Случай Растиньяка - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Миронова cтр.№ 5

– Написала, – машинально поправила его Катя. – Картины не рисуют, их пишут.

– Я запомню. Итак, встречаемся в семь.

– Подождите, у меня к вам еще один вопрос. – Ее лицо стало серьезным, даже, пожалуй, суровым. – Я не встречаюсь с женатыми.

– Что так? – спросил Герман с напускной шутливостью.

– Женская солидарность. Не хочу портить жизнь вашей жене.

– Я не женат, – поспешно заверил ее Герман.

Слишком поспешно. Она не поверила.

– Я разведен, – добавил он. – Ну что вам – паспорт показать?

Катя опять улыбнулась.

– Нет, паспорт не надо. Ладно, встречаемся в семь.

И он вышел из галереи, унося под мышкой две ее картины.

Первым делом Катя вытащила из стола папку бумаги для рисования. Бумага была роскошная: матовая, чуть рыхловатая, вся как будто в мелких оспинках, размер 420 на 297 миллиметров, то есть формат А3, прекрасного кремового цвета. Так называемая офсетная бумага, дающая отличное сцепление с грифелем. Не бумага, а мечта. Это Этери ей скинула от щедрот своих.

Катя эту бумагу берегла, тряслась над каждым листом, но тут не удержалась: вынула форматку, взяла мягкий черный карандаш и набросала по памяти его лицо: мощно вылепленный череп тевтона, высокие, сильные скулы, свирепый подбородок, глубоко посаженные глаза.

Потом набрала номер своей подруги Этери. У них был разработан предупреждающий код эсэмэсками, но Катя не утерпела и позвонила напрямую:

– Фирка, ты не представляешь, что сейчас было. Если ты стоишь, то сядь. Ой, а я не помешала? Ты можешь говорить?

– Нет, не помешала. Что у тебя там стряслось?

– Ты просто не представляешь, – повторила Катя. – Один человек купил обе мои картины. Разом! Нет, ты представляешь?

– Я всегда говорила, что у тебя есть потенциал, – авторитетно заявила Этери.

– Да к черту потенциал, я теперь смогу с тобой расплатиться!.. Ну, почти. Эх, надо было нам цены в евро ставить!

– А я всегда говорила, что ты занижаешь цену, – невозмутимо парировала Этери. – Ты ж меня не слушаешь. А он мог заплатить и в евро?

– Мне кажется, – честно призналась Катя, – он мог бы расплатиться золотыми слитками.

– Такой крутой мэн? – оживилась Этери.

– Настоящий викинг. «От скал тех каменных у нас, варягов, кости». И так далее. Слушай, но этот викинг пригласил меня вечером в «Гнездо глухаря». Вернее, я сама напросилась…

– Ты… напросилась? Ой, Катька, не смеши, для этого есть Клара Новикова!

– Ну, он предложил сходить куда-нибудь, а я выбрала «Гнездо глухаря».

– Ясно. И по этому поводу ты уже в трансе.

– Фира, но мне же совершенно нечего надеть!

– Не впадай в мрак. – Этери заговорила деловым, не терпящим возражений тоном. – Запоминай, а лучше запиши. Сейчас ты пойдешь в салон Нины Нестеровой. Не бойся, это не парикмахерская. Это магазин-салон. Проще говоря, бутик. Нине я сейчас позвоню. Это на Покровке, считай, у тебя под боком. Купи там себе чего-нибудь.

– А долг? – с тяжким вздохом напомнила Катя.

– Подождет, – отрезала Этери. – Слушай, приходит мужик в галерею и покупает сразу обе-две твои картины. Знаешь, на что это похоже? Как они буквы угадывали в «Анне Карениной», помнишь? Вот на это самое. И тут же приглашает тебя в клуб. И сам из себя весь такой викинг. И расплачивается золотыми слитками. «Не счесть алмазов в каменных пещерах». Короче, как сказал бы Хамфри Богарт: «Это может стать началом прекрасной дружбы». А ты что-то там ноешь про какой-то там долг.

– Фирочка, но я должна отдать эти деньги. И я должна не только тебе.

– А кому еще? И сколько? Почему ты мне раньше не сказала?

– Это не телефонный разговор.

– Сколько? – не отставала Этери.

– Почти столько же, сколько тебе. Четыре тысячи евро.

Наступила пауза. Впрочем, Этери соображала быстро.

– Четыре тысячи евро у тебя уже есть. Еще и на платье останется. Иди к Нине. Я ей сейчас позвоню. Про мой долг можешь пока забыть. Надо мной не каплет. Все, живо марш, а про эти четыре тысячи я с тобой потом отдельно поговорю. Записывай адрес. И не спорь! Ну, вспомни, когда ты в последний раз покупала себе что-то не в стоке, не секонд-хэнде? Ну хоть раз в жизни почувствуй себя человеком!

– Я почувствую себя человеком, – ответила Катя, – когда верну все долги.

– А он тем временем новых наделает, – мстительно напомнила Этери.

– Нет, его новые долги меня уже не касаются, – возразила Катя. – Я всех предупредила.

– Ты и в прошлый раз так говорила. Короче, Склифосовский, марш на Покровку! А то сама приеду и силой поволоку, – пригрозила Этери. – Я зря грозить не буду, ты ж меня знаешь. Как вернешься, позвони. Расскажешь, что купила. Все, до связи.

Катя Лобанова вышла замуж в шестнадцать лет на шестом месяце беременности. Вышла она за своего одноклассника Алика Федулова, «виновника торжества». Родители очень ее отговаривали: им не нравился Алик, не нравилась его семья. Они уверяли, что сами помогут вырастить малыша, не надо выходить замуж за Алика. Потом, когда, строго говоря, было уже поздно, Катя удивлялась их прозорливости и готова была локти кусать, что не послушалась.

Где были ее глаза? Она на всю жизнь запомнила, как отец Алика безобразно напился на свадьбе и начал буянить, а мать, тоже пьяненькая, приговаривала:

– Ничего, у нас мальчик – мы и ноги на стол.

Но в шестнадцать лет Катя еще принимала игру гормонов за любовь, да к тому же твердо усвоила, что «у ребенка должен быть отец». Даже назвала сына в честь этого самого отца, хотя всегда звала его Санькой, Саней, Санечкой.

Тут был один расчет, но он, увы, не оправдался. Кате ужасно не нравилась фамилия Алика – Федулов. Назвав сына Александром Александровичем, она надеялась умаслить мужа, чтобы позволил записать малыша под ее фамилией. Алик слышать ни о чем не хотел.

– Его будут в школе дразнить! – уговаривала мужа Катя. – Вспомни, как тебя дразнили!

Они десять лет проучились в одном классе.

– Ну и что? – отвечал Алик. – Я же не умер! И он привыкнет. Ничего, это закаляет характер.

Они десять лет проучились в одном классе, но Катя слишком поздно поняла, что очень плохо знает своего мужа.

Окончив школу, он поступил в Инженерно-строительный институт, а Катя осталась дома нянчить сына. Поступив в вуз, Алик сразу, еще на первом курсе, записался в стройотряд, точнее связался с бригадой шабашников, студентов старших курсов, и стал разъезжать по стране в поисках заработка. Как и когда он ухитрялся при этом учиться, оставалось для Кати загадкой. Когда она робко спрашивала его об учебе, он отвечал: «Не твоего ума дело».