Мозаика теней - читать онлайн книгу. Автор: Том Харпер cтр.№ 46

Елена продолжала терзаться из-за этого.

— Совсем недавно он был рабом того страшного монаха, а ты опять запираешь его в монастыре? Да он же сойдет с ума!

— Вряд ли монахи из Святого Андрея вложат в его руки лук и заставят его стрелять в императора. Кстати, почему в похлебке нет мяса? Ведь пост уже три дня как закончился.

— Пост будет продолжаться до той поры, пока армии варваров не уйдут. По крайней мере, такие ходят слухи. Крестьяне гонят скот на городской рынок в страхе, что по дороге их ограбит банда каких-нибудь кельтов или франков, а тех животных, которые все-таки доходят до рынка, скупают имперские чиновники и все равно отправляют нашим недругам. Вот нам и приходится голодать.

— «Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою: ибо, делая сие, ты собираешь горящие угли на голову его, и Господь воздаст тебе», — напомнил я дочери стих из Притчей Соломоновых. — Кстати, сегодня утром я встречался с братом короля франков.

— Он толстый?

— На нем было очень просторное одеяние, так что трудно сказать. Но горящих углей у него на голове точно не было, так что вряд ли ему стыдно, что он нас объедает.

— Он не сказал тебе, когда они собираются уходить? — тихо спросила Зоя.

Моя младшая дочь была в том возрасте, когда малейшее изменение настроения превращает ребенка в юную женщину. Но сейчас она просто выглядела напуганной.

— Это решает не он. Варвары ждут разрешения императора.

— Тогда он должен дать им это разрешение и пропустить их, — произнесла она звенящим голосом, накручивая волосы на палец, чего не делала уже очень давно.

Я осторожно спросил:

— Почему ты так переживаешь, Зоя? Император не может просто взять и позволить орде варваров пройти через его империю. Он должен получить гарантии, что они не натворят на своем пути всяких бед.

— Ну, тогда пусть он их выгонит за пределы империи. По улицам слоняются толпы чужаков, в городе нет еды. Скоро праздник святого Василия, а мы даже не сможем толком отметить его! Я боюсь, когда около городских ворот стоят тысячи готовых к войне франков! Мне хочется, чтобы варвары ушли и город вновь вернулся к обычной жизни.

— Мне хочется того же, — сказал я, обнимая свою маленькую дочурку и прижимая ее к груди. — Не бойся, император вот-вот прикажет им убираться восвояси.

Увы, он этого не сделал. Весь долгий сырой январь варвары стояли лагерем возле верхней части бухты Золотой Рог, а я с все возрастающим разочарованием продолжал поиски каких-либо следов монаха, будь он жив или мертв, и каких-либо признаков того, что он был связан с войском франков. Найти ничего не удалось. Через две недели я засомневался в себе, начал думать, что монах и впрямь погиб в той ледяной цистерне. Наверное, я бы снова пошарил там как следует, но, к сожалению, у меня больше не было во дворце таких полномочий, как в начале расследования. С каждым новым бесплодным днем мои встречи с Крисафием становились все более редкими, а мое ожидание в многолюдных коридорах — все более длительным.

Январь прошел. За праздником святителя Василия последовало Богоявление, за ним — праздник Григория Богослова, и все это время армия варваров никак о себе не заявляла. До горожан то и дело доходили все новые и новые слухи: о других больших армиях, появившихся у стен Фессалоники, Гераклеи и даже Селимбрии, о разграбленных деревнях, угнанном скоте и о бандах варваров, действующих под покровом ночи. Продолжая время от времени бывать во дворце, я, должно быть, слышал больше таких историй, чем кто-либо другой, хотя слухи, гуляющие среди золоченых стен, представлялись мне не более достоверными, чем рыночные россказни. Горожане по-прежнему голодали, улицы по-прежнему кишели беженцами, и по-прежнему казалось, что город находится в осаде.

Однажды вечером, за несколько дней до начала февраля, в мой дом пришел вестник, одетый в дворцовую ливрею. Вода капала с подола его плаща на пол.

— Меня послал к тебе мой господин, император Алексей, — объявил он.

— Вот как?

Я ждал этого момента уже несколько дней, — момента, когда мне сообщат, что в моих услугах больше не нуждаются. Не знаю, чего еще можно было ожидать при сложившемся положении вещей.

— Командующие варварской армии согласились направить на встречу с императором своих послов, дабы те могли рассмотреть его требования. Император опасается, что вместе с их свитой во дворец может проникнуть известный тебе монах. Поскольку ты единственный из ромеев, кто видел этого человека в лицо и остался в живых, император просит тебя прибыть во дворец.

Мне было приятно услышать о том, что образ монаха еще не изгладился из памяти дворцовых обитателей.

— Я приду, — пообещал я.

Нельзя было допустить, чтобы императора убили прямо перед посланниками варваров, и к тому же мне было интересно послушать, что они станут говорить после того, как столь вызывающе вели себя в лагере (чему я был свидетелем). В самом деле, спектакль обещал быть прелюбопытным.

Раздался звон кимвалов, и тысяча гвардейцев как один отпечатали шаг на месте. Не успел смолкнуть мрачный звук одинокой трубы, как снова вступил хор, причем при каждом повторе певчие брали на полтона выше. Свет бесчисленного множества свечей причудливо играл на начищенных топорах, доспехах, расшитых золотом и серебром одеяниях придворных, а также на изумрудах, сапфирах, рубинах и аметистах, украшавших одежды знати.

Хвалебное песнопение заполнило весь зал:

Рассветная звезда, явившая свой лик

Полуденным светилом,

Земное солнце,

Сарацин гроза,

Правитель Алексей.

Стоявшие впереди пресвитеры начали воскурять ладан, покачивая кадилами и распевая собственное приличествующее случаю песнопение. В конце каждого стиха смуглый египтянин ударял в барабаны, обтянутые козлиной кожей, после чего все присутствующие в один голос восклицали: «Радуйся!»

— Мне кажется, император мог бы выразить хоть какую-то благодарность за все эти восхваления, — тихо произнес стоявший возле меня Элрик.

Мы стояли на галерее, находившейся над главным залом, и следили за происходящим из-за занавеса, прикрывающего арку. Внизу, на троне, установленном на мраморное возвышение, неподвижно, словно статуя, восседал сам император. Из-под сверкающего самоцветами лора, прикрывающего грудь и плечи василевса, [32] виднелась далматика из блестящего пурпурного шелка с тончайшим тканым узором. Мерцающая созвездиями жемчужин и драгоценных камней императорская диадема венчала его голову, а у ног императора лежали на страже бронзовые львы. Справа от него, на более низком постаменте, сидел севастократор Исаак; его пышное одеяние затмевало всех, кроме, конечно же, его брата. Слева от императорского трона стоял евнух Крисафий. Вокруг них толпились представители знатных семей и епископы, соперничающие между собой роскошью нарядов.