«Попаданец» на престоле - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шкенев cтр.№ 44

Так получилось — пришлось самовольно принять командование и возглавить оборону. Вселившийся бес ликовал и с буквально нечеловеческой энергией выдавал все новые и новые прожекты. Одним из таких предложений было вооружение добровольцев из статского населения и формирование из них ополчения. Оно умирало сейчас где-то на улицах, а генерал с повязкой на глазу пил чай. С трудом сдерживал злые слезы, пил чай и разговаривал сам с собой.

— Знаешь, Миша… — По молчаливому соглашению Михаил Илларионович не стал изобретать собеседнику новое имя, обойдясь собственным. Тот не возражал. — Мне кажется, Миша, что император отправит меня на плаху…

— За что, товарищ Кутузов?

— Да за все.

— Ты не прав! По совокупности четвертная железно очистится, но уж никак не вышка! — Слова беса по отдельности казались понятными, но все вместе вкладываться во внятные фразы не желали. — Да шучу я, шучу… Газету с речью императора читал?

— И что же?

— Ну как сказать… Если это тот Павел Петрович, на кого думаю, то не только претензий не предъявит, но даже медаль даст. Две медали.

Кутузов в раздражении отставил в сторону стакан с чаем. Шутник, видите ли, нашелся.

— Миша, Христом Богом прошу…

— Бога нет! — торжественно заявил голос в голове. — И я как коммунист и красноармеец…

— Армеец? — удивленно переспросил Михаил Илларионович. — Военный?

— Бери выше — гвардия!

— Тогда смирна! — От генеральского рыка проснулся и подпрыгнул с дивана ничего не понимающий адъютант, а в ушах отозвался неслышимый щелчок невидимых каблуков. — Вот так-то оно получше. И попробуй у меня слово поперек сказать!

Прапорщик Акимов, временно прикомандированный к командующему, вытянулся во фрунт:

— Я молчу, ваше высокопревосходительство.

— Кхе… — смущенно кашлянул генерал. — Это не тебе, это принятие капитуляции от Нельсона репетирую.

Где-то между Петербургом и Копорской губой

— Идут, господин полковник, идут! — Спрыгнувший с дерева гвардеец возбужденно показывал зрительной трубой в сторону заклубившейся вдалеке пыли. — Все как гонец и обсказывал, только вот…

— Что?

— Там почти одни бабы в колонне. Мужиков мало, зато все на конях.

— Шотландцы, наверное, — хмыкнул Бенкендорф. — Никогда их не видел?

— Дикари какие, что ли?

— Вроде того. — Полковник достал из кармана массивную золотую луковицу — скверную британскую подделку под Жака Дро и открыл крышку. — Десятиминутная готовность!

— Есть десять минут! — донеслось из отрытых почти у самой дороги окопов.

— Готовы! — стрелки, засевшие на краю поросшего густым камышом болотца, откликнулись вторыми.

— Денисов, начинаете без команды! Всем остальным ждать сигнала!

Александр Христофорович убрал часы и вытащил маленькое зеркальце, не далее как на прошлой неделе с боем выпрошенное у сестрицы Дарьи Христофоровны. Когда-то эта вещица принадлежала матушке Петра Великого царице Наталье Кирилловне, и расставаться с памятным предметом юная графиня Ливен не желала. Ничего, послужило оно царской красе, теперь послужит защите государства.

Еще полгода назад прапорщик Семеновского полка, флигель-адъютант Его Императорского Величества упал бы в обморок, увидев подобное отражение. Но сегодня командир гвардейской дивизии полковник Бенкендорф вполне удовлетворен внешним видом. Разве что чуть-чуть поправить на правой щеке разводы перемешанной с салом сажи? Нет, вроде нормально все. Накидка, правда, смешно выглядит — блекло-зеленый плащ с капюшоном испещрен бесформенными заплатками из коричневой, желтой и черной ткани. Михаил Илларионович называет такие балахоны «осназовскими» и все сожалеет об оставленном в какой-то землянке трофейном «шмайсере». Впрочем, генерал Кутузов известен своей эксцентричностью и употребляет много непонятных слов.

А сейчас — прятаться самому. В задачу гвардейцев входило не допустить подхода к штурмующему Петербург противнику, и полковник выбил разрешение возглавить лично одну из засад. Карьера карьерой, но делать ее исключительно на скользком паркете Александру Христофоровичу не хотелось. Стыдно носить ленту через плечо и не сойтись с врагом грудь в грудь, штыки в штыки. Бестолковые стычки на улицах не в счет, там все решалось случаем, силой и удалью, теперь же выпал шанс проверить способности к командованию. Момент истины, как любит говорить государь император.

И вот он настал. Красные мундиры и меховые высокие шапки видны невооруженным глазом, а в зрительную трубу можно разглядеть унылые солдатские рожи. Недовольны? Ну извините, не на воды приехали…

— Быстрее, быстрее… — шептал Бенкендорф, подгоняя неприятельскую колонну. — Что же вы как неживые?

Англичане (шотландцы, точнее сказать, но все равно англичане) не торопились, осторожничали. Сопровождающий пехоту эскадрон кирасир проверял подозрительные места, и только после этого командир полка отдавал приказ ускорить шаг. Чтобы вновь остановиться, отсылая вперед разведку. Идиоты, они же провалятся в замаскированные окопы! Или остановятся в виду небольшой рощицы, что открылась сразу за небольшим пригорком?

Хлесткие пистолетные выстрелы снесли с седел двоих направившихся к деревьям кирасир. И следом…

— Руби их, братцы!

Гусары, любимцы дам, поэтов и придворных сплетен… Ну что бы вам не звенеть шпорами на балах, не сочинять пылкие романсы, не стреляться на дуэлях… и не соваться сломя голову под палаши тяжелой кавалерии.

— Денисов, давай! — Полковник привстал на колено, пытаясь докричаться до окопов.

Поздно… гусарский полуэскадрон уже смешался в рубке с английскими кирасирами, и начинать сейчас — значит обречь безумцев на верную гибель. Зачем вы это сделали, братцы, откуда вы взялись? Вот они один за другим падают с коней, не в силах прорваться к перестраивающимся из походных колонн в каре горцам. Безумцы… зачем вы здесь? Зачем вы это сделали?

— Простите, робяты… — Седоусый гвардеец, получив тычок в бок от своего командира, сильно дернул уходящий в землю шнур. — Простите…

В гуще неприятельской пехоты расцвели черно-серые цветы на огненных стеблях — взорвались закопанные на дороге фугасы, заполнив пространство визжащей каменной картечью. Время остановилось… и тут же побежало вновь с громадной скоростью. Еще летели в стороны смятые фигурки в красных мундирах и клетчатых килтах сорок второго полка, еще полковник Петерстоун с недоумением разглядывал расплывающееся на животе темное пятно, как грохот повторился. Сейчас сработали одноразовые деревянные пушки, какими когда-то пользовался Емелька Пугачев — выдолбленные дубовые бревна, стянутые железными обручами. Добровольцы при них не смогли одновременно поджечь запалы, и канонада растянулась на долгую минуту, напоминая сказочного Змея Горыныча, деловито и размеренно собирающего страшную жатву пламенными языками полусотни голов.