Мопра. Орас - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Санд cтр.№ 66

— Мне ведомо, возлюбленный сын мой, — начал он, — что вас сюда привело: вы хотите исполнить свой долг перед вашим родичем, святым траппистом, являющим собой назидательный пример, ниспосланный нам господом богом, дабы служить образцом для мира и чудесным свидетельством небесной благодати.

— Господин настоятель, — отвечал я ему, — я не такой добрый христианин, чтобы оценить чудо, о котором вы говорите. Пусть набожные души благодарят за него небо! Что же касается меня, то я пришел сюда, ибо господин Жан де Мопра желает, по его словам, посвятить меня в планы, которые имеют ко мне отношение; я готов его выслушать. Если вы дозволите пройти к нему…

— Я не хотел, чтобы он свиделся с вами до меня, молодой человек! — вскричал настоятель с подчеркнутой искренностью, завладевая при этом моими руками, отчего по телу у меня прошла дрожь отвращения. — Я намерен просить вас о большой услуге во имя милосердия, во имя крови, что течет в ваших жилах…

Я высвободил одну руку, и настоятель, уловив выражение неудовольствия на моем лице, тотчас же с изумительной гибкостью переменил тон.

— Вы человек светский, я знаю. У вас есть все основания жаловаться на того, кто некогда носил имя Жана де Мопра, а ныне именуется смиренным братом Иоанном Непомуком. Но если заповеди нашего божественного учителя Иисуса Христа не склоняют вас к милосердию, то существуют соображения общественного приличия и семейной чести, которые должны заставить вас разделить мои опасения и мои усилия. Вам известно благочестивое, но безрассудное решение брата Жана; вам должно присоединиться ко мне, дабы отвратить его от этого решения, и я не сомневаюсь, что вы это сделаете.

— Возможно, сударь, — ответил я холодно. — Но позвольте осведомиться, чему следует приписать тот интерес, который вам благоугодно было проявить к делам моей семьи?

— Духу милосердия, ибо он воодушевляет служителей Христа, — ответил монах с наигранным величием.

Воспользовавшись этим доводом, под прикрытием которого духовенство вечно вторгается в семейные тайны, он без труда избавился от моих дальнейших расспросов и хоть не рассеял подозрений, зародившихся в моем мозгу, но заставил меня слушать, ежеминутно напоминая, что я обязан его благодарить за заботу о моем добром имени. Мне хотелось во что бы то ни стало понять, куда он клонит. И в конце концов мои предположения оправдались. Дядя Жан требовал от меня принадлежавшую ему часть ленного владения Рош-Мопра, и настоятель взял на себя труд объяснить мне, что я поставлен перед выбором: либо мне придется раскошелиться на довольно крупную сумму (так как речь шла о доходах за те семь лет, в течение которых я пользовался поместьем, не считая стоимости одной седьмой части поместья), либо мой дядя осуществит свое безрассудное намерение, которым он угрожал; шум, вызванный его поступком, не только сократит дни старого кавалера, но и навлечет, чего доброго, «необычайные неприятности на меня лично». Все это было великолепно преподнесено мне под видом христианнейшего попечения о моих интересах, причем мой собеседник восторгался религиозным рвением трапписта и искренне тревожился за последствия принятого братом Непомуком «непреклонного» решения. В заключение он ясно дал понять, что не Жан Мопра просит у меня средств к существованию, а мне надлежит смиренно умолять его принять половину моего состояния и тем самым помешать ему поносить мое имя в суде или, хуже того, посадить меня на скамью подсудимых.

Я попробовал прибегнуть к последнему доводу.

— Если решение брата Непомука, как вы его, господин настоятель, именуете, столь непреклонно, если забота о спасении души — единственное, что занимает его в этом мире, то как, объясните мне, соблазн благ земных может отвратить его от принятого решения? Есть во всем этом какая-то непоследовательность, которую я не в силах постичь.

Настоятеля немного смутил мой пристальный взгляд, но через мгновение он уже надел на себя личину наивности — самое испытанное средство плутов.

