Четыре блондинки - читать онлайн книгу. Автор: Кэндес Бушнелл cтр.№ 56

– Я знал! Я с самого начала знал, что это она!

Черная стая репортеров набрасывается на меня, я поймана: за одну руку меня держит Майлз, в другой я сжимаю бутылку шампанского. И тут Майлз дергает меня за руку, и мы бежим, расталкивая толпу.

Мы несемся вниз по лестнице, а фотографы за нами, мы выбегаем на улицу, где дождь льет как из ведра, пересекаем площадь, мчимся по каким-то ступенькам вниз, уворачиваемся от лимузинов и постовых, регулирующих движение, и выскакиваем на Бродвей, где, на наше счастье, к остановке как раз подруливает автобус номер двенадцать.

Мы подбегаем к автобусу, размахивая руками и крича, забираемся внутрь, смеемся, когда у Майлза обнаруживаются два жетона, все так же смеясь, идем к задним сиденьям, садимся, и смотрим друг на друга, и дико хохочем, а когда оглядываемся, видим, что все повернулись и глазеют на нас. Я икаю, а Майлз приподнимает бутылку с шампанским и делает большой глоток. Он выпускает мою руку, и мы смотрим, каждый в свое боковое окно, на дождь и струи воды, стекающие по стеклу.

– Доброе утро.

– Доброе утро.

Хьюберт сидит за кухонным столом и пьет кофе, уткнувшись в «Уолл-стрит джорнал».

– А кофе не осталось? – спрашиваю я.

– В кофеварке, – отвечает он, не поднимая головы.

Я бреду к стойке, хлопаю дверцами шкафчиков, ища кофейную чашку.

– Посмотри в посудомойке, – советует он.

– Спасибо.

Наливаю кофе, сажусь.

– Что-то рано ты сегодня, – замечает Хьюберт.

– Гм… м-м-м… – неопределенно произношу я.

Он придвигает ко мне вечернюю «Пост».

Делаю глоток и открываю газетку на шестой странице.

Заголовок: «Принцесса-Новобрачная – душа компании».

И заметка: «Похоже, в том, что мы редко видим обворожительную супругу принца Хьюберта Люксенштейнского, виноват только он сам, но никак не Сесилия. Сесилия Келли – в прошлом арт-дилер – держалась в тени после своего бракосочетания позапрошлым летом на озере Куомо в Италии, в фамильном замке обширного поместья, принадлежащего отцу жениха принцу Генриху Люксенштейнскому. Однако накануне вечером, на торжестве по случаю полувекового юбилея Нью-Йоркского балета, красавица принцесса, щеголяя новой, „под мальчика“, стрижкой и туалетом от Бентли, появилась одна и очаровала именитых гостей, в числе которых были…а затем она в высшей степени эффектно покинула банкет вместе с новоявленным экранным божеством по имени Майлз Хансон…»

Я сворачиваю газету.

– Сесилия, – спрашивает Хьюберт, – ты меня все еще любишь? Сесилия…

Жестом я останавливаю его:

– Не надо. Не на-до.

Дорогой дневник!

Думаю, мне теперь получше.

Я встаю, одеваюсь и просматриваю газеты, оставленные Хьюбертом, бросаю взгляд на часы – девять утра – и вдруг понимаю, что могу кое-что сегодня сделать. Это настолько непривычное ощущение, что я даже прикидываю, не принять ли мне санакс, но впервые – Боже мой, за сколько лет? – осознаю, что мне не нужны антидепрессанты. Я лучше съезжу в город и – ха! – навещу в офисе своего муженька.

И самое-то ужасное, что чем дольше я об этом думаю, тем больше убеждаю себя: так и следует поступить. В конце концов, Хьюберт мой муж, а что может быть естественнее желания жены навестить мужа в обеденное время? Раз уж она думает, что он с кем-то крутит (а может, так и есть), и раз уж она догадывается, что у него есть другие планы на это время (уж это скорее всего), этот изящный ход поможет ей заставить его сделать выбор между ней и его прежними планами. И этот выбор поведает жене все, что она желала бы знать о своем муже:

а) если он предпочтет свое дело своей жене – значит, он дерьмо и не любит ее;

б) если он предпочтет свою жену своему делу, это не исключает вероятность того, что он таки дерьмо, но может, он любит ее.

Как бы то ни было, у меня предчувствие, что Хьюберт собирается сходить налево, а я непременно хочу поймать его на этом.

По каким-то причинам в тот момент, когда я постукиваю по столу секретарши изящной золотой зажигалкой, на мне темно-синяя шляпа и перчатки в темно-синюю и белую полоску. Мой лежащий в сумочке сотовый телефон кажется совершенно никчемной вещью рядом с двумя гигиеническими тампонами и надкусанным собакой печеньем.

– Х.Л., будьте добры, – говорю я секретарше, которая сначала никак не реагирует, а потом спрашивает равнодушно и устало:

– Как ему доложить о вас?

Я отвечаю:

– Я его жена.

Она осматривает меня с ног до головы и говорит:

– Минуточку.

Все, о чем я способна думать, это о том, что она почему-то не узнала меня. Меня душит ярость, и мне хочется убить ее, и я снова барабаню по столу зажигалкой.

Затем я напоминаю себе, что мне теперь лучше.

Она снимает трубку и спрашивает кого-то:

– X. у себя? – Ее, похоже, спрашивают о чем-то, потому что она отвечает: – Его жена здесь. – Секретарша кладет трубку и говорит: – К вам кто-нибудь выйдет.

– Что это значит – «кто-нибудь выйдет»? Где мой муж? Я пришла сюда не к кому-нибудь, я пришла к своему мужу.

– Его сейчас нет на месте.

– А кто-нибудь здесь вообще бывает на месте?

– Он знал, что вы должны приехать?

– Конечно, знал, – говорю я и чувствую, что все идет не так, как нужно.

– Сейчас он, вероятнее всего, в студии. Сегодня в шоу участвует Дайана Мун.

– Какое мне дело до Дайаны Мун?

Секретарша смотрит на меня так, будто я с луны свалилась. У нее накладные ногти, покрытые лаком красного, белого и синего цвета; кроме этих полосатых ногтей, в ней нет ничего примечательного.

– Многим… сейчас есть дело… до Дайаны Мун.

Я снимаю перчатки, тяну их поочередно за каждый палец.

– Это потому, что она… убила собственного мужа?

Секретарша нервно оглядывается.

– Он умер от передозировки. К тому же Дайана… она настоящая героиня. Отзывы о ней… просто великолепны.

Я нарочито громко зеваю:

– Ну и что же такого она совершила?

Спрашивая это, я блефую, и нетрудно доказать, что я и сама никогда ничего важного не совершила, а только вышла замуж за Хьюберта, одного из самых завидных женихов на свете.

Секретарша пристально смотрит на меня:

– Я попробую разыскать Хьюберта для вас.

В этот момент через бронированную серую дверь, ведущую в закрытый для посторонних глаз лабиринт студий, входит Констанция Деволл.