Чужак - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 130

Карина так затрясла Кудряша, что тот невольно тоже взглянул туда. И воинская выучка не подвела бывшего киевского витязя. Еще и слезы на глазах не просохли, как он молниеносно метнул нож. Древлянин только захрипел, обвис на забороле, потом рухнул вниз. А они ждали, не раздастся ли вой остальных древлян. Но все было тихо. Только чуткие псы во дворах Городца зашлись лаем.

Когда Карина сообщила боярыне Любаве, что Кудряш снял с частокола древлянского вижа [155] , та всполошилась, выслала нескольких кметей проверить округу. Те вернулись с сообщением, что все тихо. Только в Киеве опять неладно. Пылает ярко, шум стоит. Ну да тут придется рассвета ждать, когда новые вести придут.

Однако еще не рассвело, как в Городец вернулся Микула. И не один. С ним были сын Любомир, певец Боян с перевязанной тряпицей головой и раненый Даг, которого вели под руки. Микула велел жене позаботиться о раненых, а сам сразу бросился к Карине.

— Плохо дело, девка. Дир гостевое подворье сжег.

У Карины лишь чуть расширились глаза. Сидела на полавке, сжимая у горла темную шаль, слушала. Оказывается, Дир все же выследил ее ладью, наслал на нее хазар, умевших лучше других брать суда на Днепре. Вроде бы тиверцы отчаянно сопротивлялись, но хазары все равно выполнили заданное. Только немного перестарались. Бабу, что была с тиверцами, стрелой прошили и мертвую привезли к князю. Ведь именно за бабой их и посылал Дир. Смерть от хазарской стрелы спасла Прошу от рук Мусока, который быстро допытался бы, где ее хозяйка. Теперь же Дир рыщет повсюду, как волк. Принесло его и на подворье. Ревел, что сожжет все, если ему не выдадут девку Торира Резуна.

— Да-да, Карина, именно так он и говорил. Ну а Даг стал оборонять подворье, гнал прочь Дира. Вот князь и обозлился, велел ни единого сруба там не оставить. А тут еще, как на грех, Боян. Кинулся к князю, велел убираться, дескать, иначе пойдет на вечевую площадь поднимать народ. Но Дир уже никого не боится. По его приказу кто-то из древлян оглушил Бояна камнем из пращи. Хорошо еще, что голова у певца крепкая. Да только разгневались киевляне, стали шуметь, что над их любимцем дикие наемники издеваются. Так что люд разгоняли нагайками, а где и стрелами. Я же захватил, кого смог вывести, и… Эх, жалко подворье. Ладное оно было, да и доход сулило. Ну, ничего. Пройдет время — еще краше построим. А вот то, что в ярости Дир гостей иноземных на подворье поубивал, — это срам Киеву. И ляхов бил, и жидовинов, и даже византийца порешил.

— Льва Тукаса убили? — ахнула Карина, вспомнив византийца, своего ухажера и нежного друга Любомира.

Микула странно смотрел на нее. И вдруг сказал:

— Завтра поведу вас с Любомиром вокруг ракит над водой. Невесткой мне станешь. И не спорь!

Это было почти приказом. И хотя Микула и прежде о браке Карины с Любомиром поговаривал, теперь он настаивал. Но Карина не противилась. Понимала, что сейчас она просто беженка в его доме, которую он приютил по старой дружбе, а вот если родней его станет, то Микула будет защищать ее до последнего. А на другой день повели Карину с Любомиром их отцы над текучей водой, руки соединили, а волхв, призванный на эту скорую свадьбу, обсыпал молодых житом-пшеном, как и полагалось. Молодые, правда, выглядели странно: невеста на сносях и жених, всхлипывающий, как девица.

— Не о таком зяте я мечтал, — невольно сорвалось у Бояна. Микула смолчал Молчал он и когда Боян, напившись на свадьбе, наотрез отказался песни петь. А потом молодых отвели в одрину, уложили по обычаю на снопах. Но Любомир не повернулся к молодой, лежал на своей половине постели, глядел на развешанные под стрехой связки пушнины да лил слезы. Поведал обо всем негаданной жене.