— Господи, — воскликнул он, — стало быть, вы, любезный сын мой, не знаете, какое огромное утешение сулит благочестивому человеку обладание земными благами! Да, богатства мира сего достойны презрения, доколе они источник суетных наслаждений, но праведник должен требовать их с твердостью, коль скоро они служат ему надежным средством творить добро. Не скрою, будь я на месте святого трапписта, я не уступил бы своих прав никому; на те деньги, которые у такого молодого и блестящего вельможи, как вы, уходят на содержание породистых лошадей и собак, я предпочел бы основать монашескую обитель, где наставляли бы в истинной вере и раздавали бы милостыню. Церковь учит, что ценой больших жертв и богатых приношений мы можем очистить нашу душу от самых тяжких грехов. Брат Непомук, охваченный священным ужасом, полагает, что, только публично искупив грехи, он спасет свою душу. Исполненный истинной веры мученик, он хочет отдать себя в руки неумолимого правосудия людского. Но насколько будет лучше для вас и вместе с тем покойнее, если он воздвигнет какой-нибудь святой алтарь во славу божью и похоронит в блаженной тиши монастыря зловещее имя, от которого уже отрекся! Он так глубоко проникся духом своего ордена, так стремится к самоотречению, самоуничижению и бедности, что потребуются великие усилия и даже помощь свыше, дабы убедить его променять подвижничество на иное богоугодное дело.

— Стало быть, это вы, господин настоятель, движимый бескорыстной добротою, взяли на себя труд отвратить его от пагубного решения? Я восхищен вашим рвением и благодарю вас за него; но я не вижу необходимости в столь длительных переговорах. Господин Жан де Мопра требует своей доли наследства — что может быть справедливее! И пусть даже закон отказал бы во всех гражданских правах тому, кто спасся от наказания лишь бегством, — кстати, я сейчас вовсе не намерен входить в обсуждение этого, — мой родственник мог бы не сомневаться, что между нами никогда не возникло бы ни малейшего спора по этому поводу, если бы я мог свободно располагать хоть каким-нибудь состоянием. Но, как вам должно быть известно, я обязан тем, что владею Рош-Мопра, лишь доброте моего дяди, господина Юбера де Мопра, он и так достаточно сделал, заплатив долги семьи, которые превышали стоимость поместья, и я не могу ничего отчуждать без его дозволения, ибо в действительности я лишь хранитель состояния, которого еще окончательно не принял.

Настоятель с изумлением посмотрел на меня, словно сраженный непредвиденным ударом; затем лукаво улыбнулся и сказал:

— Отлично! Как видно, я ошибся, и мне следовало адресоваться к господину Юберу де Мопра. Я так и поступлю и не сомневаюсь, что он будет весьма признателен, ибо я стремлюсь избавить его семью от скандала, который, возможно, сулит принести немало пользы одному из его родственников в жизни небесной и уж наверняка принесет немало вреда другому его родственнику в жизни земной.

— Понимаю вас, сударь, — ответил я. — Это угроза, и я отвечу в том же тоне. Если господин Жан де Мопра вздумает докучать моему дядюшке и моей кузине, то ему придется иметь дело со мной. И мне не понадобится привлекать его к суду: я сам призову его к ответу за некоторые обиды, которых отнюдь не забыл. Передайте, что я не дам отпущения грехов вашему трапписту, если он вздумает отказаться от роли кающегося грешника. Если Жан де Мопра не имеет средств к существованию и взывает к моей доброте, я могу уделить ему за счет доходов, предоставленных в мое распоряжение, сумму, достаточную для того, чтобы вести скромный и разумный образ жизни, согласный с духом его обетов; но если им овладело честолюбие церковника и он рассчитывает вздорными и нелепыми угрозами устрашить моего дядю и вырвать у него деньги для удовлетворения своих новых потребностей, то пусть он лучше умерит свой пыл. Так и передайте ему от моего имени. Один лишь я могу защитить спокойствие старика и будущее его дочери, и я это сделаю, даже с опасностью для собственной чести и жизни.