Ведьма - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 27

На другой день Свенельд отбывал из селения Сосны, и Малфутка долго шла рядом с его конем, провожая витязя. Свенельд то и дело склонялся с седла, заглядывая ей в глаза.

— Не кручинься, Малфрида, что уезжать мне пора пришла. Я ведь посадник, меня дела кличут. Но только будет минута свободная — все брошу, прилечу к тебе, голубка моя. Я и старосте вашему наказал, чтобы чтили мою избранницу, берегли для меня.

В селение девушка вернулась сама не своя. Хоть и пообещал наведаться любый, а тоскливо на душе было. Сколько ждать-то его? Но она ждала, даже в лес не уходила, хотя и настала пора для охоты. Снег выпал, морозы несильные, но бодрящие, зверь в красивую шубу оделся — самое время на промысел выходить, бить соболя да белку, травить лису, поднимать 6apсукa. Раньше Малфутка на несколько седьмиц в чащу отправлялась и всегда охота ее была удачной. Теперь же сидела за прялкой у заиндевелого окошечка, сучила бесконечную нить да ткала холстины. Прежде на нее подобное занятие скуку да зевоту наводило, а мать Енея ругалась: и нить у дочери рвется то и дело, и полотно медленно складывается. А тут слова дурного не говорила. Наоборот, перед другими бабами похвалялась: вот послали боги доченьку ладненькую — самого посадника Киевского смогла завлечь. Малфутка, седьмая и младшая дочь Енеи, не походила на своих сестер — в мать русоволосых и синеглазых, крепеньких, будто репки. Енея считалась красавицей, смолоду мужиков к себе привлекала, да и сама любила их. Свою первую дочку она совсем юной после летних гуляний у воды родила, а от кого, и не ведала. Громодар-то дитя в род принял, да только поспешил выдать поскорее замуж прыткую девку за парня из соседнего селища. Браки между родовичами запрещались — сами волхвы следили за тем, чтобы родная кровь с родной не смешивалась и хилых от родни люди не производили, — то наказ самого Рода. Да только через три года Енея, овдовев, в родное селище вернулась, и с двумя малютками-дочерьми на руках. Дважды потом отдавал ее род на сторону, она рожала дочерей и возвращалась, и каждый раз муж ее гибнул от чего-то: то от хвори, то зверь на охоте задирал, то бревном приваливало. Так и осталась Енея в роду сосновичей, ибо поговаривали, что мужьям своим она только гибель несет. А уж когда Малфутку Енея родила… Опять же после летних гуляний, когда всяк всякого любит.

Рослая, худощавая и смуглая, Малфутка с сестрами соперничать в красе не могла. Говорили, что и мясо на нее никак не нарастет, и ухватки мальчишечьи, и лицом скорее на отрока походит — скуластая, горбоносая, широкоротая. Но то, что глаза у Малфутки необычные, — все признавали. Даже чурались, когда она на кого-нибудь смотрела пристально.

— Отведи глаза-то колдовские, — говорили.

Ныне же все, словно только прозрели, заметили в ней особое — и движется красиво, словно лань лесная, и статна, и волосы дивные, кудрявые, темные, но с отливом красивым, точно Медная изморось на них. Да и глаза, черные, как спелые ягоды Терна, уже не казались колдовскими. Парни, подталкивая друг дружку, указывали — гляди, какие ресницы у дочки Енеи-то.

Сама Енея поддакивала, твердя, что уродилась ее меньшая и впрямь на славу.

— Не минет и лета, — похвалялась, — как поведут ее вокруг ракитового куста с добрым молодцем, и уложу я ее на брачные меха с пожеланием стольких деток, сколько шерстинок на брачном покрывале.

Малфутке не по сердцу были такие разговоры. В мечтах своих она надеялась, что заберет ее с собой Свенельд, увезет в стольный Киев, навсегда при себе оставит. И она думала об этом под шуршание веретена, под завывание вьюги за окном, под негромкие разговоры старейшин в дальнем углу большой Старостиной избы.

