Только по любви - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Блейк cтр.№ 43

И если она останется вдовой без ребенка, она все равно наследует долю Брэсфорда, хотя должна будет вернуться в Грейдон-Холл, и ее второй брак будет устроен сводным братом или королем. Брэсфорд-Холл и большинство его земель перейдут к следующему родственнику Рэнда. Поскольку у него никого нет, кроме единокровного брата, что странного в том, что Уильям получит награду и руку леди в придачу?

Эти свежие мысли отнюдь не были приятными, но между ними стала усматриваться логическая связь.

Если его повесят, думал Рэнд, а также кто-то позаботится о том, чтобы у Изабель не было сводного брата... Вдова, не имеющая близкого родственника мужского пола, может иметь гораздо больше независимости. За исключением вмешательства короля, она может собирать свою собственную ренту, покупать и продавать имущество, инвестировать в торговлю и другие такие предприятия.

— Грейдон вряд ли будет наслаждаться доходом, которого так домогается, — сказал Рэнд. — Ты можешь сказать ему это.

— Да я и говорил. Говорил ему также, что это проклятие Трех Граций — выдуманная история, сочиненная сестрами. Он не хотел ничего слышать.

— Это было, — спросил Рэнд самым тихим тоном, — когда он сломал палец леди Изабель?

Хэнли нахмурился:

— Он это сделал?

— Да, и радовался этому, использовал это, чтобы вынудить ее выйти замуж.

— Ему не следовало. — Хэнли попытался осушить свою кружку, но она оказалась пустой. Он сидел, уставившись в нее долгие секунды. Потрясая головой, пробормотав что-то о дополнительной порции эля, он оторвался от скамьи и ушел, шаркая ногами.

Рэнд позволил ему уйти, хотя его взгляд был прикован к удаляющейся фигуре. Возможно, он принес больше вреда, чем пользы своими откровениями.

Что бы ни вышло из них, последствия не должны коснуться Изабель. Он позаботится об этом.

Утро проходило с мучительной медлительностью. Рэнда раздражало вынужденное безделье. Удерживаться здесь и мерить шагами дворец — с таким же успехом он мог быть запертым в тюрьме Тауэр. Он жаждал быть в седле вместе с воинами, которые все еще прочесывали луга и болота, холмы и долины за городом в поисках мадемуазель Жюльет и Леона. Казалось, что инстинкт приведет его к одному из них, если ему только позволят присоединиться к погоне.

Наступил полдень, о чем оповестил колокол аббатства. Скоро обед. Он направился в комнату, предназначенную для него и Изабель, отчасти чтобы вымыть руки, прежде чем разделить еду и питье с ней, но также потому, что рассчитывал, что она сделает то же самое, и надеялся украсть поцелуй. Или что-то большее, если она была расположена.

Приближаясь, он насвистывал мелодию, которую играл раньше. Она засела у него в голове, сводя с ума своей игривостью и образами веселых любовных игр. Его мысли крутились вокруг использования ягод, когда он появился в прихожей, которая вела в его комнату.

В тени с дальней стороны длинной комнаты топтался какой-то мужчина, мрачно одетая фигура в черно-белом. Неизвестный поправил шляпу с широкими полями с плюмажем из лебединых перьев, наклоняя ее под изящным углом, который скрывал большую часть его лица. Прогулочным шагом он стал удаляться по направлению к другой двери, которая вела в лабиринт коридоров и старый садик в задней части дворца.

Походка была знакомой. Рэнд нахмурился в нерешительности. Не может быть. Нет, конечно, нет. Леон не может быть здесь, во дворце, когда половина солдат Генриха сбились с ног, отыскивая его след. Разве не так?

Рэнд быстрым шагом направился следом за мужчиной. Щеголь в большой шляпе ускорил шаг, достигнув дальней двери и пройдя в нее. Рэнд перешел на бег. В следующее мгновение он услышал бегущие шаги впереди него. Ворвавшись в полуприкрытую дверь, он посмотрел вправо, влево, услышал слабое позвякивание колокольчиков, уловил мелькание белого с черным и скрип ступеней служебной лестницы. Он пустился в погоню.

Кот и чертовски проворная мышь — он и его добыча — бежали по коридорам, кружили в водовороте комнат, похожих на драгоценные камни своими гобеленами и сарациновыми коврами, врывались в кладовые и чуланы. Затем заскользили по двору, мокрому от воды и старой мыльной пены, протопали по пустой прачечной и нырнули в узкую аллею. Выбежав на внутренний двор, который был превращен в скотобойню, они маневрировали между слугами с ножами, кружили вокруг чанов, в которых топились свиные головы, и осторожно перепрыгнули дальний угол, выделенный для потрошеных кур. Хлопанье крыльев оповестило о том, что Мастер празднеств обошел голубятню.

Через несколько мгновений фигура, облаченная в черное и белое, устремилась к пыльным теням конюшни, где ряды боевых коней и верховых лошадей поднимали любопытные головы над низкими створками дверей. Теперь Рэнд знал, куда ему идти. Он свернул к задним дверям длинного здания. Резко остановившись, он прижался спиной к воротам, имеющим форму подковы. Когда Леон вылетел через них, он схватил его за дублет крепкой хваткой, бросив на стену рядом с собой с тяжелым ударом плоти о камень. Затем он придавил его к земле.

Они дышали с хрипом, как кузнецы. Пот струился по их лицам, их волосы были мокрыми. Леон выглядел полумертвым с шишкой размером с ястребиное яйцо, выскочившей на линии волос, и кровью, которая сочилась из носа. Его глаза были тусклыми, и бледность его лица имела синеватый оттенок под оливковой кожей.

У Рэнда была свиная кровь на сапогах, куриные перья на рукаве и полное отсутствие жалости в душе. Нависая над беглецом, прижав колено к его вздымающейся груди, он вытащил нож из ножен и приставил острие к горлу Леона.

— Что ты замышлял рядом с комнатой моей леди? — спросил он строго и требовательно. — У тебя есть один вдох, чтобы ответить, прежде чем я вырежу тебе новые дыхательные пути.

— Ничего, я клянусь... клянусь в этом.

Рэнд усилил давление острия лезвия:

— Что ты делал там тогда?

— Леди милосердна... добра.

— В каком смысле добра? — спросил он, в его ушах стучал пульс.

— Она говорит... понимает... не ставит себя выше меня. Я думал...

Это не было похоже на условленную встречу. Рэнд слегка ослабил давление своего колена, а также острия ножа:

— Что?

— Что она может рассказать мне... рассказать мне, что вы и король сделали с моей Жюльет.

Рэнд сел на пятки. Он мог ожидать всего, но только не этого.

— Твоей Жюльет?

— Моей, — сказал задыхаясь Леон с уверенностью. — Моей, пока Генрих не вскружил ей голову драгоценностями и красивой одеждой, пока она не стала думать, что может быть его леди-любовницей или даже его королевой. Моей, все еще, даже если она согревала его постель и его холодное сердце.

На самом деле, это было оскорблением монарха делить ложе с любовницей короля.

— Тебя могут повесить за такое признание или заставят исчезнуть без следа.