– Ты прав, – вздохнула она. – Мне это не интересно.
– Соглашайся. Все равно у тебя выхода нет. Она порвет тебя в Белом городе, когда выходить будет, и даже спасибо не скажет. Управлять нашим черным совершенством ты все равно не умеешь. Что толку, что носишь ее в себе? Решайся сейчас. У тебя никогда не будет второго шанса. Она погонит тебя в Белый город. О… Ты еще не видела, на что она способна. Отдай ее мне. Я уж как-нибудь с одним демоном разберусь. А то еще… Вполне может так случиться, что облаву на тебя в Гранде начнут, как на демонское отродье. Только здесь люди проворнее, чем деревенские увальни. Поймают… И сгорит на огне такой прекрасный экземпляр… Я не о тебе. Хотя ты сгоришь в первую очередь.
– Я согласна, – скрипнув зубами, согласилась она. – Сделай это быстрее.
– Загвоздочка, – в тон ей ответил колдун. – Сегодня не время. Я должен подготовиться. Приходи завтра. Одна. Я все сделаю. Улетишь от меня на крылышках от радости…
– Где моя настоящая мать?
– Вот завтра все и узнаешь. Должен я, в конце концов, иметь какие-то гарантии. А то весь день готовиться буду, а ты не придешь. Завтра. Я жду тебя в это же время.
– Я приду.
– Не сомневаюсь, – хохотнул он напоследок.
3
– Понравилось? – Ладимир сузил карие глаза и шумно поставил кружку с пивом на стол. Не первую за вечер. Так он с лихвой искупал утреннее молчание.
Когда она, потерянная и оглушенная вернулась к лазу, скрытому в густой листве, Ладимир ее ждал. Он не позволил себе ни единого намека на то, что ему не чуждо любопытство. Ни взгляда, ни жеста, ни тем более, вопроса. Молчал весь день. И только теперь, услышав, что она собирается пойти к колдуну снова, не выдержал.
– Знаешь, Доната, я никогда тебя ни о чем не спрашивал. Тебе нужно было в Бритоль – мы шли в Бритоль. Тебе понадобился Гранд – будьте любезны. Тебе нужен был… он, – даже в запале Ладимир предпочитал не называть некоторые вещи своими именами, – ты его получила. Ты что, собираешься наведываться туда каждый день, как в соседний кабак? Или вы с ним подружились? Как с Бертом? Я не удивлюсь.
– Ладимир, – миролюбиво заговорила она. – Это последнее дело, которое держит меня здесь. Завтра я буду свободна.
– Завтра меня не будет в этом городе, – он потер рукой переносицу. – Дорога тянет меня. Гранд меня душит. Вот и все.
Она долго смотрела, пытаясь определить, не шутит ли он. Но в его глазах стояла тревога и тоска.
– Завтра мы уйдем из города вместе. Ты куда пойдешь? – спросила просто так, чтобы иметь возможность собраться с мыслями.
– А ты куда пойдешь? – так и плеснула злость, переливаясь через край.
– Я… Я тебе завтра скажу.
– Вот и я тебе завтра скажу. А сегодня можешь идти туда сама. Дорогу ты знаешь.
– Хорошо, – она пожала плечами, мысленно радуясь, что «завтра» у них еще общее. – Только я не понимаю, чего ты так злишься?
– Я не на тебя злюсь, – он так глубоко вздохнул, что в ней шевельнулась жалость. – Не ходи туда. Я боялся, что ты не вернешься… В смысле, что с тобой что-то случится.
– Все будет хорошо, Ладимир. Я схожу туда еще один раз, последний. И… Я буду свободной. Совершенно свободной.
Ладимир вертел в руках кружку с пивом, долго вглядывался в пышную пену, словно пытался разглядеть, что ждет его в будущем. Потом поднес ко рту и несколькими глотками осушил ее.
– Ты пойдешь туда. Но без меня, – тускло сказал он. – Я буду ждать тебя здесь. Если утром ты не придешь, я…
Он хотел сказать: «уйду». Хотел, но не смог. Только посмотрел на нее с осуждением, как будто это она была во всем виновата, как будто она высказала ему злополучную Истину, что заставляет бродить по дорогам. Потом подозвал прислужника и заставил снова наполнить кружку. Доната ни разу не видела его пьяным и вот, сдавалось ей, этот момент не за горами.
– Ты так и не рассказал мне, – чтобы отвлечь его от пива спросила она. – За что колдуна ненавидят в городе?
– А, – оживился он, – расскажу, если хочешь. Только рассказывать придется издалека. Ты ведь в жизни ничего, кроме леса не знаешь.
Доната вздохнула. Ну, что за парень? Поступки добрые, а слова сплошь злые. Как вот эта пена из кружки с пивом.
– Ты, надеюсь, знаешь, хотя бы, – только легкая ирония, далеко до сарказма, – что издавна считалось, что природная сила послушна лишь женщинам. И то девственницам. Слово знакомое?
Эк его развезло, покачала головой Доната, уже и издеваться начал.
– Я знаю это. Поэтому знаются с темной силой только знахарки. И то сильные, которые с ней справиться могут.
– Правильно, – одобрил он. – Считалось, да и по сей день считается, что женская сила вбирает и удерживает, а мужская лишь расходует то, что было дано от природы. Но на юге, кстати, недалеко от моей деревни, раньше стоял Белый город или город колдунов.
Слушая его, Доната затаила дыхание, боясь перебить.
– Вот там и жили мужчины, наделенные настоящей силой. Их называли Повелители демонов. На тайном обряде они вызывали из Иного мира демона, и если он оказывался слабее – покоряли его, и он им служил. И чем больше слуг было у Повелителя, тем он был сильнее. Что там произошло на самом деле, никто не знает. Но однажды главный Повелитель умер… Был убит… не знаю. Только вместо того, чтобы погибнуть вместе с хозяином, его слуги вырвались на свободу. И лет… может, пятнадцать назад, или больше, я совсем маленьким был, демоны разлетелись по свету. Если в деревнях с одним таким выродком знахарка справлялась, то городу досталось больше того. В Гранде до сих пор об этом легенды ходят. И вот тогда этот колдун и вызвался помочь. Сказал, избавлю вас от напасти. И, действительно, избавил – всех демонов себе забрал. Город радовался – его тут на руках носили.
– А эти, – не удержалась она, – люди, которых он от демонов избавил, живы остались?
– Ты что? – он посмотрел на нее, как на больную. – Когда демон завладевает человеком – душа погибает. А стоит от демона избавиться – от человека только пустая оболочка остается. Умерли, конечно.
«Умерли, конечно». Доната прикусила губу. Демон убивает человека и вселяется в его тело. В таком случае, конечно, человек умрет, стоит лишить его демона. Но в том-то и дело, что никто о таком и не слыхивал, чтобы в одном теле уживались и человек, и демон! Но ведь живут же они с черной стервой не пересекаясь, и что? Вытащи из нее эту гадину – и одной чудесно будет! Зачем ей умирать?
Это объяснение успокоило, но ненадолго. Тревога сидела в сердце занозой. Колдун правды не скажет, как не проси. Доната от злости скрипнула зубами. Но ведь может избавить ее от черной напасти – может!
Стоит рискнуть. И она рискнет. Если ее не смогла убить черная дрянь, то, наверное, этого не сможет сделать и колдун. Оставалось надеяться, что не сможет.