Второй медовый месяц - читать онлайн книгу. Автор: Джоанна Троллоп cтр.№ 14

— Обещаю, больше я ни о чем не попрошу.

— Нет уж, лучше поклянись.

Он впился в нее взглядом, притворяясь рассерженным, затем поднялся и направился к двери спальни.

— Барни…

Он обернулся.

Кейт вновь улыбнулась.

— Спасибо тебе.

Барни ответил ей улыбкой. Ни одна из его замужних сестер еще не произвела на свет детей, и родители готовы были носить его на руках как гения потенции.

Он погрозил Кейт пальцем.

— Только из милости, — продолжая улыбаться, предупредил он.

Для встреч с претендентами на роли в «Привидениях» была выбрана комната над пабом на Канонбери-роуд. Это помещение использовали для всевозможных целей, здесь же проводили уроки хореографии, поэтому вдоль одной стены с рядом мутных зеркал, создающих призрачный, подводный эффект, был приколочен балетный станок. В углу комнаты, по обе стороны от замусоренного ломберного стола, в серых пластиковых креслах восседали режиссер и продюсер постановки — на взгляд Эди, вдвое моложе ее, — а на полу возле их ног стояли жестяные пепельницы из паба. За пианино сидела тоненькая девушка в черном; еще один человек, в серой лыжной куртке, читал газету.

Эди сразу решила: поскольку на это прослушивание она отправилась лишь для того, чтобы задобрить своего агента, который жаловался, что Эди не в том — «повторяю, абсолютно не в том» — положении, чтобы привередничать, без тщательной подготовки она вполне может обойтись. Пьесу она прочитала всего один раз, галопом, и не стала ни выбирать одежду соответственно эпохе, ни пытаться вжиться в образ фру Альвинг.

Тем утром она заметила, как внимательно наблюдает за ней Рассел.

— Я не в духе, — заявила она, разливая кофе.

— Да?

— Никак не могу собраться. Слишком… внимание рассеяно.

— Жаль, — сказал Рассел, надевая макинтош. — Это чудесная роль.

— Это чудесная роль, — услышала она от режиссера. У него было узкое смуглое лицо и козлиная бородка.

— О да.

— Вы когда-нибудь прежде играли в пьесах Ибсена?

Эди покачала головой. Однажды ей досталась роль гостьи без слов в пьесе «Когда мы, мертвые, пробуждаемся», но этот случай не заслуживал упоминания.

Продюсер посмотрел на нее.

Тоном, который Эди сочла вялым и равнодушным, он спросил:

— Что вы знаете об Ибсене?

Эди встретила его взгляд.

— Он был норвежцем. Низкорослым. Очень.

— Ясно.

Режиссер повернулся к мужчине, читающему газету.

— Айвор будет подавать реплики пастора Мандерса. Первый акт, сцена, в которой героиня рассказывает о поведении мужа.

— Хорошо. — Эди отошла к стулу возле зеркал, бросила на него сумочку и полезла в нее за книгой.

— С нашего экземпляра, будьте любезны, — остановил ее режиссер.

Эди обернулась. В руках он держал кипу листов.

— У нас слегка подправленный перевод Питера Уоттса. — Он взглянул на мужчину с газетой. — Айвор говорит по-норвежски.

Эди медленно вышла вперед.

— Мы вас послушаем, — пообещал продюсер, — но лично я считаю, что фру Альвинг должна быть повыше ростом.

Мужчина с газетой в первый раз за все время оторвался от чтения.

— Хорошее лицо, — заметил он по-английски с явным акцентом.

— А рост? — возразил продюсер. — Для достоинства это важно. Перед нами женщина, на долю которой выпали страдания.

— Думаете, на мою нет? — спросила Эди.

Никто не ответил. Она взяла у режиссера бумаги.

— Вы точно хотите меня послушать?

Он мимолетно улыбнулся.

— Вы же здесь.

— И этого достаточно?

— Мисс Аллен, вы подали заявку на участие в этом кастинге…

Эди сглотнула.

— Прошу прощения.

Девушка за пианино вмешалась:

— Клара подходила по росту.

Все обернулись к ней.

— Да.

— И подготовилась заранее, продумала все до мелочей. Она поняла, что это развитие образа героини «Кукольного дома». Все это могло бы случиться с Норой, если бы она осталась.

Эди ждала. Ее начинало слабо подташнивать, как бывает, когда долго уверяешь себя, что тебе все равно, не очень-то и хотелось, а затем вдруг понимаешь, что на самом деле твое равнодушие — лишь видимость.

Продюсер перевел взгляд на Эди.

— Вы заметили, что между этими героинями есть связь, мисс Аллен?

— Сейчас — да…

Айвор отложил газету и поднялся. Даже в свободной лыжной куртке он выглядел плотным и коренастым; его глаза были светлыми, блекло-голубыми.

— Я буду играть пастора Мандерса уже в седьмой раз, — сообщил он Эди.

— Бог ты мой.

— Три постановки в Осло, одна — в Эдинбурге, одна в Скарборо и одна — здесь, в Лондоне.

Она нервозно улыбнулась.

— Так вы норвежец?

— Наполовину.

— Ваш отец?..

— Мать.

Эди кивнула.

— У вас, — продолжал Айвор, — есть удачная реплика.

— Правда?

— Да, вот эта: «Во мне говорит нечистая совесть».

— М-да, — с усилием отозвалась Эди, — по крайней мере это я должна была знать.

Режиссер подался вперед:

— Пора начинать. Вы у нас не единственная.

Эди смотрела на листы с текстом пьесы:

— С какого места…

— Я начну, — вмешался Айвор. — С реплики «у меня прямо голова кругом идет».

Эди широко раскрыла глаза.

— Наизусть? Без текста?

Айвор улыбнулся.

— Он мне не нужен.

— От такого поневоле растеряешься… — засмеялась она.

— Ничуть. Совсем наоборот. Для вас это благо.

— Да?

— Это все равно что играть в теннис с партнером, который гораздо сильнее вас, — с улыбкой пояснил он.

Эди сглотнула. Нарастающее раздражение уже вытесняло тошноту.

— Ну конечно.

— Начинаем.

— Отлично.

— Я подам знак, когда можно закончить.

Эди перевела взгляд на режиссера: он смотрел не на нее и не в текст. Она кашлянула.

— Извини, — глазом не моргнув вступил в разговор режиссер, — извини, Айвор, но когда заканчивать, решу я. — Он медленно прошелся взглядом по всей комнате и наконец засмотрелся в окно. Продюсер изучал собственные ногти.