Любовь и дым - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Блейк cтр.№ 31

В основном же именно Дант задавал вопросы. О Джоше и его жизненных устремлениях, о ее обязанностях как жены политика, о том, нравится ли ей исполнять их, а если нет, то почему. Когда он несколько раз подцепил ее, шутя, — то по поводу того, что она отказалась снимать шляпу, чтобы не демонстрировать свои примятые волосы, то по поводу ее жеманности, с которой она отправляла в рот с тарелки речных раков, — Анна ответила ему тем, что припомнила его разговор о должности телеповара, подслушанный ею, на улице. О юных созданиях, для которых Дант любил готовить шикарные омлеты, она, однако, не упомянула, приберегая этот эпизод в качестве главного козыря.

Они уже закончили есть и допивали вино, когда Дант вдруг поставил свой стакан на стол и, прикоснувшись к ее руке, повернул ее синяком вверх.

— Что случилось, дорогая? — просто спросил он.

Анна почувствовала, как краска заливает ей лицо. Она попыталась спрятать руку, но ей это не удалось.

— Ничего, правда…

— В таких случаях обычно говорят: «Упала с лестницы», — с мягкой иронией подсказал ей Дант.

— Да, что-то вроде этого, — согласилась она смущенно, избегая его взгляда. В принципе она должна была бы рассердиться на это его нескромное любопытство, но почему-то не рассердилась. К тому же не так уж часто ее баловали теплотой и участием, чтобы отвергать их сейчас, с порога.

— Вам не нравится толкать речи, вам не нравится быть женой политического деятеля, и при этом вы живете с человеком, который дурно обращается с вами. Возникает логичный вопрос: почему бы вам не плюнуть на все это?

— Не забывайте, что у меня есть Джош. Когда мальчик рос, он очень нуждался в отце, а в этом качестве Эдисон не так уж плох.

— Но мальчик давно вырос.

— Развод причинил бы большой ущерб карьере Эдисона. У него сейчас такие хорошие шансы стать губернатором, вы сами это признали. Я не хочу брать на себя ответственность за провал кампании, который произойдет непременно в случае развода.

— На мой взгляд, именно поэтому он должен обращаться с вами мягко. Не пойму, о чем он думает, когда ставит вам синяки!

— Не знаю… А потом еще надо посмотреть, как воспримет Эдисон мое решение о разводе. Он не сдастся без борьбы. И я боюсь, все это выльется в нечто… в нечто отвратительное. Большинство адвокатов, которых я знаю, являются его друзьями, коллегами или политическими единомышленниками. Мне было бы очень трудно найти специалиста, который смог бы защитить мои интересы, кому бы я доверилась и до кого не добрался бы Эдисон.

— Но, как я вижу, вы, по крайней мере, уже обдумывали возможность расторжения вашего брака.

— О, да! Я много об этом думала. — Она грустно взглянула на него. — Есть и еще один важный момент. Я воспитана в католических традициях, и хотя после замужества Эдисон стал настаивать на том, чтобы я посещала протестантскую церковь и мне пришлось отойти от католичества, уроки о священной природе супружеского обета, преподанные мне еще в детстве, не забылись. Даже для нерелигиозного человека супружество и семья — это нечто особенное. Они порождаются любовью или близким к ней чувством, но не уничтожаются с угасанием этих чувств. Они даются человеку на всю жизнь. По-моему, расторжение брака, раскол семьи — подобно убийству. Я никогда не чувствовала себя способной начать бракоразводный процесс по собственной инициативе.

Он нежно коснулся подушечками пальцев синяка на ее руке.

— Вы сделаете все, как сочтете нужным. Все к лучшему. Прошу прощения за вторжение в вашу личную жизнь, прошу прощения за свое идиотское любопытство.

— О нет, что вы! — пробормотала она, не сознавая смысла того, что говорит. Его забота и понимание были бальзамом на ее душевные раны. Зачем же отказываться от лечения, которого давно ждала?..

— Если я когда-нибудь смогу чем-нибудь помочь вам, дорогая, не стесняйтесь, дайте мне знать.

Слезы застилали ей глаза. Она, пожалуй, позволила бы им упасть на лицо и возвестить о ее слабости, если бы вдруг не почувствовала электрическое тепло его пальцев, прикасавшихся к ее коже. Она почувствовала какое-то благодарное чувство. Как будто какая-то ее часть изменилась. Это было беспокоящее ощущение, и она не была уверена в том, что оно ей нравится.

— Вы феноменальный человек, — проговорила она, глядя не в его лицо, а на их соприкоснувшиеся руки. — Такой добрый.

Он отпустил ее.

— Что вы! Какой я добрый?! Послушайте Риву. Она уж скажет вам непременно, что я дикий эгоист. Причем обладаю эгоизмом особой разновидности. Понимаете, мне кажется, что я обязан помогать всем, кто ни пройдет мимо меня в жизни.

— Какой же вы эгоист?.. Никогда не поверю.

Он пожал плечами:

— Возможно, это чистая правда. Не знаю… Просто я люблю людей и не могу равнодушно смотреть на их боль.

— Наверное, кто-то пользовался вашей добротой в своих целях.

— Такое случалось, но ведь я тоже не простофиля. По крайней мере, мне так кажется. Я знаю людей. Я также знаю, что многим из них просто нужно дать шанс. Я надеюсь на лучшее и, как правило, получаю подтверждение своих надежд.

Анна вспомнила, что почти так же порой говорил Эдисон, впрочем, он говорил, скорее, о вещах, чем о людях. Дант очень отличался от ее мужа. Это были совершенно разные люди. Начать с того, что Эдисон был светловолосым, а Дант брюнет. Эдисон всегда казался ей башней из-за своего огромного роста, а Дант был выше ее всего на каких-то три или четыре дюйма, поэтому смотрел на нее как на равную. Эдисон говорил по преимуществу о себе и своих проблемах, в то время как интерес Данта был обращен на собеседника. Эдисон любил подмечать в людях их слабости, Дант — достоинства.

Но Эдисон был ее мужем, да и утро уже давно закончилось.

— Мне надо идти, — сказала она.

— Да, разумеется, — ответил Дант и дал знак официанту. — Я довезу вас до отеля.

— Нет, прошу вас, не стоит, — запротестовала она. — Я пройдусь пешком.

— Вы-то пройдетесь, в этом я не сомневаюсь, а тот бронзовый паренек? Он пойдет рядом с вами или все-таки придется взвалить его на плечи? В таком случае, боюсь, он покажется несколько тяжеловатым.

— Это не «бронзовый паренек», как вы говорите, а произведение высокого искусства! — ответила Анна на колкость Данта с шутливым возмущением.

— Тем более, — улыбаясь, сказал он. — Не надо рисковать и тащить его по улицам у всех на глазах без охраны. Не спорьте, я доставлю вас и его прямо до дверей отеля, перепоручу плечистому швейцару и откланяюсь. Надеюсь, швейцар ни разу не уронит вашего красавца по пути в номер.

Она с облегчением поняла, что он вовсе не напрашивается к ней в госги. Через мгновение она поймала на себе его взгляд, поняла, что он догадался о ее переживаниях, и ей стало ужасно стыдно.