Бесстыдница - читать онлайн книгу. Автор: Генри Саттон cтр.№ 100

— Я порой задумываюсь, как бы сложилась судьба моей матери, останься она жить с моим отцом, — произнесла Мерри. — Думаю, что ей было бы куда лучше, чем прежде и чем теперь. Да и мне тоже было бы лучше. Странно все-таки, как порой судьба играет с людьми.

Гринделл промолчал, что само по себе уже показалось Мерри странным, поскольку до сих пор Фредди был с ней таким любезным, словоохотливым и оживленным. Теперь же его мысли явно витали где-то в стороне. Но Мерри тем не менее продолжила:

— Одного не могу понять — с чем может быть связана подобная мстительность. Правда, я даже не представляю, что могло случиться между ними — я имею в виду Джослин и моего отца. Но таить злость в течение двадцати лет… Это просто бесчеловечно!

— Не двадцати лет, — сказал Гринделл, помолчав.

— Почему? Это случилось вскоре после того, как я родилась. А мне на следующей неделе исполнится двадцать.

— Нет, — вздохнул он. — Как я и сказал, все произошло на моих глазах. В Швейцарии. Пожалуй, я могу вам об этом рассказать. Дело в том, что я думал вовсе не о вашей матери, а о Карлотте — вашей мачехе.

— Как? Почему?

— А ваш отец никогда вам об этом не рассказывал? Даже не упоминал?

— Нет! Но в чем дело?

— Они встречались еще раз. Ваш отец и Джослин. В Монтрё. Примерно восемь лет назад. После того как отослали вас назад, в Штаты.

— Это я помню. Собственно, это единственное, что уцелело в моей памяти о жизни в Монтрё.

— Так вот, это случилось неделю или две недели спустя. Джослин прилетела из Парижа, чтобы взять интервью у вашего отца. Я при этом присутствовал.

— Вы? Но ведь как раз тогда… Тогда и утонула Карлотта!

— Да.

Мерри призадумалась. Несмотря на то что был полдень и августовская Венеция задыхалась от удушливого зноя, ей вдруг стало холодно. Мерри поставила чашку на столик.

— Из-за Джослин? — спросила она. — Из-за Джослин и отца?

Гринделл глубоко вздохнул, облизнул губы, посмотрел на нее и сказал:

— Не совсем. То есть не только поэтому. Мне кажется, это лишь одна из причин. Но, как оказалось, самая важная.

— Я понимаю, — сказала Мерри.

Встав из-за стола, Мерри попросила, чтобы Фредди отвез ее в «Эксельсиор». Они вышли через боковую дверь ресторанчика к маленькому причалу, возле которого на мелкой зыби плавно покачивались катера и гондолы.

Сидя на корме катера-такси, пересекающего гавань, Мерри повернулась к Гринделлу и спросила:

— Но почему? Мне это по-прежнему кажется бессмысленным. Почему она вынашивала планы мести столько лет?

— Думаю, что эту месть Джослин вынашивала всего три-четыре дня, — произнес Гринделл.

— Но… Это невозможно. Я… Я не понимаю.

— Думаю, что Джослин приехала к нему… Только имейте в виду — я строю догадки, но я в этом бизнесе уже не первый год, а подобные выходки со стороны репортеров-женщин… Словом, такое уже не раз случалось.

— Что именно? О чем вы говорите?

— Ведь ваш отец в то время был уже обручен, да? С Нони?

— Да.

— В том то и дело. Приехав брать у него интервью, Джослин попыталась его соблазнить. Он же, по всей вероятности, отверг ее. Вот она и отомстила.

Мерри промолчала. Говорить было нечего. Она только страшно сожалела о том, что двумя часами позже ей нужно начинать причесываться и одеваться, готовясь к приему, который устроил Финкель в «Ше ву».

