Школа строгого режима, или Любовь цвета юности - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Штурм cтр.№ 47

– Борис. Ты очень умный парень, бескомпромиссный и честный. Помоги мне принять верное решение.

Борис лукаво улыбнулся и вдруг предложил то, чего я совсем не ожидала:

– А давай сейчас поедем в больницу к Насте и спросим, что она хочет? Как она скажет, так и будет. Ей решать!

Мы тут же помчались к метро. Даже не подумав, пустят ли нас в больницу после восьми часов вечера. В больницу нас впустили. За рубль. Но то, что нам предстояло увидеть, стоило того.

Жуткие катакомбы подвалов Института Склифосовского испугали нас смертельно: это было подземелье из загробного мира. Истекающие не то кровью умерших, не то водой ржавые трубы. В глубине таинственных туннелей появлялись и тут же исчезали призраки людей с искаженными от боли лицами. Мы вскрикивали, хватались друг за друга, но все равно шли вперед. Жуткое безнадежное место хотелось пробежать с закрытыми глазами. Но мы сами себе придумали это испытание. И шли, цепенея от страха. Не бежали. Из принципа.

– Ты знаешь, что здесь было раньше? – задыхаясь не то от быстрой ходьбы, не то от волнения, спросил Борис. И не дожидаясь моего ответа, рассказал: – Богадельня. Нищие и убогие все находили здесь пристанище. Можно себе представить, что это было за существование. Этого места так боялись, что москвичи крестились, проходя мимо. Когда это место стало больницей, то сюда свозили всех самоубийц, жертв убийц и просто погибших при странных обстоятельствах людей. Мы с тобой сейчас идем под зданием института. В этих подземных лабиринтах иногда слышатся звуки… Я сам читал. Здесь обитают не то мутанты, не то привидения. Их вой слышен ночами, и это не сказки. Если мы сейчас остановимся и прислушаемся, то наверняка…

– Нет! Нет! Я не хочу! – взмолилась я.

В памяти сразу всплыла утонувшая в Волге девушка. Хватит с меня подобных зрелищ. Такое выдержать не под силу даже взрослому человеку.

– Мадам, я выражаю вам свое восхищение! Ты очень смелая. Сюда даже исследователи подземелий не желают спускаться. Ведь здесь бродят души усопших…

– А-а-а! – закричала я, не выдержав напряжения, и побежала вперед.

– Подожди, не беги! Нам бы не запутаться: где-то здесь расположены морг и лаборатория…

Полутемное подземелье поплыло у меня перед глазами. Мне стало дурно.

Когда из-за ближайшего поворота к нам вышел старец, я поняла, что это призрак. И потеряла сознание.

Дедушка-сторож привел меня в чувство и вывел из подземелья к железным лифтам. Я была зеленого цвета, меня тошнило от сладкого запаха разложившихся тел и кружилась голова от воображения. Борис держался молодцом, как настоящий мужчина. Хотя ему эта прогулка тоже стоила нервов.

Но, несмотря на наш подвиг, к Насте нас не пустили. Дедушка взялся передать от нас записку и принести ответ.

Записку Насти я сохранила.

«Любимые мои! Жизнь – самое дорогое, что есть на свете! Мне так стыдно за то, что я натворила. Не нужно никого винить, ведь я не собиралась кончать самоубийством! Я только хотела попугать. Эх, жаль, никто не снял это на пленку, хе-хе! В нашем фильме это был бы шикарный прыжок в никуда. Помолитесь за меня и никого не обвиняйте, сама во всем виновата. Ваша глупая Настя.

P.S. Но все же согласитесь, что это поступок?»

Настя пролежала в больнице месяц. У нее оказались сломаны обе ноги и раздроблены пяточные кости. Слава богу, не пострадал позвоночник. Но от выпускных экзаменов Настю освободили. Выставили отметки по текущим, и получилась отличница. Но родители, как ни старались, не сумели уговорить врачей не ставить девочку на учет в психиатрический диспансер. Сказали как отрезали: «Если бы это был второй случай – вообще поместили бы в психушку, а поскольку для девочки это первый случай суицида – пока лишь на учет».

Обидно получилось – Настя была абсолютно нормальная, как и все мы. Просто пошутить решила, и вот так все обернулось…

Про Таньку я не стала милиционеру ничего говорить. Раз Настя не велела, пусть будет так. Может, Таня действительно думала, что это всего лишь шутка?

Любовь Насти и Бориса вспыхнула с новой силой. Пару раз, во время подготовки к экзаменам, Борис приносил загипсованную Настю на руках и сажал за парту. Она смущенно улыбалась и махала нам ручкой. А в глазах светилась гордость. За себя.

Сколько страданий мы причинили своим родителям этими невинными шутками – даже не подсчитать. Но кто из нас об этом думал? Мы умели грамотно изъясняться, обрисовывать словами высокие идеи и доносить до слушателя блестяще подвешенными языками демагогию о высоких духовно-нравственных идеалах. Коллектив талантливых эгоистов. Борис – исключение. Он все пропускал через сердце и мозги. Эти органы у него работали сообща. Он так и не сумел понять те простоту и легкомыслие, с которыми Настя «поиграла» со своею жизнью. То, что для одного оборачивается тяжелейшей травмой, ведущей к полному психическому слому, для другого может быть абсолютной ерундой, несущественным эпизодом в биографии.

Через месяц после выпускного они расстались. Кто был инициатором – не знаю. Думаю, Настя. Скорее всего, она поняла, что способна на «большее», у нее открылись новые горизонты для «полета», и Борис отошел в категорию «милой школьной любви». Едва ли можно сказать, что его сердце было разбито. Просто сложносочиненная душевная конструкция дала сбой, и он снова ушел в свою раковину. Сработал защитный механизм сознания. Не в состоянии объяснить себе, как возможно сначала броситься из окна во имя любви, а потом так же легко вычеркнуть из своей жизни, Борис решил, что он – больше не он, а значит, и проблемы эти его больше не касаются. Он забыл Настю.

Но не забыл ее прыжок…

Фильм о войне с эпизодной Викой вышел на экраны столицы. Режиссер последнее время был занят монтажом и подготовкой к премьере, а Викуся пыталась с грехом пополам сдать выпускные экзамены. Они не виделись, но созванивались каждый день. «Бусинка», «малышонок», «ягодка» звучали так же ласково и с той же интонацией. Поэтому Вика не беспокоилась. Впереди вся жизнь и блестящая карьера.

Для торжественного вечера-банкета по случаю премьеры Танька отдала Викусе свое лучшее шелковое платье и несчастливые бусы из агата. Прическу Вика первый раз в жизни решила сделать в парикмахерской.

Накануне премьеры режиссер позвонил Викусе и виновато сообщил:

– Бусинка, нашу группу сократили, будут лица из ЦК и прочая номенклатура. К сожалению, я не смог отстоять твою кандидатуру. Извини, цветочек! Но обещаю, что на встречах со зрителями в Театре киноактера ты будешь обязательно.

У Вики задрожало лицо.

– Мне нельзя быть завтра на премьере?..

– Нет, зайка, ты можешь быть в зале, но не на сцене.

– А кто будет на сцене? – не понимая, обижаться ей или проявить терпение, спросила Вика. Но все равно не выдержала и заплакала.

– Оператор, композитор, продюсер и двое исполнителей главных ролей. Не плачь, ничего там интересного не будет. Дежурные тексты, «всем спасибо» да по бокалу шампанского. Все.