Древляне мудрость старейшин почитали, но до поры до времени, пока убеленный годами муж либо не уходил тихо к праотцам, либо не начинал нести всякую чушь да впадать в детство. Тогда Громодар приказывал отвести ставшего обузой для рода на смерть в леса. Так всегда было, и Громодар строго следил за тем. Самому-то Громодару подобное не грозило, ибо не раз и не два приходили к нему из лесу волхвы, вызывали на тайные беседы да наверняка поили заговоренной живой водой. Ибо после их посещений староста был как никогда оживлен, исправно посещал своих жен, молодиц голубил, даже девок задевал игриво.

Малфутку он никогда не трогал, только иногда глядел изучающе. Она не отводила взгляда, смотрела надменно. В душе давно поняла, что недолюбливает главу рода. То, что во лжи и хитрости его уличала, это еще ничего — Громодар человек в племени особый, ему и слукавить можно. Да только въелась в душу девушки неприязнь к Громодару. А с чего? Видела просто, что власть свою Громодар любит сильнее родичей, которых оберегать должен. А приказы его, властные и жестокие, не только добро несли сосновичам, но часто и к гибели людей приводили. Но осуждать старосту никто не смел. Ведь он с волхвами знался. И лесные кудесники не обходили его милостями, а с ним и других сосновичей. Потому и зверь дикий не уходил с лова, и дичь не улетала, и не приходилось роду покидать давно обжитое место да перекочевывать в иные края. А от того сосновичам была выгода немалая. Ибо не только охотники-звероловы кормипод но и рудокопы несли прибыль: искали в окрестных болотах руду железную, дань ею отдавали, а заодно и возили на обмену. Для рудокопа уйти с места — нет хуже беды. А раз по милости волхвов, по милости угождавшего им Громодара сосновичи столько жили на одном месте и богатели, само собой становилось ясно, как выгоден для рода властный Громодар. Даром, что крут со своими, а племя его чтило и уважало.

Вот о чем думала Малфутка в долгие зимние вечера, когда охотники, возвратясь с промысла, отогревались у очага под дымной кровлей, а женщины выделывали шкурки соболей да лис, белого горностая да пятнистой рыси. Ведь надо было готовить дань, все ждали, когда явятся киевляне и каждой избе придется платить выкуп. Кому мехом, а кому и крицами железными.

Посланцы прибыли, когда ударили крепкие студневые [31] морозы. И, как и надеялась Малфутка, в селище Сосны приехал с полюдьем ее Свенельд. Красивый, веселый, в покрытой инеем богатой куньей шубе, в пышной шапке со свисающим сзади хвостом, он сидел на длинногривом гнедом коне, поглядывал по сторонам да смеялся. А она, как увидела его, так и выскочила в одной рубахе на мороз. Подбежать сперва хотела, но вдруг оробела. Любит ли еще, не забыл ли? Свенельд не забыл. Как увидел в толпе ее темную головку, сразу подъехал, на коня поднял, полой шубы накрыл, стал целовать на глазах у сосновичей.

Его приняли не как сборщика дани, а как гостя, по всем законам Рода. Свенельд же одарил селище Сосны подарком: целый мешок соли привез — богатое подношение, ибо в чащах без соли ох как плохо приходилось. Но все понимали: ради Малфутки привез дар посадник. А девки и молодицы шушукались завистливо в углу, наблюдая, как почитает и лелеет свою ладу пригожий варяг. Привез ей и штуку сукна заморского, яркого, и Монисто из цветных бусинок, и сладко пахнущие мешочки с ароматным зельем — иноземными притираниями. Еще зеркала, подвески, гребешки искусной городской работы. Енея раскладывала все это богатство перед любопытными, похвалялась за дочь, пока та, забыв обо всем на свете, миловалась с посадником на высоких полатях, на щедро подстеленных мехах и душистых сухих травах.