Испытание верностью - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Арсентьева cтр.№ 35

«Нет, взмолилась Аделаида, не надо! Не хочу!»)

Тогда же предчувствия обманули ее – все кончилось хорошо. Правда, роды были очень тяжелые, и Лена родилась слабой и болезненной, но ведь родилась же! И она, Аделаида, осталась жива!

Маленькая, тощая рыжая егоза (родилась с огненными волосиками и ресничками) плохо ела, орала напропалую все дни и ночи, и у Аделаиды не оставалось ни времени, ни сил на тоску и отвлеченные размышления. Она думала – вот подрастет немного ребенок, и будет полегче.

Но легче не становилось. Очень быстро, еще в детском саду, обнаружилось, что Ленка по характеру – вылитая отец. Такая же шустрая, непоседливая, капризная и с выраженным интересом к противоположному полу. Играть в куклы, читать книжки, помогать матери в домашней работе было ей совершенно неинтересно, а вот гонять мяч во дворе с мальчишками, драться с ними, лазить по чердакам, подвалам и прочим запретным местам – это да, это то, что надо.

У Аделаиды просто руки иногда опускались. А муж только посмеивался, трепал Ленку по рыжим вихрам, которые упорно не желали заплетаться в косички, звал своим сорванцом и поскорее уходил из дома – на работу в музей, или на футбол, или «посидеть с друзьями», или по другим каким важным делам.

Между прочим, ничего удивительного в том, что у педагога Аделаиды опускались руки. Учителя редко бывают хорошими воспитателями собственных детей – так устают в школе и дома, за проверкой тетрадей, что на своих чад не остается ни сил, ни времени.

Потом еще со свекровью случился инсульт, и Аделаида, на которую свалились все тягости заботы о пожилой лежачей больной, вообще перестала интересоваться чем-либо, выходящим за рамки работы и дома, – стала, как выразились бы некоторые ее знакомые, рабочей лошадью, нетребовательной, выносливой и покорной.

Даже удивительно, как ее сделали сначала завучем, а потом и директором школы. Вероятно, это произошло благодаря свекрови, до болезни занимавшей должность заведующей всем городским образованием и – редчайший случай! – относившейся к своей мягкой и терпеливой невестке с симпатией и искренним доброжелательством.

Так Аделаида и жила, забыв сиреневые мечтания, до весны нынешнего года. Когда же в школе появился великолепный и неотразимый немецкий профессор, жизнь щелкнула пальцами перед самым носом женщины, стащила с нее теплое одеяло да вдобавок вылила ей на голову целый ушат бодрящей родниковой воды.

Надо заметить, что одного внешнего великолепия и неотразимости оказалось бы, конечно же, недостаточно, чтобы разбудить такую женщину, как Аделаида. Не было в городке, где она жила, да, возможно, и во всей области, женщины более спокойной, надежной, уравновешенной, лишенной разных бабских слабостей. Верность собственным принципам и постоянство убеждений являлись ее второй натурой.

Поэтому Аделаида и сопротивлялась профессору – точнее, не ему, а своему внезапно возникшему чувству – ни много ни мало, целую неделю.

Ну а если серьезно, во всем виновато было стечение обстоятельств. Любовь – это всегда магия, чудо, что-то иррациональное и необъяснимое; это – когда какие-то молчавшие годами струны вдруг начинают звучать, петь.

Никогда раньше Аделаида не испытывала ничего подобного. Она и не подозревала даже, что с ней может случиться такое: вдруг явится на сорок седьмом году ее жизни мужчина, красивый, обаятельный, добрый, сильный, и скажет ей: «Оставь все и иди со мной», – и она пойдет.

Она оставит мужа, дочь, свой дом, работу, привычки. И уедет к нему – в чужую, незнакомую страну, где говорят на другом языке, где живут совсем иначе.

Да какая разница – хоть на другую планету! Лишь бы быть рядом с ним…

Лишь бы он не оставил, не разлюбил…

* * *

Аделаида вытерла заплаканное лицо и без того мокрым, хоть выжимай, носовым платком.

Положим, и даже наверное, Карл обрадуется, узнав о ее беременности…

Но будет ли он любить ее по-прежнему, если она принесет ему хилого и слабого ребенка… или, страшно сказать, инвалида?

Ведь это же невозможно, немыслимо, просто не укладывается в голове: его ребенок – инвалид?! Или даже – слабоумный?!

Шаховской, и этот бровастый заведующий гинекологическим отделением, и, наверное, та рыжая стерва из частного медицинского центра считают, что очень даже возможно. А они ведь врачи, не станут же они просто так, без достаточных оснований, посылать ее на аборт?

Аделаида застонала и, испугавшись собственных громких звуков, прикусила уголок одеяла.

А с другой стороны… если бы ничего не было?

Если бы ничего не случилось в те три дня, которые, кстати сказать, по всем правилам считались практически безопасными в смысле зачатия?

Да она сейчас сидела бы у себя на работе, занималась бы текущими делами: экзамены, ремонт в спортзале, то-се… Думала бы о том, как в понедельник пойдет в ЗАГС разводиться с Борисом, – хватит уже проволочек, на этот раз она добьется своего!

А еще – еще Аделаида с радостью учила бы столь нелюбимый ею раньше немецкий язык.

А потом она, закончив все свои дела, со всеми попрощавшись и возвратив все долги (впрочем, долгов у нее не имелось, разве что моральные), улетела б в Швейцарию и там гуляла бы с Карлом по альпийским лугам, как и предсказывал искуситель Шаховской, ни о чем не заботясь и не тревожась, не зная и не подозревая даже, что и у любви бывает мрачная, темная сторона.

Аделаида села в кровати, прижав подушку к груди.

Дождавшись, пока высохнут слезы, она полезла в тумбочку и достала оттуда пакет с привезенными завхозом вещами. Так и есть: на самом дне пакета лежала заботливо обернутая в белую бумагу книжка.

Завхоз, как всегда, ничего не забыла.

Водя пальцем по строчкам немецкого алфавита и старательно шевеля губами, Аделаида гнала прочь все посторонние, не относящиеся к заданному самой себе уроку, мысли.

* * *

Во вторник вечером заведующего гинекологическим отделением на месте не было.

Зам. главного врача, Леонида Сергеевича Шаховского, – тоже, как услужливо сообщили Аделаиде, хотя про него она и не спрашивала.

Аделаида вернулась в свою палату и взялась за уборку. На этот раз она не только стерла пыль, но еще медленно и тщательно вымыла пол.

Ей необходимо было чем-то занять себя, а читать учебник немецкого она больше не могла – от непривычного напряжения разболелась голова и заслезились глаза.

Несмотря на эти занятия, вечер тянулся очень долго.

Аделаида даже поднялась на второй этаж, там, в холле, стоял черно-белый телевизор, и больные смотрели по нему бразильский сериал «Бедные тоже смеются».

Аделаида села в последнем ряду, честно стараясь следить за тем, что происходит на экране. Но у нее не очень-то получалось. Бурные бразильские страсти никак не могли отвлечь ее от собственных переживаний.