Заговор красных генералов - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Хлыстов cтр.№ 62

Менжинский внезапно разозлился по-настоящему:

— Хрена ее проверять, Жора? Ты что, совсем… — он попробовал подыскать слово, потом махнул на это рукой, — по стране взрывы идут, обкомы горят как свечки, милиционеров убивают профессиональным ударом рукой в сердце. Заметь, рукой, а не ножом. Таким ударам только люди из нашей особой группы обучены. Остальных этому просто не учили. Вон тебе перепроверка, иди, посмотри на Пассаж, полюбуйся. Одни головешки торчат. Какие еще факты нужны?! Тебе скоро под кресло бомбу положат или вон на этот крюк повесят уже по-настоящему, — он пальцем ткнул в потолок, с которого свешивалось на цепи нечто похожее на громадный рыболовный крючок, — а ты о какой-то долбаной перепроверке говоришь. Честное слово, Жора, я думал, ты умнее…

Молчанов примиряющие поднял ладони:

— Да понял я уже все, Вячеслав Рудольфович, понял. И за науку спасибо, что показал, что нас в итоге всех ждет.

Председатель в ответ сардонически усмехнулся:

— Не стоит благодарности, всегда пожалуйста, товарищ Молчанов. Обращайтесь, если что…

Начальника секретно-политического отдела внезапно затрясло. Сказалось нервное напряжение. Он ощерился осколками выбитых зубов и захохотал:

— Простите, — прохрипел он, — не сдержался — но какая же все же Усач сука… Ну и кому после этого верить?

Он встряхнул головой и несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, беря себя в руки.

Менжинский равнодушно взглянул на подчиненного:

— Да ладно, не демонизируй его. Просто это прекрасно задуманная и качественно выполненная комбинация. Профессионально выполненная. Учись. Как профессионал я просто аплодирую задумке и исполнению. Какие масштабы, выверенность. Это тебе не слухи собирать и за них сажать.

Командир ОДОН, до этого молчавший, внезапно произнес:

— Я тоже согласен. Что я должен делать?

Серебрянский, внимательно наблюдающий за всеми троими и анализирующий их поведение, расслабился. Начальник особой группы получил однозначный и недвусмысленный приказ председателя, что сомневающиеся выйти из камеры живыми не должны.

Кондратьев был последним, кто принял решение. Остальные, это было видно, решение приняли сразу, прочитав шифровки из Франции. Менжинский, получив незаметный сигнал своего диверсанта, что все в порядке, проговорил:

— Если вы все поняли и осознаете, что в случае бездействия вернуться сюда, — он небрежно обвел рукой камеру, — это просто дело времени для нас всех, то я предлагаю вам следующий план…

Я закончил смотреть последние кадры записи совещания в кабинете у Менжинского и повернулся к Стасу:

— Похоже, что во внутренней тюрьме он им сделал предложение, от которого невозможно отказаться?

Нога согласно кивнул головой:

— Очень похоже. «Аналитики» с «психологами» говорят, что с вероятностью девяносто восемь процентов, председатель ОГПУ сознательно назвал вещи своими именами, зная особенность человеческой психики скрывать от себя правду. Поставив так вопрос, он дал подчиненным почувствовать, на краю какой пропасти они стоят. Судя по внешнему виду, когда они все вернулись из подвала, разговаривали с ними простыми и грубыми, но действенными способами.

— Тогда делаем вывод, что наш план сработал и они начали свою игру. Но нам нужно подстраховаться. Я думаю, что Серебрянский и Эйтингон для этого подойдут.

Стас вопросительно поднял брови:

— Ты о чем?

— Я о том, господин подполковник, что этим двоим, по сути, глубоко неинтересно, кому они служат. Почитай их биографии. У обоих написаны как под копирку. Вон как резво из эсеров в большевики перешли. Они всегда на стороне сильнейшего. Тянутся к власти, и им безразлично, кто власть сейчас представляет. И если им как перспективу предложить служение более сильному, то они могут согласиться. Жаль будет, если такой материал, как Серебрянский и Эйтингон, пропадет. Уж больно хороши. Хотелось бы с ними побеседовать. Ну, а на нет и спроса нет. В расход, и все. Потом меньше головной боли будет.

Стас деловито произнес:

— Везти к нам?

— Нет, не надо. Поговорим с ними вначале в привычной для них обстановке. Привычными для них методами. Иди, прорабатывай со своими орлами детали. Сколько тебе надо времени?

— Сутки. Все их данные есть в архивах, нам только детали останется отшлифовать.

— Ладно, давай двигай. И пусть мне принесут запись беседы Сталина с теми мужчиной и женщиной, которые появились сразу после Пятницкого. Это же серьезно, Стас.

Двое суток после устроенного Менжинским испытания для своих подчиненных начальник Особой группы ОГПУ и его заместитель были заняты. Свободное время поговорить у них выдалось только под вечер третьего дня. Серебрянский предложил пойти к нему поужинать на Мархлевского, благо от места службы было недалеко. Эйтингон согласился. Его жена была в командировке в Палестине, и идти в пустую квартиру было неохота. Разговаривая о пустяках, они вошли в дом для высшего руководства ОГПУ, показали пропуска охраннику на входе и не спеша стали подниматься на третий этаж.

— Опять комендант лампочки экономит, — проворчал Серебрянский, когда они вступили на площадку перед его квартирой. — Не знаю, как тебя, Наум, но меня, когда возвращаешься ОТТУДА, вот эти самые выкрученные лампочки раздражают больше всего. Можно смириться с нехваткой вещей и продуктов, понимая, что это временные трудности, но когда не работает то, что должно работать… — говоря это, он открыл ключом дверь в квартиру и потянулся было включить свет в холле. Но договорить не успел. Темнота впереди и сбоку ожила шорохом, и Серебрянского, а вслед за ним и Эйтингона чьи-то сильные руки одним рывком втащили в квартиру, захлопнув дверь. Оба матерых диверсанта попытались сопротивляться, и Наум Исаакович вроде даже достал кого-то из нападающих пару раз, тем самым, по-видимому, разозлив окончательно. Через минуту они лежали на полу, с завернутыми за спину руками, скованными необычными наручниками, которые начинали сдавливать зубцами сильнее, если начинаешь шевелиться, и собственными галстуками во рту вместо кляпов. Их сноровисто обыскали и забрали все оружие.

Кто-то насмешливо произнес:

— Вооружились-то, вооружились-то, ну прям целый арсенал на каждом.

Чья-то тяжелая ступня, одетая, судя по ощущению, в ботинок с ребристой подошвой, подбитой металлом на носке, наступила Серебрянскому на шею так, что дышать можно было через раз, и спокойно-равнодушный голос сверху произнес:

— Ты против меня как плотник супротив столяра. Лучше не трепыхайся. Если услышал, пошевели каким-нибудь пальцем.

Пересиливая боль в запястьях, Серебрянский задвигал мизинцем, про себя удивляясь, как можно что-то увидеть в кромешной темноте.

Тот же голос произнес:

— Очень хорошо. Как ты понимаешь, если бы мы хотели вас убить, то уже убили бы. Отвечай.