Испытание медными трубами - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 29

– Подожди! – остановила ее Лена. – Подожди, слышишь! – И она затрясла Жанку за плечи. – Жан, остановись, ну, на минуту! Прошу тебя!

Жанка вырывалась и продолжала голосить.

– У меня есть деньги! – закричала Лена. – Слышишь, есть! – Лена кричала в голос. – Остановись, уймись, ради бога! Сколько нужно? Назови!

Жанка замолчала и посмотрела на Лену.

– Какие у тебя деньги, господи! – тихо сказала она. – Смех и грех.

– Сколько нужно? – сурово спросила Лена.

Жанка посмотрела на нее с усмешкой:

– Это не деньги, Лен. Это деньжищи. Откуда они у тебя могут быть?

– Наследство получила, – объяснила Лена.

– Мама с папой корову продали? Или козу? – зло усмехнулась Жанка.

– Нет, – спокойно ответила Лена. Не обижаться же на Жанку в таком состоянии. – Бабка оставила. А Элла, ее падчерица, дачу в Кратове продала. И половину отдала мне. Такое вот благородство неожиданное, – объяснила Лена.

Жанка молча уставилась на Лену.

– Ну, называй сумму, идиотка! – повторила Лена.

Жанка опустила глаза и еле слышно произнесла цифру.

– Есть! – закричала Лена. – Есть все до копеечки! И еще на билет останется! На бизнес-класс!

– Остроумная ты моя! – тихо сказала Жанка и вышла из комнаты. Лена пошла за ней. Жанка стояла на темной кухне, обняв себя за плечи, прислонившись лбом к холодному стеклу.

Лена подошла сзади и обняла подругу. Так они простояли долго – время словно остановилось. Стояли, обнявшись, и тихо всхлипывали.

– А как я тебе их отдам? – спросила Жанка.

Лена покачала головой:

– Даже не думай об этом. И вообще, давай приберемся, пожарим картошечки и закажем билеты в Мюнхен. У тебя, надеюсь, все бумаги и выписки готовы?

Жанка кивнула и уткнулась Лене в плечо.

Через час они ели картошку с квашеной капустой и запивали всю эту вкусноту томатным соком. Потом Жанка пошла в душ, а Лена постелила ей свежую постель. Конечно, домой она не поехала. Пока Жанка была в душе, позвонила мужу и прошептала, что у Жанки беда. Большая беда.

Спать легли вместе – второго спального места у Жанки не было. Можно, конечно, было бросить на пол подушки и устроиться там, но Лена испугалась, что Жанка может обидеться и, не дай бог, подумает, что Лена ею брезгует. Она тихонечко обняла Жанку, и они опять заплакали. Лена гладила Жанку по волосам – как маленькую дочку, и шептала всякие нежные и смешные слова. Потом они смеялись, вспоминали какие-то веселые школьные истории, опять плакали, и Жанка прижималась к Лене, как к матери или ребенку.

Наутро сварили крепкий кофе, и Лена поджарила из остатков сухого батона сладкие гренки – как любила Жанка. Та ела с аппетитом, и Лена с надеждой подумала, что так, с искренним и явным удовольствием, не может есть тяжело больной человек. Она смотрела на жующую Жанку, и сердце сжималось от жалости и нежности. Потом четко расписали план действий: заказать билеты, палату, уточнить сроки – и Лена помчалась домой.

Вечером, уложив детей, Лена вызвала мужа на разговор. Сели на кухне, заварили крепкого чаю, и Лена рассказала Сереже про Жанку. Муж слушал молча, вздыхая и качая головой. А потом сказал:

– Ну и правильно. Человеческая жизнь дороже машины и впечатлений от путешествий.

Лена кивнула и прижалась к Сережиному плечу.

– А эти деньги свалились, как шальные, – продолжил он. – А от шальных денег, знаешь… В общем, мы и шальные деньги – вещи, по-моему, несовместимые, а, Ленк?

Лена кивнула.

– Ведь мы и так жили неплохо, правда?

– Мы жили очень даже хо-ро-шо! – сказала Лена и еще крепче прижалась к мужу.

За окном тускловатым, желтым светом светили фонари, а под ними кружили свой нехитрый танец редкие снежинки.

Двое близких людей – самых близких на свете – еще долго сидели, обнявшись и думая об одном и том же: о хрупкости жизни, об истинной дружбе, о любви, о душевной близости, о родстве душ и о деньгах – странной субстанции, которой они никогда особенно не придавали значения и которая, как оказалось, способна спасти человеческую жизнь.

– Пошли спать, – словно очнулся Сережа. – Да, все забываю тебе сказать: эту чертову шубу надо наконец снести на помойку. А то, не приведи господи, моль заведется и сожрет наши неисчислимые богатства: мой чешский пиджак или твой корейский пуховик.

– Ты забыл про палас, – сказала Лена, и они рассмеялись.

Назавтра Лена достала с антресолей шубу, плотно завернула в пакет, а затейник-сынок крупно, черным маркером, написал на пакете «Опасно для жизни» и вынес его на помойку.

Лена с Сережей отвезли Жанку в Домодедово спустя десять дней. Перед прощанием и последними поцелуями Жанка протянула Лене тоненькую, непрозрачную папку.

– Это что? – спросила Лена.

– Дома посмотришь, – отмахнулась Жанка.

Они еще раз крепко обнялись, и Жанка пошла на таможенный досмотр. Они долго, пока она не исчезла из поля зрения, махали друг другу рукой.

В машине Лена открыла папку. Там лежало завещание на квартиру. На приколотой бумажке было написано Жанкиным почерком: «Ну, если в случае чего…»

Лена созванивалась с подругой почти каждый день. Все шло по плану: анализы, обследования. И наконец операция. Жанка позвонила после нее на третий день. Сказала, что чувствует себя неплохо, уже перевели в палату. А палата чудесная – из окна видны лес и озеро, погода прекрасная: тепло и солнечно, и на озере плавают белые и черные лебеди. Через две недели начнется реабилитация, и ее переведут в санаторий. Швы почти не болят, и вообще-то, хочется в Москву. И еще – жить.

К Жанкиному приезду Лена с Сережей сделали в ее квартире небольшой ремонт – поменяли обои и освежили потолки. Лена перестирала все шторы, помыла окна и люстры, а Сережа отдраил всю плитку и сантехнику. Любимая подруга была, в общем-то, пофигисткой и особой аккуратностью, увы, не отличалась. Лена сварила большую кастрюлю любимого Жанкиного рассольника, сделала винегрет и поджарила куриные котлеты. Да, и еще сварила трехлитровую банку клюквенного морса. Встречали Жанку поздно вечером. Выглядела она совсем неплохо, но при подъезде к дому задремала. Устала. А когда они зашли в квартиру и включили свет…

Жанка ревела около часа, и Лена вместе с ней.

– Какие же вы все-таки дуры! – сказал Сережа и принялся есть со сковородки холодные котлеты.

На майские поехали к родителям в деревню – помочь с посадками.

Сережа с отцом собирали парник, дети резвились, а Лена с мамой готовили обед. Вечером, когда одуревшие от воздуха и усталости дети рухнули в кровати и мгновенно уснули, взрослые сели пить чай. Отец с матерью странно переглянулись, мать кивнула, и отец вышел из комнаты. Мать загадочно улыбалась. Отец вошел и протянул Сереже пухлый конверт. Они снова переглянулись с матерью, вздохнули, и отец торжественно произнес: