Скандальная связь - читать онлайн книгу. Автор: Дженет Маллани cтр.№ 17

К счастью, в этот момент мы входим в кухню, и мне не приходится дальше запутываться в собственной лжи, ибо на кухне бушует буря. Кухарка и мистер Бишоп стоят по разные стороны кухонного стола и сверлят друг друга глазами, а остальные слуги, разинув рты в благоговейном ужасе, жмутся по стеночкам, и вид у них как у детей, которые наблюдают ссору родителей.

Посреди стола стоит большой котел, и спор кипит вокруг него.

— Уверяю вас, мистер Бишоп, в этом доме всегда так было, и мистер Робертс ни разу не потрудился вмешаться.

— Черви! — Гарри достает нечто из котла и швыряет на пол.

— Его сиятельство привык к заморской кухне.

— Даже в заморских странах никто не ест гнилое.

— Нет, сэр, едят, иначе с чего бы они клали в пищу столько специй? — На лице кухарки написано такое презрение со смесью ужаса, будто мясные черви воплощают собой все лучшее, что только есть в Англии, в то время как специи — это символ чуждого ее сердцу варварства.

— Вот уж не соглашусь. Они добавляют специи, потому что любят острое.

— Быть такого не может!

— И часто вы подаете на стол мясо, кишащее червями? Удивительно, что семейство лорда Шада до сих пор живо. Одумайтесь, мэм, иначе кончите на виселице. Слуг вы тоже этим кормите?

Выражение ее лица красноречиво говорит о том, что его она накормила бы червяками без мяса. Она сжимает деревянную поварешку так, что белеют костяшки пальцев.

Гарри кивает одному из лакеев:

— Унеси это и скорми свиньям.

Лакей осторожно выдвигается вперед и, не сводя напряженного взгляда с кухарки — как будто она вот-вот бросится спасать свое злополучное мясо! — берет котел. Из глубин его поднимается кислая вонь.

— Ну в таком случае не моя вина, что стол сегодня будет полупустой.

— Можно поджарить курицу! — предлагает Амелия и бросается к двери.

Через пару минут она возвращается и бросает на стол две безжизненные тушки. Малышка, которая играла со своими птицами, как с котятами, явно и слезинки не проронила.

— Розенкранц и Гильденстерн. Эти двое мне никогда не нравились. Я подумала, что их все равно рано или поздно придется съесть.

— Лорд Шад ждет на ужин ростбиф, — заявляет кухарка, словно предлагает кому-нибудь забить взамен быка. Но в следующую минуту она уже подгоняет одну из служанок, чтобы та вскипятила воды и ощипала кур. Она все время бросает на Гарри испепеляющие взгляды. Ясно как день, что она с большим удовольствием сунула бы в кипяток не курицу, а его.

— Мисс Амелия. Миссис Марсден. — Гарри кланяется нам. — Могу я чем-нибудь помочь?

— Я хотела показать миссис Марсден кухню, — сообщает Амелия, игнорируя подтекст, который Гарри вложил в свои слова: мне не следует нарушать границы сферы влияния Гарри Бишопа.

— Вы также могли бы показать ей кладовую и прачечную, — говорит он. — Уверен, миссис Марсден очень интересуется домашним хозяйством. И не забудьте про пивоварню и ледник.

Амелия, озадаченная его едким тоном, переводит взгляд с меня на него и обратно, но я горячо благодарю его за возможность посмотреть кухню и выдаю пылкую тираду насчет того, как здесь все чисто и грамотно устроено. Ну да, я немного преувеличила, но зато кухарка раздувается от гордости, а Гарри хмурится.

При первой возможности я сбегаю с Амелией прочь. И стараюсь не думать о том, почему теперь про себя называю мистера Бишопа Гарри.

Дневник мисс Амелии Прайс

Никак не возьму в толк, почему мистер Бишоп так настаивал, чтобы я показала миссис Марсден все хозяйственные постройки. Маслобойня ей понравилась. Мне, правда, странно, что человек может не знать про то, как делают сливки и масло, но она уверяла меня, что уже видела коров. Я предложила научить ее доить коров, но как только мы начали наш «урок», пришел мистер Бишоп и сказал, что миссис Марсден наверняка преуспеет в этом деле, потому что набила руку в подобной работе.

Она рассмеялась, а он, кажется, смутился, а потом корова лягнула подойник и перевернула его.

Думаю, все дело в лондонских манерах, ведь они оба родом из столицы.

Амелии предстоит впервые сыграть мне что-нибудь. Она комок нервов. Я никогда не видела, чтобы кто-то в обычной жизни заламывал руки (это делают на сцене, ну и я, когда общаюсь с мужчинами, прибегаю к этому довольно часто).

— Я не очень хорошо играю, — говорит она с таким видом, будто вот-вот расплачется.

— Успокойся и выбери, пожалуйста, тот фрагмент который тебе на самом деле нравится.

Я надеюсь, что она и вправду не сильна в музыке, потому что в противном случае мне нечему будет ее учить. Вопрос не в том, смогу ли я заработать себе на жизнь, — то, что я делаю сейчас, намного легче, чем быть содержанкой, по крайней мере не приходится по ночам мириться с храпом и другими неприятностями. Мне по-настоящему нравится эта девушка, ее невинность и очаровательная неловкость. И я очень хочу ей помочь.

— Понимаете… — Она истово роется в сборнике нот. — Я не умею… В общем, я этому никогда не училась.

— Ты хочешь сказать, что не умеешь читать ноты?

— Не умею. Тетя Шад пыталась меня научить, но тут же убежала, потому что ее вырвало.

— Что?! Ты так ужасно играла?

Она качает головой, приняв мою шутку за чистую монету:

— Нет. Она ждала ребенка. Кроме того, ей не очень нравится играть, она гораздо больше любит детей и лошадей.

— Но играть ты умеешь?

— О да. Это же просто. — Она усаживается за фортепьяно и тихонько напевает себе под нос. — Это «Суссекский вальс».

И она играет, играет очень просто и мило мелодию, под которую, наверное, когда-то танцевала. Ее движения легки и осторожны, и она хорошо чувствует, когда музыка должна звучать тише, а когда громче. Я очарована.

— Где ты это слышала? — спрашиваю я, когда она прекращает игру.

— О, эту мелодию все знают. — Она смотрит на меня изумленно, как будто то, что сделала она, под силу каждому.

— Ладно. Хочешь мне спеть?

Мы вместе листаем песенник в поисках песни, которую она знала бы, и находим. Разумеется, из Шекспира, из финала «Двенадцатой ночи». Меня поражает ее невинность (в конце концов, это двусмысленная и грубая песня), а еще больше — ее чистый голос и то, как она произносит слова.

— Я знаю, что умею очень мало, — произносит она, когда я беру последний аккорд.

— Напротив, ты умеешь гораздо больше, нежели думаешь. Боюсь, тебе придется научиться читать ноты, но твоя манера игры уже очень хороша, а пение — восхитительно!

— О, большое спасибо. Как вы думаете, моих умений хватит, чтобы выступать на сцене?