Пятая авеню, дом один - читать онлайн книгу. Автор: Кэндес Бушнелл cтр.№ 6

— Говорила? — переспросила Шиффер. — Да она накатала об этом целую колонку — «Возвращение Шиффер Даймонд»! Сделала из меня постаревшую гангстершу!

— Ты никогда не постареешь, — заверил ее Филипп.

— Постарею, я уже начала, — ответила Шиффер. Замолчав на секунду, она осмотрела Филиппа с головы до ног. — Все еще женат?

— Уже семь лет как разведен, — ответил Филипп чуть ли не с гордостью.

— Ну, для тебя это прямо рекорд, — похвалила Шиффер. — Мне казалось, твой предельный срок без окольцовывания — четыре года.

— Два развода меня многому научили, — сказал Филипп. — Например, больше не жениться. А ты? Где твой второй муж?

— О, я с ним тоже развелась. Или он со мной, не помню. — Шиффер подарила Филиппу особенную улыбку, заставившую его забыть обо всем на свете. Какое-то время он, словно зачарованный, не мог отвести взгляд, но, к счастью, вспомнил, что Шиффер Даймонд так улыбалась слишком многим.

Двери лифта открылись на первом этаже. Филипп покосился на два десятка папарацци у подъезда.

— Это по твою душу? — спросил он почти обвиняюще.

— Нет, дурачок, они тут из-за миссис Хотон. Я не настолько знаменита, — сказала Шиффер. Быстро пройдя через вестибюль, она пробежала под фейерверком фотовспышек и нырнула в белый таункар.

Еще как знаменита, ревниво подумал Филипп. Настолько и даже больше. До сих пор. Пробившись сквозь толпу фотографов, он пересек Пятую авеню и пошел по Десятой улице к маленькой библиотеке на Шестой авеню, где иногда работал. «Для чего она вернулась?» — с неожиданной злостью подумал он. Она снова измучает его и уедет. Нельзя предугадать, что может выкинуть эта женщина. Двадцать лет назад, например, Шиффер купила квартиру в этом доме, чтобы, по ее словам, всегда быть рядом с ним. Она актриса и сумасбродка. Они все до единой сумасбродки, и, когда Шиффер в очередной раз сбежала и вышла замуж за этого чертова князя, Филипп поклялся завязать с актрисами до конца жизни.

Войдя в прохладный читальный зал, он уселся в потертое кресло, открыл черновик «Подружек невесты», но, прочитав несколько страниц, с отвращением отложил текст. Как мог Филипп Окленд, лауреат Пулитцеровской премии, унизиться до подобной макулатуры? Он представил реакцию Шиффер Даймонд: «Почему бы тебе не заняться делом, Окленд? Чем-то, что тебя действительно интересует», — и свои аргументы: «Так ведь поэтому и говорят «шоу-бизнес», а не «шоу-искусство»!» «Чепуха! — парировала бы Даймонд. — Тебе просто слабо!»

Она всегда гордилась своей способностью не бояться никого и ничего. Эта женщина выбрала оригинальный способ защиты — убедить окружающих в ее неуязвимости. Так нечестно, с обидой подумал Окленд. Но коль скоро речь заходила о чувствах, Шиффер всегда считала его лучше, чем даже он сам о себе думал.

Филипп снова взял сценарий, но тут же понял, что ему совершенно неинтересно читать. «Подружки невесты встречаются вновь» были именно тем, что обещало название, — историей жизни четырех женщин, которые познакомились двадцатидвухлетними подружками невесты на свадьбе общей знакомой. Последнюю подругу Филиппа, Сондру, даже Инид не назвала бы слишком молоденькой — ей уже стукнуло тридцать три. Сондра, энергичный и способный руководитель независимой кинокомпании, бросила Филиппа через девять месяцев знакомства, поняв, что он не собирается жениться и заводить детей, — «достойное жалости» поведение в его возрасте, по мнению Сондры и ее подруг. Филипп невесело подумал, что после их расставания, то есть уже два месяца, у него не было секса. Хотя по Сондре он не скучал: она повторяла все стандартные движения, но сам процесс был неинтересным. Филипп неоднократно ловил себя на том, что занимается любовью, испытывая какую-то странную усталость, гадая, суждено ли ему вновь изведать плотские радости. Ему сразу вспомнилась Шиффер Даймонд. Вот с кем был отменный секс, неохотно признал Филипп, в пятый раз перечитывая один и тот же абзац.

