Звездная жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Карен Брукс cтр.№ 34

Он поцеловал ее, и поцелуй был сладким и горячим, как солнечный луч, как подогретое солнечное вино. Прошептав ее имя, он крепко прижался к ней. Она тоже обняла его, дрожа от радости, от ощущения его силы и захлестнувшего ее желания.

Они опустились на колени, затем Тони осторожно, не отрываясь от нежных губ, заставил ее лечь, положив под голову согнутую руку. Поцелуй углубился, язык метался, требуя пустить его внутрь, его горячее дыхание обжигало, вызывая трепетную дрожь. Со стоном Линда схватила его за плечи, пытаясь приблизить к себе еще больше. Ее мучило страстное желание почувствовать под пальцами его твердые мускулы, услышать, как бьется его сердце. Но одежда создавала непреодолимую преграду. Из ее губ вырвался возглас разочарования. Ей хотелось большего, она хотела ощущать его кожу, впитывать жар его тела.

Он погасил ее стон новым поцелуем, теперь его язык уже узнал дорогу: горячий и сладкий, он скользил по внутренней поверхности ее губ, по зубам, пока наконец не встретился с ее собственным нежным языком. Это соприкосновение вымыло столь острое ощущение, что у Линды перед закрытыми глазами вспыхнули миллионы разноцветных искр.

Ничего подобного она прежде не испытывала. Она и не подозревала, что поцелуй может быть таким обжигающим и переворачивающим все внутри, вызывающим острое мучительное желание. Губы слились, их потребность друг в друге вылилась в этот поцелуй, настолько глубокий, что дыхание прервалось, и оба почувствовали боль.

Энтони медленно и неохотно отстранился, как будто боялся оторваться от нее. Его дыхание участилось, выдавая силу страсти. Глаза из голубых сделались почти черными. Линда облизнула губы, которые внезапно онемели от холода и требовали тепла.

Свободной рукой он расстегнул ее парку. Затем одним движением — молнию эластичной лыжной куртки. Подняв майку, он добрался до груди, и девушка задохнулась от ледяного воздуха, моментально обжегшего ее обнаженную грудь.

— Тони! — в испуге вскрикнула она. Холод казался непереносимым, она вцепилась в его руки, прерывисто дыша.

Медленно склонившись над ней, Брук захватил губами упругий розовый сосок. Линда напряглась, извиваясь в его руках, подавшись навстречу горячему рту. Пар от дыхания согревал кожу, горячее влажное прикосновение языка пронизывало огнем насквозь.

Энтони жадно припал к нежной груди. По ее телу пробежал электрический ток, отзываясь в каждой клеточке. Сдерживая рвущийся наружу крик, она запустила пальцы в его волосы, прижимая голову к своей груди.

Его губы становились все более требовательными, и ее охватила нарастающая дрожь — так сотрясается почва перед землетрясением, чтобы потом разверзнуться, выпуская наружу скопившийся внутри жар. Странно, что начало трясти именно сейчас, отстраненно подумала она, словно наблюдая за собой со стороны. Это не было реакцией на холод, хотя она, безусловно, жутко замерзла. Нет, трепет появился внутри, где-то в темных глубинах ее существа, не поддающийся воли, непреодолимый.

Вдруг дрожь охватила ее всю, кожу покрыли мурашки, начали дрожать руки; она напряглась, чтобы Энтони ничего не заметил.

Но он был слишком чувствителен. Не успела Линда справиться с собой, как Тони отстранился, глядя на нее потемневшими затуманенными глазами. Не чувствуя более его тепла, она задрожала еще сильнее.

— Лин, — выдохнул он, порывисто прижимая девушку к себе и энергично растирая ей спину. — Ради Бога, прости.

— Ничего, — прошептала она, едва в силах нормально говорить. Ей свело челюсти от усилий унять дрожь. — Ничего, все в порядке.

— Черта с два. Ты совсем заледенела. — Чувствовалось, как он зол на себя. — Боже мой, какой же я идиот!.. — Выругавшись сквозь зубы, он поднялся на ноги и помог ей встать. Быстрыми движениями ловко привел ее одежду в порядок. Он поднял ее красную шапочку, аккуратно надел, заботливо подобрав волосы. — Ты бледная как снег.

Постепенно к ней вернулись все ощущения, тело вновь слушалось ее, дрожь унялась. Линда взяла его за руку, пытаясь объяснить, что он напрасно так беспокоится.

— Я не замерзла, — начала она и осеклась и нерешительности. Как объяснить, чтобы это не звучало вульгарно, что ее охватило невыносимое, переполняющее желание. В конце концов, ничего особенного не случилось. Дальше расстегнутой молнии не пошло… Нельзя сказать, что мир перевернулся. И все же что-то в глубине души было задето и перевернуто. Она знала, что уже никогда не будет прежней.

Брук поднял брови и, проведя пальцем по ее шее, покрытой мурашками, спросил:

— Точно?

Она кивнула.

— Да, да, правда. Я просто… — Она сглотнула. — Просто я очень хотела тебя.

Его губы сжались.

— Я тоже. — По тону, однако, не было заметно, что ее признание или его собственное доставило ему радость. Вздохнув, Тони сказал: — Я хотел тебя так сильно, что готов был позабыть обо всем на свете.

— О чем — обо всем? — Она слышала, что его голос все еще выдает желание. — Что еще имеет значение?

— Ну, например, то, что сейчас двадцать градусов мороза. — Он невесело улыбнулся. Не в силах находиться рядом и не прикасаться, Брук погладил ее по щеке. — Или что желание не дает права поступать с тобой, как мне вздумается. Приводить сюда и раздевать на морозе.

Лин начала было возражать, но Тони приложил палец к губам.

— Я готов был даже позабыть самое главное. — Печаль в его голосе причинила ей буквально физическую боль. — Сегодняшняя сказка не будет длиться вечно. Безобразная реальность рано или поздно разрушит ее.

Весь день Тони слушал по радио сводки погоды и звонил в аэропорт, справляясь о летных условиях. После сцены в лесу он решил как можно скорее отправить гостью домой, пока не совершилось действительно что-нибудь безумное. Линда такая нежная и сладкая, такая желанная, а он, безусловно, слаб. Он чувствовал себя Адамом, фатально сосредоточившимся на одном-единственном запретном яблоке в целом саду.

Но погода не хотела улучшаться. Уже почти стемнело, и передали, что полеты для частных самолетов невозможны до утра завтрашнего дня. Завтра наступает Рождество. Мост вряд ли починят до Нового года. Следовательно, мисс Грейс остается в этом доме под его защитой и будет томить его своим присутствием, по крайней мере, еще одну бесконечную ночь.

И что хуже всего, она, кажется, не оценила его героических усилий в это утро. Линда избегала его взгляда, чего не случалось прежде, а если их глаза случайно встречались, она была задумчива, словно витала где-то далеко отсюда. Он скучал по ее милой открытой улыбке больше, чем мог представить.

Она почти не разговаривала с ним, а если спорила, то голос был пустой и безжизненный. Еще одна потеря… Ему нравилась ее компания, нравилось беседовать с ней. Эти несколько дней испортили его, он уже не переносил одиночества, к которому ранее так страстно стремился.

Брук обидел ее, это ясно. Ей не удалось скрыть чувства, и смущение и растерянность были так же ясно видны на ее лице, как и маленький прямой нос. Или полные, чувственные губы. Или большие синие глаза. Как ему хочется покрыть поцелуями и лицо, и глаза, и губы. Прямо здесь и прямо сейчас.