— Древляне ворвались на подворье, как демоны. Я со Львом почивал, ночь ведь уже была, лиха никто не ждал. А когда все началось, я так и выскочил в одной рубахе из одрины Льва. И тут же раскрашенные древляне потащили меня во двор. Если бы Боян меня не прикрыл… Но древляне уже и Льва тащили, нагого, в чем мать родила. И ржали дико. Я кричал, что это гость торговый, а они так и полоснули его по горлу, едва не отделив голову от тела. Лев, мой Лев… Какая у него была нежная кожа… какая алая кровь.

И Любомир затрясся в рыданиях. Карина лежала на другой стороне кровати, понимая, какие отношения были между византийцем и ее новым мужем, которого она разула при свидетелях этим вечером, выражая супружескую покорность. То, что Любомир вряд ли станет ей настоящим супругом, понимала.

— Многие тогда нас вместе увидели, — всхлипывал Любомир. — Я-то о сраме не думал… А вот батюшка сильно осерчал. Говорил, что я опозорил его на весь стольный град, когда с плачем кинулся на тело возлюбленного. Ты прости меня, Карина. Я постараюсь быть тебе ненавязчивым мужем. Знаю, ты другого любишь…

— Вот и хорошо, что знаешь. — Она откинулась на шуршащие под медвежьей полостью снопы. — И он скоро придет за мной!

Глядела на мигающий, на носике глиняной лампы огонек, а сама вспоминала, как сразу после обряда Микула, отозвав Кудряша, что-то говорил ему. Не утерпев, она подошла ближе и расслышала:

— Беда в Киеве, — говорил Селянинович парню. — Дир вольный город с помощью древлян хочет на колени поставить. Аскольд хворый, уже не удел. А Дир… Много бед он еще натворит. Потому послушай, что скажу, Кудряш, и, ради всех богов, не перебивай. Кручину твою по милой я понимаю, только не время сейчас туте предаваться. А теперь ты спустишься к реке, выберешь самый быстроходный челн и поспешишь к князю Олегу. И не смей мне перечить! Тут такое — сам видишь… Ты Новгородского Олега знаешь, вот и передай, что пришло его время идти в Киев. Скажешь, боярин Микула его зовет. Пусть подходит к Киеву по Черторыю, мимо моего Городца, — я не выдам, даже помогу, если понадобится. Уж лучше чужого пастуха звать, раз свой всех овец готов под нож пустить. Так-то.

Он оглянулся и увидел стоявшую поодаль Карину. Какой-то миг глядел на нее, потом добавил, склоняясь к Кудряшу.

— А Олегову витязю Ториру передай, что Дир рыщет повсюду, отыскивая его милую. Если Торир не поспешит… Даже я в Городце не смогу долго оберегать ее.

Потом он опять стал расспрашивать Карину об убитом виже древлян. На уплывшего на лодке Кудряша даже не оглянулся. Знал: не подведет парень.

Больше Микула не покидал Городец, отдавал распоряжения, чтобы усадьба была готова к нападению. Что нападение последует, Микула не сомневался. И не только потому, что понимал: в конце концов, Дир узнает, где скрывается Карина. Теперь, когда власть полностью в руках Дира, он рано или поздно вспомнит, как уже пробовал взять Городец. Тогда Микула сумел отбиться, а в Киеве выходку младшего князя не одобрили и, как всегда, услали на дальние рубежи. Теперь же у Дира были наемники, которые пойдут, куда он им прикажет. Да вскоре и сами древляне заинтересуются тем, куда исчез их виж, захотят разобраться. Поэтому с утра до вечера в Городце шла работа, звенели кузни, ковался булат, готовились наконечники для стрел и дротиков. К тому же Заречный Городец пока оставался единственным оплотом, где еще не похозяйничали пришлые, а это когда-нибудь должно их приманить. И вся надежда Микулы на Кудряша. Было ли это предательством города? Микула отчаянно хотел верить, что нет. Киев и так предали. Предали собственные князья.