Любовница - читать онлайн книгу. Автор: Аманда Квик cтр.№ 61

— Несомненно. Не забывай, я прекрасно помню, как она вела себя в прошлом сезоне.

— Я подозреваю, что ты имеешь в виду поведение ее родителей. Бедная Юлиана просто не смела противиться их воле.

— Не вижу разницы.

— Маркус, боюсь, ты рассердишься, но все же замечу: ты не такой уж хороший знаток человеческой природы, каким себя считаешь. Во всяком случае, ты никак не можешь судить дела сердечные.

— Делами сердечными должно управлять так же, как и делами финансовыми, — то есть с осторожностью и благоразумием.

— То есть с цинизмом, не правда ли? Я понимаю, что ты пытаешься делать, — мягко сказала Ифигиния. — Ты хочешь защитить своего брата от несчастного брака. Только я совсем не уверена, что ты выбрал правильный путь.

— Это тебя не касается, Ифигиния.

— Глупости! Ты сам мне все рассказал. И если бы действительно хотел оставить меня в стороне, то никогда бы не заявил Дорчестеру о своей предстоящей женитьбе. А теперь нам обоим придется иметь дело с бесконечными сплетнями, что еще больше все осложнит.

— Не вижу никаких сложностей. У меня железное правило против ответов на вопросы личного характера.

— Но, Маркус, все ждут, что ты объявишь о помолвке с одной из юных леди, впервые вывезенных в свет в нынешнем сезоне, и уж никак не со своей любовницей, Боже тебя избави! Даже твой брат и тот уверен, что ты обручишься с одной из достойных юных леди!

— Я и в самом деле собираюсь обручиться с достойнейшей юной леди, проводящей свой первый сезон в Лондоне, — серьезно ответил Маркус. — На тебе, Ифигиния.

— Ты самый большой упрямец, какого я только встречала в своей жизни!

— Тебе лучше поскорее привыкнуть к этому, потому что я не собираюсь меняться.

Она в отчаянии застонала.

— Давай вернемся к нашей проблеме. Я бы посоветовала тебе не относиться так сурово и непреклонно к любви Юлианы и Беннета. Мне кажется, ты только заставишь их в отчаянии броситься в объятия друг другу.

— Я не просил твоего совета, Ифигиния.

— Тогда зачем мы вообще заговорили об этом?

— Будь я проклят, если сам понимаю! — взорвался Маркус. — Какое тебе до всего этого дело?! Беннет — мой брат, и я буду действовать так, как сочту нужным.

— Маркус, я все понимаю! Ты хочешь защитить его…

— И что в моем желании плохого?

— Ничего. Ты вырастил Беннета и во многом был для него больше отцом, чем старшим братом. Я была в той же ситуации со своей сестрой — я тоже заменяла ей мать.

— Знаю, — спокойно ответил он.

— Мы оба стали родителями, не успев повзрослеть, и, как всякие родители, чувствуем необходимость защищать своих подопечных. Но мы все равно не сможем оберегать их вечно, да и не должны этого делать.

— Я могу и буду защищать Беннета от Юлианы Дорчестер.

— И совершишь ошибку.

— И что же, по-твоему, я должен делать?! — прорычал Маркус. — Дать свое благословение на брак?

— Да.

— Никогда.

— Да выслушай же меня! — воскликнула Ифигиния. — Скажи брату, что дашь благословение на брак, если он согласится с разумным сроком помолвки.

— Что ты называешь разумным сроком?

— Многие молодые пары в обществе заключают помолвку на год. Ты легко можешь убедить Беннета смириться е этим твоим требованием. В крайнем случае соглашайся на шесть месяцев.

— И что изменится после истечения срока помолвки?

— Год — очень большой срок, Маркус. И полгода тоже. Если Юлиана не пара Беннету, он убедится в этом сам.

— Не так-то просто расторгнуть помолвку.

— Да, но все-таки возможно. И ты быстро все уладишь без особого шума.

Маркус помрачнел:

— А если за это время Юлиана не скомпрометирует себя в глазах Беннета?

— Нельзя не учитывать и такую возможность. Но сейчас главное, чтобы влюбленная парочка не пришла в отчаяние. Если Юлиана действительно любит Беннета так же, как и он ее, они, конечно же, вообразят себя романтическими героями, соединенными самой судьбой. Они решатся переступить через своих близких и через все законы ради того, чтобы быть вместе.

— Проклятие! Но все, что ты говоришь, справедливо лишь в том случае, если я заблуждаюсь насчет Юлианы. А если я все-таки прав, тогда все кончено. Дорчестеры — все трое, включая и малышку Юлиану, — наверняка уже решили, что Беннет больше не представляет для них никакого интереса.

Ифигиния вздохнула:

— Милорд, я очень сомневаюсь в том, что вы правильно оцениваете ситуацию. Вы человек науки, возможно, самый умный из всех, кого я только встречала в своей жизни, но вы слепы как крот, когда дело доходит до любви. Любовь заставляет людей творить безумства.

Он внимательно посмотрел на нее:

— А вы откуда знаете?

Ифигиния поспешно прикусила язычок. Не могла же она сказать ему, что на собственном опыте знает, до какого отчаяния может довести безответная любовь.

— Я видела, как влюбилась моя сестра, — пробормотала она. Взгляд Маркуса стал еще пристальнее.

— В мужчину, который, как вы думали, любил вас?

Ифигиния задохнулась:

— Ты знаешь о Ричарде Хэмптоне?

— Да. — Он снова перевел взгляд на окно.

— Вы полагаете, что знаете все на свете, милорд?

— На собственном опыте я убедился, что сделать правильный вывод можно, лишь обладая полной информацией.

— Но раз ты уверен, что все знаешь, к чему тебе мои объяснения по поводу Ричарда?

На мгновение Маркус встретился с ней глазами — и снова отвернулся к окну, глядя на пролетающие мимо ночные улицы.

— Ты любила его?

— Мой ответ прозвучит бессмысленно для человека, не верящего в любовь.

— Ты уходишь от ответа.

— Просто следую твоему правилу, запрещающему удовлетворять чужое любопытство. — Она помолчала. — Но я готова заключить с тобой сделку.

— Какую еще сделку?

— Отвечу на твой вопрос, если ты пообещаешь откровенно ответить на мой.

— Согласен, — бросил Маркус. — Но ты отвечаешь первая. Итак, ты любила молодого Хэмптона?

Ифигиния помолчала, пытаясь быть честной. Странно — до чего же тяжело, оказывается, припомнить собственные чувства тех дней, когда она с волнением ждала предложения от Ричарда! Как бедны и бесцветны были ее переживания по сравнению с тем, что она сейчас испытывает к Маркусу!

— Думаю, что я смогла бы научиться любить его, — тихо прошептала она.

— Смогла бы научиться любить?! — изумленно переспросил Маркус. — Какая чепуха!