Крупным планом - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Кеннеди cтр.№ 76

— Никакой ты не фотограф, — заявила она. — Ты самый настоящий юрист. Требую потолок в шестьдесят месяцев.

— Сорок восемь, — предложил я.

— Договорились, — сказала она.

Она пообещала подготовить все контракты мне на подпись к завтрашнему дню. Выставка откроется 18 мая и продлится до 1 июня. Она собиралась назвать ее: Лица Монтаны: фотографии Гари Саммерса. Будет напечатан плакат с фотографией «Грозная Мадж», который разойдется по всему штату. В честь открытия состоится ужин, на который будут приглашены «важные дилеры» из Сан-Франциско, Портленда, Сиэтла и Денвера. Она хотела получить как минимум еще тридцать портретов в свои загребущие руки в течение двух недель.

— Тогда всего получится восемьдесят. Для шоу я выберу сорок. Разумеется, я проконсультируюсь с тобой. Но за мной, как владелицей галереи, будет последнее слово. Не сомневаюсь, ты сейчас снова начнешь возражать.

— Я не дал тебе ничего, что бы мне не хотелось выставлять, так что… да, я согласен, что окончательное вето будет принадлежать тебе.

— Ты уверен, что не заболел? — поинтересовалась она.

— Очень смешно.

— Но слушай, я бы предпочла, чтобы ты не отдавал больше фотографии в газету после тех шести, которые они начинают печатать на этой неделе. Последняя появится в субботу как раз накануне открытия выставки. Разумеется, это прекрасная реклама. Но после этого я бы хотела продавать снимки в крупные издания, так что боюсь, что «Монтанан» — не тот формат.

— Анна придет в восторг от этой новости.

— Слушай, это ведь бизнес.

Я не стал сразу говорить Анне об условиях контракта, на которых настаивала Джуди, когда я встретился с ней в тот вечер. Потому что, как только она открыла дверь, мы тут же оказались в объятиях друг друга. В следующие полчаса не было произнесено ни слова. Потом она прижалась ко мне в постели, положила подбородок на плечо и сказала:

— Ну, привет тебе.

Я явился вооруженный двумя бутылками шираза, произведенного в штате Вашингтон, и после ужина упомянул, что наша прошлая совместная ночь стала достоянием общественности в Маунтин-Фолс.

— Не смотри на меня так, — попросила Анна. — Я не считаю рассказы о моей личной жизни приятным времяпровождением.

— Тогда как получается, что стены здесь имеют глаза и уши?

— Здесь делать больше нечего, — сказала Анна. — Но слушай, тебе не нравится, что люди узнали, что ты провел здесь ночь? Это же была всего одна ночь. Сегодня еще одна ночь и…

Я улыбнулся ей.

— И завтра, — добавил я, — будет еще одна ночь.

Она посмотрела на меня и крепко поцеловала:

— Именно это я и хотела услышать.

На следующее утро, когда мы заканчивали завтракать на ее кухне, она наконец принесла те шесть снимков, которые отобрала. Грозная Мадж, пара на автозаправке, хозяйка бутика в Бигфорке, священник-фундаменталист около своей часовни-трейлера в Калиспелле, агент по недвижимости в синем блейзере и ковбойской шляпе, байкер со множеством татуировок, играющий в покер с автоматом в «Маунтин-Вью».

— Одобряешь мой выбор? — спросила она.

— Одобряю.

— Теперь я думаю о следующих шести снимках…

— Боюсь, что тут будут некоторые контрактные сложности, — сказал я и ознакомил ее с настойчивым желанием Джуди запретить мне впредь продавать снимки газете.

— Хитрая стерва, — сказала она. — И ты согласился?

— У меня не было особого выбора.

— Гари…

— Но как только я передам ей последний портрет, — сказал я, — не будет никакой юридической причины, чтобы я не мог работать на вас.

Она заговорщицки мне улыбнулась:

— Звучит клево.

Следующие две недели я не знал ни сна ни покоя, ведь мне нужно было снять еще тридцать фотографий для выставки. Каждое утро я поднимался ни свет ни заря и отправлялся в путь. Во второй половине дня возвращался и проводил несколько часов в своей темной комнате, проявляя пленки, а затем отправлялся к Анне на поздний ужин. Я всегда приносил вино и только что высушенные снимки. Но мы неизбежно сразу же оказывались в постели. После строгого рациона с Бет в моем необузданном поведении было что-то приятно подростковое. Мы не могли удержаться, чтобы не касаться друг друга, и во время каждой из моих длинных поездок за портретами за пределы Маунтин-Фолс я считал часы, которые остались до момента, когда я снова окажусь на ее пороге.

— А… это снова ты, — говорила она с наигранным равнодушием, прежде чем протянуть руку через порог и втащить меня в дом — и в свои объятия.

Вино отставлялось в сторону, снимки валялись в беспорядке на полу, а мы умудрялись наполовину раздеть друг друга, прежде чем успевали добраться до спальни.

Потом один из нас нехотя тащился вниз и на скорую руку собирал ужин. У нас появилась порочная привычка есть в постели, и каждый раз, когда была моя очередь готовить, Анна использовала полчаса моего отсутствия, чтобы просмотреть новые снимки с помощью лупы и маркера и отобрать лучшие фотографии за день.

— Какую вспышку ты использовал, когда снимал торговца оружием? — спросила она однажды вечером, разглядывая портрет гордого хозяина оружейного магазина в Бьютте.

— Никакой, — ответил я. — Только тот свет, что имелся.

— Шутишь! Как ты тогда добился такого особого сияния его лица?

— Повезло с заходящим солнцем. Когда я снимал, оно светило прямо в окна по фасаду.

— Как же, повезло, так я и поверила, — сказала она. — Ты его специально так поставил.

— Ну…

— Что касается твоих фотографий, то везенье тут ни при чем. У тебя все чертовски точно просчитано. Но выручает тебя отсутствие притворства. Готова поспорить, что начинал ты с манерных снимков…

— Возможно…

— Но считал себя настоящим художником, как и полагается парню из Барда.

— Наверное.

— Ничего удивительного. Нужно очень долго работать фотографом, чтобы научиться доверять своему глазу, сопротивляться желанию отредактировать кадр. Я до сих пор с этим борюсь.

— Те снимки, что я видел в твоей темной комнате, потрясающие.

— Оригинальные — да, потрясающие — нет. Они чересчур заумные. Слишком привлекающие внимание. Тогда как твои портреты… ты умудряешься придать им ауру случайности, хотя яснее ясного, что снимок тщательно продуман. Очень хитрый трюк.

— Я совсем недавно этому научился.

— Я догадалась. И когда ты прославишься и журналы станут о тебе писать…

— Этого никогда не произойдет.

— Не будь так уверен. Но когда это произойдет, неважно где, ты сможешь смело сказать, что нашел «свой глаз», когда приехал в Монтану.