Ключи от рая - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дейч cтр.№ 61

К несчастью, в «Синг-Синг» его отправила не мать, и не за упаковку хлопушек. Нет надобности говорить, что в его камере не было окна, через которое он мог бы удирать на улицу. Тюрьма «Синг-Синг» прячется среди холмов, которые простираются вдоль Гудзона. Тихое, ничем не примечательное исправительное заведение, которое привлекло к себе внимание всего один раз, когда здесь были казнены Этель и Юлиус Розенберг [23] . Три с половиной года, проведенные там Майклом, стали для него сущим адом. Такая длительная разлука с молодой женой была невыносимым мучением. До самого последнего месяца Майкл боялся, что окончит свой жизненный путь за решеткой, оторванный от Мэри. Клятва не нарушать больше закон, которую он дал Мэри, на самом деле была адресована самому себе. Майкл поклялся, что никогда больше не разлучится с женой, не попадет в замкнутый мирок, где она не сможет находиться рядом с ним. Ничто не могло заставить его нарушить данное себе слово. Ничто.

А сейчас, решив, что лучшим способом скрыть свое поражение будет не обращать на Симона никакого внимания, Майкл вернулся к составлению плана. Он быстро изобразил на трех листах основные подробности особняка Финстера. Первый лист был отведен подходам к зданию: подъездные пути, окна, освещение, охрана. План первого этажа получился достаточно простым, Майкл восстановил в памяти не только прихожую и библиотеку, но и все комнаты, выходящие в коридор, который вел в подвал. Однако, с подземельем, как теперь мысленно называл его Майкл, возникли определенные трудности. Большая часть пути под землей прошла в полной темноте или, в лучшем случае, при минимальном освещении. Леденящий холод в груди, не покидавший Майкла все время, пока он находился внизу, мешал ему воспринимать действительность. Поэтому непонятно было, удалось ли ему запомнить все необходимые подробности. Так, он не смог точно определить расстояние до комнаты с ключами. Может быть, сто шагов; может быть, тысяча.

Майкл повернулся, опустил спинку кресла вниз и протянул три готовых рисунка Симону.

— Как узнать, что ключи по-прежнему там? А что, если Финстер захватил их с собой?

— Ты передавал ему ключи? В смысле, он брал их в руки?

— Нет, я положил их на пьедестал.

— И как Финстер к этому отнесся?

Тон Симона намекал на то, что ответ ему уже известен.

— С благоговейным почтением… — задумчиво промолвил Майкл, анализируя всплывающие в памяти картины. — Но… он также показался мне испуганным. Да, Финстер упорно отказывался прикоснуться к ключам…

— Он не может к ним прикоснуться, — прервал его Симон.

— Почему?

— Он был изгнан из рая. Ему запрещено прикасаться к святыням церкви. Его могущество абсолютно бессильно против творений Господа. Повторяя слова самого Иисуса, он не может сознательно ступить в Святую землю: «на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». — Симон помолчал. Затем добавил: — Это ключи Господа Бога.

Майкл ничего не ответил. У него перед глазами стояло выражение лица Финстера, когда тот впервые увидел ключи.

— Значит, вот где они?

Симон пристально изучил нарисованные от руки планы, обратив особое внимание на схему подвального этажа.

— Именно здесь я видел их в последний раз. — Задумавшись на мгновение, Майкл спросил: — Симон, кто ты? Тебе известно обо мне так много…

— На самом деле рассказ о том, кто я такой, получится очень скучным.

— Нам лететь семь часов — о какой скуке тут можно говорить? Я ради твоих ключей рискую своей головой. Так что валяй, нагоняй на меня скуку.

Мимо прошествовала стюардесса, длинноволосая блондинка с ногами от ушей. О ее молодости можно было судить не только по упругому юному телу, но и по лицу: ей явно было не больше двадцати. Майкл хмыкнул, увидев, как Симон провожает взглядом удаляющуюся по проходу соблазнительную попку.

— Помнишь себя в шестнадцать лет — небось мечтал только о девчонках, не задумываясь, есть ли у них мозги и ответят ли они на твою любовь? — Майклу хотелось добиться от Симона хоть какой-нибудь реакции, но тот хранил молчание.

— Можешь не отвечать — в шестнадцать лет тебя засунули в какой-нибудь монастырь.

— На самом деле, когда мне исполнилось шестнадцать, меня посадили в тюрьму. За убийство.

* * *

Красный шар, прокатившись по зеленому сукну, медленно остановился в нескольких дюймах от угловой лузы. Поколебавшись, казалось, целую вечность, он наконец качнулся вперед и свалился в сетку. Элль с трудом сдержала восторг. Она впервые в жизни играла в бильярд, но получалось у нее так, что она уже начинала считать себя прирожденным игроком.

— Мне почему-то кажется, что меня водят за нос, — недоуменно поднял бровь Финстер. — Ты точно никогда раньше не играла в бильярд? — Обвив Элль за талию, он привлек ее к себе.

— Клянусь, просто новичкам везет, — смущенно вспыхнула Элль.

Улыбнувшись, она урвала быстрый поцелуй и повернулась к столу, чтобы сделать следующий удар. Распластав свое длинное тело над столом, молодая женщина отвела кий назад и разбросала шары во все стороны.

— Тебе нравится? — спросил Финстер, вешая смокинг на спинку стула.

— Вечер просто восхитительный, — заверила его Элль. И это действительно было так.

Они поужинали запеченной до румяной корочки уткой, восседавшей на гарнире из дикого риса и тушеных овощей. Бутылка розового «Триано» 1945 года была принесена из личного погреба Финстера. На десерт — шоколадное суфле и коньяк — они удалились в библиотеку, со смехом обсуждая ремесло фотомоделей, в котором приходится продавать себя даже ради того, чтобы добиться самого скромного успеха. Невидимый Чарльз бесшумно появлялся по первому зову. Дворецкий, казалось, шестым чувством узнавал, когда пора снова наполнить бокалы. «Значит, вот как живет высший класс», — не переставала поражаться Элль.

Она сама не смогла бы ответить, является ли легкое головокружение следствием вылитого вина, или же она просто опьянена бесконечным счастьем. С каждым мгновением она все сильнее влюблялась в стоящего рядом мужчину. Его взгляд пленил ее сердце, рассудок, душу.

— Скажи, Элль, ты любишь искусство?

От неожиданности она выпрямилась — во все свои шесть футов.

— Без искусства я не представляю себе жизни.

— Вот как?

— Я два года училась в Париже в мастерской Франсуа Делакруа. Акварели и масляные краски были для меня всем. — Ее взгляд зажегся гордостью. — Именно так я пришла в фотомодели.

— Расскажи.

— Одна из наших натурщиц неожиданно исчезла, никого не предупредив, и Делакруа настоял на том, чтобы я позировала классу. Сначала я очень волновалась и робела, но мне удалось пересилить себя. Случайно один из набросков попался на глаза известному фотографу, ну а дальше… — Элль задумалась. — В общем, все получилось не совсем так, как я предполагала. — В ее голосе прозвучала тень сожаления.