А в это время белый лимузин с Шиффер Даймонд выезжал из Манхэттена по мосту Уильямсберг, направляясь в Бруклин, на киностудию Штайнера. Сидя в машине, Шиффер тоже пыталась читать сценарий: она подробно изучала сцены пилотного выпуска «Госпожи аббатисы». Роль была очень хороша: сорокапятилетняя монахиня радикально меняет жизнь, открывая для себя, что означает быть современной женщиной. Продюсеры определили роль как возрастную, и Шиффер ничего не оставалось, как смириться с тем, что сорок пять лет — это средний возраст. Она не удержалась от улыбки, вспомнив плохо скрываемое удивление Окленда при встрече в лифте. Судя по всему, он тоже с трудом принимает тот факт, что сорок пять — это, хочешь не хочешь, пятый десяток.

По странному совпадению, Шиффер тоже вспомнила близость с Филиппом, но ее воспоминания были окрашены разочарованием. В сексе свои законы: если в первый раз прошло не очень, постепенно все наладится, а если в первый раз все было хорошо, дальше будет хуже. Но если ощущения были фантастическими, если вам довелось познать лучший секс в жизни, это означает, что в мире встретились две половинки. Однако секс с Филиппом успешно опровергал все логические выводы, в том числе наивные женские попытки найти рациональное в мужском поведении: все оказалось чудесно с самого начала и раз от раза становилось только лучше, и все-таки они расстались. Очередной урок: мужчина ценит физическое удовольствие, но это не значит, что после классного секса он за руку потащит тебя в мэрию. Хороший секс не имеет для него высшего смысла, это не более чем хороший секс.

Шиффер смотрела на стремительную Ист-Ривер. Непрозрачная и бурая, река тем не менее ярко блестела, словно старая леди, не желающая расставаться с фамильными драгоценностями. Зачем вообще вспоминать о Филиппе? Он просто глупец. Если мужчина ни во что не ставит фантастический секс, он безнадежен.

Но Шиффер охватили сомнения: может, их близость не была столь же приятна Филиппу, как ей? Какими категориями вообще определяется фантастический секс? Придумана масса приемов стимуляции гениталий — поцелуи, настойчивые нежные прикосновения, руки, охватывающие ствол пениса, и чуткие пальцы, исследующие вагину. Для женщины это значит открыться, раскинуться, принять пенис не как вторжение, но как средство наслаждения. Ключевой момент, определяющий качество секса, — когда пенис входит в вагину. Шиффер до сих пор помнила первое проникновение Филиппа и взаимное удивление любовников от того, как хорошо им стало, сменившееся ощущением, что тела потеряли всякое значение и самый мир исчез в туманных далях, а вся жизнь сосредоточилась во фрикциях, в молекулярном трении, ведущем к большому взрыву, и наконец блаженное завершение, идеально замкнутый круг… Должно же это что-то значить, разве нет?

Бывали дни, когда Минди Гуч не представляла, что делает на работе, не видела смысла в своей работе и даже переставала понимать, в чем состоит эта работа. Десять лет назад тридцатитрехлетней Минди, автору журнальной колонки о культуре, честолюбивой, умной, увлеченной, энергичной и даже, как ей нравилось думать, жесткой, удалось занять кресло руководителя интернет-департамента (хотя в Интернете тогда никто не разбирался) с окладом в полмиллиона долларов в год. Поначалу этот пост казался настоящей синекурой — никто не знал, чем занимается Минди Гуч и что вообще входит в ее обязанности. Минди, с ее аккуратным прилизанным «бобом» с высветленными прядями и простым, но приятным лицом, называли одной из самых ярких звезд компании и постоянно хвалили на корпоративных мероприятиях. Она пользовалась уважением в женских медиа-центрах, ее приглашали выступать перед студентами колледжа и делиться секретами успеха («упорный труд и внимание к деталям» — в общем, презираемая молодежью истина). Прошел слух, что Минди идет на повышение: ей прочили позицию руководителя «с доминионом над множеством миньонов» — ни дать ни взять средневековое посвящение в рыцари, думала польщенная Минди. Карьера набирала обороты, а возросшая уверенность в себе запустила интересный процесс в жизни миссис Гуч: за что бы она ни бралась, ей все удавалось. Она нашла квартиру на Пятой авеню, перевезла туда семью, пробилась в домовый комитет, отдала Сэма в лучший частный детский сад, пекла печенье «Толл-хауз», разрисовывала тыквы нетоксичными пальчиковыми красками, раз в неделю занималась с мужем сексом и даже ходила с подругами на курсы по минету (обучали на бананах). Задумываясь, кем станет через пять, десять, пятнадцать лет, Минди воображала, как летает по миру на корпоративном самолете и проводит встречи с представителями других государств. Этакая благородная звезда, не подающая виду, какое давление обстоятельств ей приходится выдерживать.