Зов сердца - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Блейк cтр.№ 37

— Это я понимаю, хотя мне неясно, с чего ты вообще позволяешь себе давать мне советы. Возможно, я и нахожусь здесь, в этих дебрях, в невыгодном положении, но уже много лет не нуждаюсь в наставлениях по поводу своего поведения.

Она не уступала.

— Я что теперь, должна сдаться, сраженная твоей искушенностью? Это не объясняет, почему ты встречался с Туше.

Рене заколебался. Перед ним открывались две возможности. Он мог или гордо удалиться вне себя от гнева таким образом избавиться от ее общества — самая мудрая линия поведения, — или постараться успокоить ее, сделав вид, что покорился. Ну почему она всегда оказывалась там, где меньше всего можно было ожидать? Она становилась его возмездием, хотя и прелестным — от ветра ее одежда плотно облегала мягкие изгибы тела, завитки роскошных волос разметались по лицу.

— Извини, — произнес он, склоняя голову в изысканном поклоне. — Прошло то время, когда от меня требовали отчета о моих поступках. Мне это не по душе. На самом деле я просто случайно встретил этого человека, возвращаясь с прогулки.

На самом деле? Она бы многое отдала, чтобы узнать правду. Ей были неприятны одолевавшие подозрения. И ощущение того, что ее успокаивают, ей тоже не нравилось, хотя она ничего не могла поделать.

Не дождавшись от нее ответа, Рене заговорил снова:

— Пойдем дальше? Или хочешь вернуться? Обещаю, что больше не буду пренебрегать своими обязанностями и не отойду от тебя ни на шаг.

— Боюсь, это окажется слишком неудобно, — веско произнесла она, а через секунду сильно пожалела о сказанном, сообразив, к чему приведет это замечание.

— Для меня или для тебя?

Сирен отвернулась и на ходу, чтобы не смотреть на него сказала:

— Конечно, для тебя.

Рене легко догнал ее, хотя и не сделал попытки остановить, как ему хотелось, а просто пошел рядом. Однако он внимательно смотрел на нее, потом спросил:

— Каким же образом?

— Это наверняка помешает твоим победам.

— Его брови сошлись над переносицей.

— Моим — что?

— Я говорю о Проворной Белке. Не очень-то по-дружески с твоей стороны было так поспешно тащить ее в постель.

— Проворная Белка?

— Дочь Маленькой Ноги, внучка Затопленного Дуба.

— Мог бы, по крайней мере, узнать, как ее зовут.

— Я не имею удовольствия, — произнес он раздельно, — быть знакомым ни с ней, ни с ее постелью.

Глупо, но она почувствовала облегчение. Чтобы скрыть это, она отвернулась к воде.

— Да?

— Да. Не будет ли слишком нескромным поинтересоваться, что заставило тебя так подумать?

Она объяснила с некоторой неохотой.

— Только из-за того, что индейскую девушку застали с кем-то в шалаше, я немедленно попадаю под подозрение? Слишком много чести для меня. Или слишком мало.

Он говорил сухо, почти без выражения. Сирен не могла бы сказать, доволен он или раздосадован, или, может быть, и то и другое вместе.

— Слишком мало?

— Если ты считаешь, что я не делаю различия между женщинами.

— А ты делаешь?

— По-моему, я имею репутацию человека разборчивого.

Она метнула на него взгляд.

— Я могу чувствовать себя польщенной?

— Ас чего, собственно, ты решила — спокойно отозвался он, — что речь идет о тебе? Если я не ошибаюсь, это меня выбрали, а не наоборот.

— Совершенно верно, — выдавила она, сжавшись от стыда. Она бы отдала что угодно, чтобы взять назад свои слова. В них слишком явно слышалось уязвленное самолюбие, а от него было недалеко и до ревности.

— Но должен сказать тебе, что, если бы я мог добиваться тебя, не связанный ни признательностью, ни гостеприимством, я бы так и делал с той минуты, как ты втащила меня на лодку.

Она остановилась и повернулась к нему, в глубине ее глаз застыло тревожное и недоверчивое выражение.

— Правда?

— Клянусь.

Ей хотелось поверить Рене, вот в чем дело. Ее женская гордость требовала такой уступки. Неважно, что он не внушал ей особого уважения или что ей не слишком нравились мужчины его типа, если только она могла считать, что он находит ее соблазнительной, что он согласился на ее легкомысленную просьбу не просто из благодарности или чрезмерной учтивости. Это был ее прискорбный недостаток, от которого ей следовало избавляться.

— Разницы никакой, — сказала она, с усилием выдерживая его взгляд и стараясь улыбнуться, — но узнать приятно.

Для Рене разница была очень даже большая; насколько она велика, он только начинал понимать. Но он не мог себе позволить сказать об этом. Он наклонил голову, и они снова вместе пошли назад к стоянке.

С наступлением темноты начались пир и танцы. Рокотали барабаны, в такт им гудели барабанщики, индейцы пели то стройно, в дикой гармонии, то совершенно вразнобой. Пронзительно звенели тростниковые флейты, и тыквы гремели в оглушительном и бодрящем ритме. Дети бегали и кричали, лаяли собаки. Запах жареного мяса смешивался с дымом от горящих дров, повисавшим в воздухе голубыми и серыми слоями. Набитые табаком трубки переходили из рук в руки — ни одному индейцу не пришло бы в голову закурить, не предложив затянуться каждому, кто находился рядом. Открыли бочонки с тафией, чашки ходили по кругу, каждый пил вволю, но, не забывая о тех, кто еще не утолил жажду. Точно так же распределялась и еда, каждый брал себе куски из общих котелков.

Танцевали только мужчины — отмечалось завершение удачной торговли и прощание с Бретонами и английским поставщиком. Чокто собирались вернуться к себе в поселок с рассветом. Они хорошо провели недолгое время в отлучке, но должны были возвращаться в свои бревенчатые хижины, пока их не занял кто-нибудь другой.

Индеанки ели, смеялись, болтали и хвастались своими новыми нарядами и украшениями: платьями из тканей или бусами, которые они нашивали на одежду на груди или вешали на шею вместе с маленькими зеркальцами из отполированной стали. Маленькая Нога была особенно нарядна, на ней была шелковая юбка, изящная шляпка с плюмажем и серебряная цепочка, на которой висели наперсток, трутница, пара ножниц и зеркальце.

После жаркого дня ночь была ясная и прохладная ровно настолько, чтобы хорошо сиделось у костра. Пламя вздымалось высоко, его лижущие языки подбирались к ярким низким звездам. На веселых и хмурых лицах людей, сидевших вокруг, отражались красные и желтые блики, а в глазах плясало крохотное пламя. Оно притягивало людей, затерянных в огромном пространстве болотистых и необитаемых земель, объединяя их теплыми узами братства.

Сирен сидела среди индеанок и смотрела, как танцевали мужчины. Было высказано много наблюдений по поводу силы и выносливости, величины мускулов и ловкости разных танцоров, а также одобрительных или уничижительных замечаний о музыкантах. Женщины как будто считали, что представление затеяно для них, а возможно, так оно и было.