Прыжок - читать онлайн книгу. Автор: Мартина Коул cтр.№ 190

— Меня это не колышет. В Шотландии ожидание — это национальное времяпрепровождение. — Он громко рассмеялся. — Особенно в Клайде. Некоторым приходится ждать всю жизнь. Например, мне.

Джонни некоторое время смотрел на него, а потом сказал:

— Вот же повезло мне, что я должен совершать прыжок в паре с чертовым шотландским философом! Слушай, а ты, случаем, женат не на социальном работнике? Я слышал, они здорово запудривают людям мозги, и их великое множество шастает по шотландским тюрягам. Они просто хотят выйти замуж за заключенного, а потом написать об этом книгу.

Дэнни криво усмехнулся.

— А у вас, кокни, странное чувство юмора, Джонни.

Джонни усмехнулся, обнажив длинные зубы.

— У меня вовсе не странное чувство юмора, Дэнни, старый мой приятель. Дело в том, что у шотландцев такого чувства вообще нет!

Один из младших братьев, Иан, громко спросил:

— А как тогда насчет Билли Конноли?

Джонни кивнул и серьезно ответил:

— Ну, хорошо, тут я соглашусь с Большим Ианом. Но я припоминаю, что у Билли вроде бы имелась в роду английская бабушка… Он просто недоумок!

Все засмеялись нервным смехом, явно чересчур пронзительным и долгим.

Джонни снова затянулся сигаретой.

— Ненавижу ждать. Я этого не выношу!

— Тебе следовало бы отсидеть лет десять, Джонни. Ты скоренько привык бы к ожиданию. Ничто так не учит терпению, как долгий срок.

— Ну ладно, приятель, если все сегодня сорвется, то я как раз и проверю справедливость твоих слов.

В фургоне наступила тишина. Мужчины задумались о том, что станет с ними, если их поймают.

Спустя какое-то время Дэнни тихо сказал:

— Да успокойтесь вы все! Если из-за нервов люди совершают ошибки, тогда пусть кого-то за это застрелят или как-то иначе убьют. А мы смоемся за считанные секунды. Так что перестаньте дергаться, и давайте лучше включим радио. Может, найдем хорошую пьесу по «Радио 4».

— Чертову пьесу по «Радио 4»? — фыркнул Джонни. — Я уже все их слышал.

Иан нейтральным тоном заметил:

— А может, они поставят «Великий побег», а?

Все снова долго и громко смеялись.

Нервозность, связанная с прыжком, все-таки одолела их.

Донна лежала на кушетке в гостиной, все еще одетая в домашний халат. А рядом с ней на японском столике стояли чайник и чашка. В комнате царил беспорядок. Она обвела помещение удивленным взглядом, словно видела его в первый раз… Она без сна пролежала на кушетке всю ночь. И в какой-то момент даже стряхнула пепел мимо пепельницы и прожгла лакированную поверхность столика. Донна совершенно не расстроилась, а лишь удивилась этому: «Хотела бы я, чтобы сейчас сюда вошел Джорджио. Ни разу за все те годы, что мы прожили в этом доме, он не видел здесь ни малейших проявлений беспорядка. И Долли, и я старались, чтобы все было идеально. Потому что он этого хотел».

Донна провела лучшие годы жизни в оранжерее. Она редко пользовалась гостиными, потому что на белой кожаной мебели сразу было заметно самое микроскопическое пятнышко. Донна боялась преждевременно измять подушки — на тот случай, если ее лорд и господин раньше обычного заявится домой и изъявит желание посмотреть телевизор. Ведь тогда ему станет заметно, что комнатой до него уже пользовались… Донна никогда не чувствовала себя в гостиной хозяйкой.

«Как странно! — размышляла она. — Джорджио полностью владел моей жизнью и вместе с тем подсознательно вытеснил меня за пределы собственного дома. Или, по крайней мере, не допускал в отдельные его помещения. Например, не подпускал к французским окнам на веранде. Они открывались на маленький балкон, на котором стояли отделанный железом стол и стулья. Когда Джорджио этого хотел, они выходили туда и по утром пили там кофе летом, глядя на сад и на расстилавшиеся за ним поля. Но такое могло происходить только по его собственному предложению».

Однажды она вышла на балкончик одна, а Джорджио проснулся и обнаружил ее там. И он так неподражаемо, как только он один умел, заставил ее почувствовать себя полной дурой!..

— Что ты тут делаешь совершенно одна?

Она до сих пор могла воспроизвести по памяти тон его голоса и особенно некую тень сомнения в нем: словно она совершила какой-то нечестный поступок, сделала нечто непозволительное. Она тогда молча показала ему на вторую чашку. Но он лишь медленно покачал головой, словно сама мысль о том, что он, Великий Человек Брунос, мог бы сейчас посидеть на балконе собственного дома с Донной, была ему противна. Эта мысль, похоже, даже как-то унижала его. Он важно спустился по лестнице. И Донна слышала, как он здоровается на кухне с Долли. Жену он тогда так и оставил одну на балконе. Она его не понимала, и ей казалась, что она — глупенькая, просто дурочка.

Это воспоминание и сейчас ранило Донну. И все же эта мелочь не шла ни в какое сравнение с тем, что ей довелось узнать о муже за несколько последних дней. Она многие годы не обращала внимания на подобные мелочи: «Неужели я настолько сильно любила его, что позволяла господствовать над собой даже в житейских мелочах? Он всегда указывал мне, что надевать. И как носить ту или другую одежду. Он «настоятельно советовал» мне, какую роль следует выполнять и, более того, как мне надо говорить, как вести себя, — и я со всем этим мирилась! Никогда не осмеливалась задавать ему вопросов, потому что, если Джорджио спросить о чем-то, он обязательно заставит тебя потом об этом пожалеть. Заставит почувствовать тебя дурой».

Это все было, по сути, очень неприятно. Но она на самом деле наслаждалась этим. Ей нравилось жить в этом доме. А теперь он и вовсе ее дом. Джорджио все переписал на нее: дом, бизнес, бордели… Она тихо засмеялась, смущенно прикрыв рот рукой: «Донна — гордая собой владелица строительного бизнеса, автомобильной площадки и борделя. И не борделя для взрослых, а детского притона! Джорджио всегда обещал мне, что он меня обеспечит, будет за мной ухаживать — вот он и сделал это… О, да, он прекрасно присмотрел за мной!»

Донна взяла пепельницу и быстро прошлась по комнате, рассыпая и разбрасывая пепел и сигареты во все стороны. После этого демонстративного поступка ей стало как-то легче. Хотя она оставалась на грани того, чтобы немедленно разнести этот иудный дом вдребезги.

— Возьми себя в руки, — прошептала она себе. — Сдерживай себя, женщина! Все, что здесь есть, — твое. Джорджио Брунос ничего не сможет забрать.

«Что это за старая пословица на этот случай, которую я слышала от Кэрол Джексон? А, вот она: если хочешь нанести удар по мужчине, ударь его по карману. Что ж, Джорджио никогда не получит ни пенса от меня, ни кусочка от этого дома. Никогда! Я лучше сожгу все и получу удовольствие от этого… Она снова легла на кушетку и закрыла глаза. — Кончится ли когда-нибудь сегодняшний день? Мне надо как можно скорее узнать, что и как происходит, иначе я потеряю остатки рассудка».