Однажды была осень - читать онлайн книгу. Автор: Марина Полетика cтр.№ 46

— Ты себе противоречишь, Галина. Только что ты говорила, что это в порядке вещей. Теперь тебя что-то не устраивает, — проворчал Плюсик.

— Но ведь всему же есть мера!

— А где мера любви? Она безбрежна! — вредничал Плюсик.

— Валя, но они же — собаки! И не делай вид, что ты меня не понимаешь! — Лина едва не топнула ногой.

— Собак проще любить. Вот, смотри, они сами пишут, — он подвинулся поближе к экрану (Лина не отстранилась), прочитал: — «Почему мы любим нашу Жанночку? Потому что она всегда нас понимает и принимает, она готова разделить с нами радости и огорчения, она так много отдает просто так, а не за что-то, она умеет ценить и доверять, она никогда нас не предаст». Вот тебе и ответ. Понимаешь? Друг — предаст, а собака — нет. Ребенок вырастет и уйдет, а собака с тобой, пока ты сам этого хочешь. Подруга разделит с тобой твое огорчение, но не всегда сможет спокойно пережить твою радость. Жена любит мужа за то, что он умен или богат, а пес хозяина — просто так.

— Валь… Ты зачем мне это все показываешь и объясняешь? — насторожилась Лина, услышав последнюю фразу. — В терапевтических целях? Это ты со мной работаешь как психолог? В смысле, я такая же дура, как они, и собаку от человека отличить не могу, да?

— Ты, Галка, на грубость нарываешься. Все, Галь, обидеть норовишь. Тут за день так накувыркаешься… Я сам рассуждаю. Ну не с собаками же мне работать, в самом деле. Их жалко бывает, конечно. Может, им еще труднее, чем дворовым, которые на помойках роются. Опять же все как у людей. Я тебя не имел в виду. Взял, да и подкинул идею Ольге — писать на нашем сайте такие же рассказы про ее собаку, посулил ей армию поклонников и единомышленников, а ее Любочке — всемирную известность. Она вдохновилась, сказала, что еще лучше, чем вот эти, все вместе взятые, там понапишет. Глядишь, и Любочке полегче жить будет. Да и «мамочку» Ольгу пожалеть нужно. Ее бы энергию да в мирных целях — на наш поселок электричества бы точно хватило. Пусть пишет, фотографирует, переписывается с сестрами по разуму.

— Ты вот всех жалеешь. Ты добрый, — проворчала Лина, которая отчего-то, несмотря на все заверения Валентина, сегодня все принимала на свой счет. — Обычно все говорят — с жиру бесится. Или дурью мается. Мне муж примерно так про Буську говорил.

— Про тебя не знаю. По-моему, у тебя лично все в порядке. Все как надо — или поправимо. А у Ольги… видишь ли, у них с мужем нет детей. А все остальное в толстом слое шоколада. Киндер-сюрприз такой. Шоколадная скорлупа, дышать нечем, и ничего не видно. Людям всегда отдушина нужна, свежий воздух. Не полететь, так хоть разбежаться или подпрыгнуть.

— А твоя Рада говорит, что ты уже больше не подпрыгиваешь. Остепенился и успокоился, — поддела его Лина и с невинным видом пропела: — Пускай стучатся в мой ангар, я ни за что не отворю…

— …в нетрезвом виде авиатор не летает! — тут же подхватил Плюсик, и они оба рассмеялись, довольные тем, что, как раньше, понимают друг друга с полуслова и по-прежнему любят одни и те же песни. — Ладно, тебе, можно сказать, повезло: у меня как раз завтра полеты по расписанию. Мы же с тобой вечером в ресторан идем — ты не забыла?