На следующий день, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей про отца, Джослин и Карлотту, Мерри отправилась на экскурсию по городу. Она решила не посещать главные достопримечательности Венеции, а назло путеводителю, бродила по самым заброшенным улочкам, приходящие в упадок и разрушающиеся строения которых соответствовали ее теперешнему настроению. Унылые фасады средневековых строений с замшелыми, полупогруженными в мутную зеленоватую воду фундаментами странным образом утешали и успокаивали Мерри. Эти кривые, запутанные улочки, с грязными подворотнями и растрескавшимися стенами послужили дренажными трубами, которые осушили болото ее уныния и меланхолии, унеся прочь мрачные мысли и утопив их в море.

Она пообедала в рабочей trattoria, где вино подавали в маленьких голубых с белым чашках, a prezzo fisso [33] из трех блюд обходился в шестьсот-семьсот лир — около одного доллара. Потом снова бесцельно бродила по лабиринту грязных улочек до тех пор, пока не уставала, и лишь тогда присаживалась, вынимала путеводитель и смотрела, где находится. Каталась на гондолах по узким каналам, проводя взглядом по медленно проплывающим мимо домам. Никто ей не докучал. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Словно и фестиваль и Лидо находились в тысяче миль отсюда.

Катер с глухим стуком ткнулся в pontile. Почти все пассажиры сошли. Их места заняли другие. Катер отвалил от причала. Мерри как завороженная смотрела перед собой, не замечая никого вокруг.

— Вам удалось полюбоваться на скульптуры Сансовино? — спросил мужской голос.

Мерри обернулась, но, не увидев ни одного знакомого лица, решила, что ветер донес до ее ушей обрывки чужого разговора.

— Мисс Хаусман? — настойчиво окликнул тот же голос.

Она снова оглянулась.

— Прошу прощения, — сказала она сидевшему по соседству мужчине.

Тот приветливо улыбнулся.

— Рауль Каррера, — представился он, слегка наклоняя голову. — Нас с вами познакомили во Дворце дожей.

Мерри была не слишком счастлива из-за того, что ее одиночество столь бесцеремонно нарушили, но тем не менее улыбнулась в ответ. Потом сказала:

— Нет, я еще не успела полюбоваться на них.

— Жаль, — сказал Каррера. — Впрочем, они уже давно там стоят. Постоят и еще. Так что вы успеете.

Каррера продолжал что-то рассказывать, перескакивая с одного на другое. Мерри рассеянно слушала. Она уже вспомнила, как их представили друг другу во время приема. Собственно говоря, кроме него, она там никого и не запомнила. Правда, прием, по ее мнению, не слишком удался. Пока Каррера говорил, Мерри как бы невзначай разглядывала его. Одет он был в бежевую безрукавку и бежевые же, просторного кроя брюки. На ком-нибудь другом подобный наряд мог показаться женственным, Каррере же он был явно к лицу. Ростом он, похоже, не вышел. Во всяком случае, сидя рядом с Мерри, не производил впечатления высокорослого. Крепко сбитый, жилистый, с короткой стрижкой. Волосы, выцветшие от солнца. На фоне загорелого лица ярко выделялись ослепительно белые зубы, невольно притягивающие взор к красиво очерченному рту с пухлыми губами, пересеченными по углам прямыми морщинками, которые придавали ему упрямый вид.

И тут же, едва успев разглядеть и отметить про себя все эти особенности, Мерри подумала: «А какое мне до всего этого дело, черт возьми?» Одна из главных нелепостей всей киноиндустрии заключалась в том, что почти любой мужчина, встречавшийся на ее пути, был по-своему привлекательным, а для кого-то вообще считался кумиром. Как, например, Каррера, эмигрировавший во Францию из Аргентины. Он как раз распространялся о достоинствах венецианских сценок, запечатленных па полотнах Каналетто, когда Мерри вдруг почти машинально произнесла то, о чем думала, — имея в виду вовсе не Каналетто, а самого Карреру, а с ним и Венецию, и фестиваль, и все остальное: