Богач, бедняк... Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Шоу cтр.№ 59

Наконец она выпрямилась и посмотрела на его блестевшее в легких облаках пара крепкое тело. Она долго изучала его.

– Да, у тебя тело подростка, – изрекла она. – Ты похож на святого Себастьяна1. Правда, без пронзающих его стрел.

Клотильда не шутила. Она, нужно отдать ей справедливость, никогда не шутила. Ее слова стали первым для него интимным признанием того, что его тело годилось еще и на что-то другое, кроме отправления естественных физиологических функций. Он знал, что он силен и ловок, что его тело как нельзя лучше приспособлено для спортивных игр и для драк, но ему и в голову никогда не приходило, что им, его телом, кто-то может еще и любоваться. Просто смотреть на него. Он стыдился, что пока у него на груди нет волос и что внизу, на лобке, их тоже немного.

Быстрым, почти неуловимым движением рук Клотильда завязала узлом свои волосы на затылке. Потом влезла в ванну. Взяв кусок мыла, начала намыливаться, и вскоре густая пена заблестела на ее гладкой смуглой коже. Она мылась методично, не спеша, без тени кокетства. Потом они вместе соскользнули в горячую воду и лежали, обнявшись, рядом.

Если бы дядя Гарольд, тетя Эльза и их девочки вдруг заболели в Саратоге и там умерли, то он остался бы в этом доме навсегда.

Вода стала остывать, и они вылезли из ванны. Клотильда, взяв в руки большое махровое полотенце тети Эльзы, принялась вытирать его насухо. Когда она стала убирать в ванной комнате и скрести щеткой ванну, он пошел в спальню четы Джордахов и там разлегся на кровати, застеленной свежими, хрустящими простынями.

Пчелы жужжали за окнами с непроницаемой для них сеткой, зеленые ставни превращали спальню в таинственный прохладный грот, а стоявшее у стены бюро напоминало корабль, бороздящий зеленоватую поверхность моря. Ради такого дивного дня он был готов на все – сжечь не один, а тысячу крестов.

Она вошла к нему, шлепая босыми ногами, с распущенными волосами, теперь уже совершенно с другой целью. На лице ее было мягкое, отстраненное, сосредоточенное выражение, которое ему так нравилось и вызывало в нем томление. Ради него, наверное, он сюда и приехал.

Клотильда лежала рядом. От нее исходил аромат сандалового масла. Она осторожно, мягко дотронулась до Тома рукой. В этом прикосновении было столько искренней любви к нему, Томасу, что это легкое любящее движение он не мог сравнить ни с чем – так разительно оно отличалось от незрелой похоти хихикающих близнецов или возбуждения, которое с профессиональным мастерством вызывала у него та продажная женщина с Маккинли-стрит в Порт-Филипе. Он прежде никогда и не помышлял, просто не верил, что кто-то может прикасаться к нему так, как это делала Клотильда.

Нежно ее обнимая, Том проник в нее под беспокойное жужжание пчел у окна. Он терпеливо ждал, когда она достигнет пика наслаждения, – ведь теперь он был знатоком этого искусства. Этому она быстро научила его, научило ее дивное тело индианки. Когда после мощного взрыва все кончилось и они тихо лежали, отдыхая, рядышком, в эту минуту он знал, что сделает для этой девушки все на свете – пусть только она попросит.

– Полежи здесь. – Последовал поцелуй в шею под подбородком. – Я позову тебя, когда все будет готово.

Клотильда выскользнула из-под простыни, и он слышал, как она одевается в ванной комнате, затем тихо спускается по лестнице на кухню. Том лежал на широкой семейной кровати, уставившись в потолок; он испытывал одновременно чувство благодарности к ней и горечь. Как все же противно, когда тебе только шестнадцать. Он ведь ничего не мог для нее сделать. Он мог только принимать этот щедрый дар – ее прекрасное тело, мог незаметно проникать к ней в комнату по ночам, но ведь он не мог погулять с ней в парке, потому что всегда мог отыскаться злой язык, или подарить ей косынку без опасения, что острый глаз тети Эльзы заметит тряпку незнакомого ей цвета в ящике рассохшегося комода в комнате Клотильды за кухней. Разве мог он увезти ее из этого дома, где она находилась на положении рабыни? Ах, если бы ему было двадцать…

Святой Себастьян.

Она тихо вошла в спальню.

– Пойдем, поешь, – позвала она.

Том, не вставая с кровати, заявил:

– Как только мне исполнится двадцать, я вернусь и увезу тебя отсюда.

Она улыбнулась.

– Но у меня ведь есть муж, – сказала она, рассеянно теребя пальчиками обручальное кольцо. – Не тяни. Все уже на столе и может остыть.

Он пошел в ванную комнату, оделся и спустился на кухню.

На накрытом кухонном столе между двумя приборами стояли в вазочке цветы, темно-голубые флоксы. Клотильда занималась и садоводством, умела ухаживать за цветами и знала в этом толк. «Моя Клотильда, – говорила о ней тетя Эльза, – это просто сокровище. В этом году ее розы вдвое крупнее, чем в прошлом».

– У тебя должен быть свой собственный садик, – сказал Том, садясь на свое место. Все то, что он не мог дать ей в реальной жизни, он выдумывал, изобретал. Под своими голыми ступнями он чувствовал линолеум, такой холодный и гладкий. Он аккуратно причесал еще мокрые волосы, и его белокурые упругие кудри, темные от воды, тускло поблескивали. Клотильде нравилось, когда все вокруг было опрятным, ухоженным, чистым, когда все сияло и радовало глаз – кастрюли, сковороды, красное дерево, прихожие, ее ухажеры. По крайней мере, хоть это он мог для нее сделать.

Она поставила перед ним жирную, густую похлебку из рыбы с овощами.

– Я говорю, что тебе нужно завести свой собственный садик, – повторил он.

– Ешь свой суп, не разговаривай, – ответила Клотильда, усаживаясь напротив него.

За первым блюдом последовало второе – нежная нога ягненка, редкое угощение, с молодой картошкой, посыпанной укропом, пожаренной на одной сковороде с мясом. На столе стояла миска, полная молодых стручков бобов в масле, салат и блюдо с помидорами. На большой тарелке горкой лежало хрустящее, еще горячее печенье, а на другой – большой кусок масла, рядом с ней стоял запотевший кувшин холодного молока из погреба.

С серьезным видом Клотильда наблюдала за тем, как Том ест, и только довольно улыбалась, когда он протягивал ей тарелку за добавкой. Когда вся семья уезжала на отдых, она каждое утро садилась на автобус и ехала в соседний город за покупками, где тратила на них свои деньги. Здесь, в Элизиуме, этого делать было никак нельзя – владельцы лавок тут же донесли бы миссис Джордах о том, что ее горничная покупает деликатесы: первосортное мясо, отборные первые фрукты и овощи, чтобы потом у нее же на кухне в ее отсутствие устраивать свои пиры с Томасом.

На десерт Клотильда подала ванильное мороженое, которое готовила сегодня утром сама, и горячий жидкий шоколад. Она отлично знала, какой аппетит у ее любовника. Впервые она заявила о своей любви к нему двумя бутербродами с беконом и нарезанными помидорами. Но любовь разгоралась и требовала гораздо больших затрат.

– Клотильда, – спросил Том, – почему ты здесь работаешь?

– А где же мне работать? – с удивлением вопросом на вопрос ответила она. Она обычно говорила низким, монотонным голосом. В ее речи чувствовался слабый отголосок канадского французского.