движения замедлились, он замер и глубоким, вибрирующим голосом сказал:

– Аня, посмотри на меня.

Его слова долетели до нее как бы с огромного расстояния, и в них были слышны одновременно мольба и приказ. С огромным усилием, которое не уменьшилось от преодоления собственной стыдливости, она приоткрыла глаза и устремила на него свой взгляд.

На его лица была забота, сдержанное желание и нечто столько близкое к любви, что могло вполне сойти за искусное притворство. Но, кроме того, в нем было нечто большее – уверенность, которая несла в себе благословение для них обоих.

У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, что отчаяние, охватившее ее, медленно исчезает, испаряется, и остается только это огромное обволакивающее желание. Она провела руками по напрягшимся мышцам его рук и грудной клетки, наслаждаясь с доселе незнакомой ей чувственностью слегка жесткими густыми волосами, упругостью кожи, твердой неподатливостью мышц живота как раз в том месте, где их тела соединялись.

Взглядом она следовала за руками. Затем снова подняла на него глаза, и ее черты смягчились от удивления, хотя ее глаза все еще были слегка затуманены. Он наклонил голову и впился в ее губы. Его руки дрожали от напряжения, он снова начал медленно, толчками входить в нее. Аня, сдавленно вскрикнув, поднялась ему навстречу, чтобы заключить его в себя, вбирая его все глубже и глубже, держа его так, будто никогда не отпустит его. Объединив усилия, они сражались друг с другом.

Это был огромный пожар, жаркое пламя которого поглотило их обоих. Оно прижало их к своему огненному сердцу и затягивало все глубже и глубже. Они с радостью бросились в него, ища остановки, пресыщения, окончательного завершения.

Вместо этого они нашли сияющее великолепие, неощутимое, эфемерное, безупречное окончание.

Аня и Равель отправились в Новый Орлеан через час. Они не поехали порознь: после того, что произошло между ними, возможность этого больше даже не обсуждалась.

Их поведение перед слугами было предельно осторожным. Равель подождал ее внизу и подал руку, чтобы проводить до экипажа. Он помог ей подняться внутрь, а потом забрался сам, сев на противоположное сиденье спиной к лошадям. Они отъехали от дома под прощальные возгласы доброй половины рабов, которые, узнав, что приказано заложить экипаж, под разными предлогами собрались возле дома. Казалось, им хотелось как следует, при дневном свете, рассмотреть мужчину, которого их хозяйка держала взаперти в хлопковом сарае, мужчину, который предыдущей ночью сделал так много, чтобы предотвратить их похищение и спасти «Бо Рефьюж» от пожара.

Аня подумала, что Равель перенес их разглядывание, склоненные головы и хриплый шепот с похвальной сдержанностью. Он, казалось, едва замечал все это, его внимание явно было обращено внутрь, как если бы он был занят какой-то личной проблемой. На прощальные возгласы он ответил короткой улыбкой, а его поза была расслабленной, но все же слегка надменной. Только после того, как они оставили позади несколько миль, она поняла, что его отчужденность не была напускной.

Мало-помалу тепло, которое она ощущала, находясь в его объятиях, уступало место холоду. Казалось, что с его стороны личного подтверждения тому, что их теперь объединяло, не будет. Должно быть, это мало значило для него, если он смог так быстро и легко все отбросить. Она проглотила застрявший в горле комок и попыталась собрать остатки своего достоинства, повернув голову и глядя в окно. Смотреть там было не на что, кроме как на вспаханные поля, простирающиеся под неярким февральским солнцем и иногда перемежающиеся густыми рощами, где под деревьями пробивалась темная зелень свежей травы, а с ветвей свисали плети дикого винограда, уже дающие новые побеги.

Когда подъехали к Новому Орлеану, Аня предложила, чтобы Равель приказал Солону править к его дому или к другому месту, где он захочет остановиться. В знак согласия он молча наклонил голову и сделал так, как она предложила. Экипаж проехал по улицам города и наконец остановился перед просторным домом на Эспланейд-стрит.

Этот дом Равель приобрел, когда разбогател. Достаточно новый, он имел два этажа и был построен из кирпича, покрытого кремовой штукатуркой, и отделан изящными оконными арками и ионическими колоннами, которые придавали ему вид римской виллы. Дом располагался в тени двух огромных дубов и был окружен чугунной оградой. Перед домом находился небольшой английский садик, в котором вдоль дорожек росли аккуратно подстриженные самшитовые кусты и были устроены большие клумбы, на которых в настоящий момент вовсю цвели анютины глазки.

Экипаж остановился перед воротами. Равель обратился к Ане:

– Я был бы благодарен, если бы ты зашла в дом на несколько минут. Я хотел бы представить тебя моей матери.

За его словами была слышна сдержанность, как будто он ожидал, что она откажется это сделать больше по причинам, которые имеют отношение к его происхождению, чем к тому, что произошло в «Бо Рефьюж». Аня заколебалась, ее разрывало, с одной стороны, намерение оставить его и забыть о случившемся, а с другой, желание познакомиться с женщиной, о которой он говорил с такой мягкостью в голосе. Возможно также, что ему потребуется дать объяснение своего отсутствия, и он ожидает, что именно Аня даст его мадам Кастилло. Она предпочла бы встречаться каждый день с головорезами с Галлатин-стрит, но она не была трусом. Она войдет.