В субботу утром перед Линой стояло два архиважных вопроса: как выглядеть сногсшибательно и как уйти из дома, не привлекая лишнего внимания. Второй решился без ее участия: Сергей сообщил, что ему надо уехать на работу и что к ужину он вряд ли вернется. Лина покивала и огорченно вздохнула, что означало: а я рассчитывала провести субботу, занимаясь вместе с тобой домашними делами, но надо — значит, надо. Получилось вполне убедительно (сказались годы тренировок), хотя душа ее ликовала — надо отдать ей должное, впервые в жизни при таком раскладе. «Вот будет здорово, если я встречу его с подружкой в том же ресторане, получится чудная сцена для телесериала», — подумала Лина и, проводив мужа, стала готовиться к встрече с Плюсиком.

Если бы кто-то спросил ее — на что она рассчитывает и почему так волнуется, придавая обычной вечеринке со старым приятелем такое значение, Лина вряд ли смогла бы внятно ответить на эти вопросы. Скорее всего, отмахнулась бы: «Я женщина, и мне всегда хочется быть красивой». Возможно, рассердилась или обиделась бы. А может, задумчиво сказала бы, что она уже так давно никому не нравилась просто так, ради игры и флирта, и ей уже давно ни с кем из представителей мужского пола не было так просто и хорошо, как с Плюсиком. И что ей хотелось бы закрепить эти отношения. Зачем? А просто так, назло самоуверенной Раде. Все-таки Плюсик — это друг ее детства, она имеет на него куда больше прав, чем неизвестно откуда взявшаяся Рада! Которая ему, кстати сказать, совершенно не подходит с ее самоуверенностью, нахрапом и предпринимательской жилкой. Он же сам вчера сказал, что его уже достал это ее собачий бизнес. Плюсик, ее Плюсик, которого она знала, — умнее и тоньше Плюсика Рады. Во всяком случае, Лине именно так нравилось думать.

Но, разумеется, ее никто ни о чем не спросил.

И поэтому Лина готовилась быть неотразимой, сногсшибательной, самой-самой — просто так, из любви к искусству. Полдня провела в салоне красоты, а вернувшись домой, принялась придирчиво выбирать платье и туфли, устроив в примыкавшей к спальне гардеробной невиданный беспорядок. Задача стояла непростая: одеться так, чтобы все подчеркнуть и в то же время ничего не выставить напоказ. Сдержанно, эффектно, респектабельно. «Когда в глаза бросается размер груди, цвет колготок, объем бедер или кошелька вашего мужа — значит, вы одеты неграмотно, — твердила модельерша, у которой Лина одевалась уже много лет. — Одеваться надо так, чтобы вас хотелось рассматривать, оценивая все постепенно, причем объем кошелька мужа — в самую последнюю очередь». Лина смеялась, запоминала и старалась соответствовать. Поэтому все годы ее муж, не скрывая, гордился тем, как смотрят на Лину его приятели и знакомые. Хм, теперь, похоже, у него есть и другой объект для гордости. Лина подначивала сама себя, с удивлением прислушиваясь — отчего-то сегодня мысли о проделках дорогого супруга вызывали у нее не злость и досаду, а только скептическую усмешку: что ж, поживем-увидим, как ты любишь говорить, дорогой. И этот вывод тоже ей очень нравился.

Старые приятели договорились встретиться в городе, возле входа в университет — это был центр, до любого места рукой подать, и в молодости они часто именно там назначали свидания друг другу и прочим персонам своей студенческой жизни, ныне давно и напрочь забытым.

Валентин ее уже ждал. Заботливо придерживая спутницу за локоток, пока она с грацией и легкостью кошки садилась в его машину, он не скрывал восторга, лишившего этого неисправимого балагура дара речи, что Лину вполне устроило для начала. Она одарила его ослепительной улыбкой, чем избавила от необходимости говорить комплименты.

— А нам далеко ехать? — поинтересовалась Лина, устраиваясь поудобнее в широком кожаном кресле рядом с водителем. Она любила вот такие большие мощные машины, сидя в которых как бы плывешь над потоком другого транспорта. Ей нравилась тихая музыка, которая ненавязчиво мурлыкала в динамиках, — Нино Рота, очень мило, правда, не ново, ну и слава богу. И даже запах его сигарет неожиданно понравился, хотя муж давно уже перешел на электронные, и она всегда думала, что не выносит сигаретного дыма.