Колдун и Сыскарь - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Евтушенко cтр.№ 37

Всю эту прекрасную картину освещало только-только поднявшееся над верхушками деревьев яркое, словно помолодевшее, солнце.

И впрямь помолодевшее, подумал Сыскарь, вставая с импровизированной постели из лапника и делая несколько разминочных движений. Триста лет как-никак сброшено. Забавно. По три стакана вина они с покойником Ваней выпили. Сто лет на стакан выходит. А если б два стакана осушил, в пушкинские времена попал бы, что ли? Декабристы, все дела. Или даже прямиком в Отечественную войну 1812 года. Еще неизвестно, что лучше. Хотя нравы, думается, при Пушкине были всё же помягче, нежели при Петре Алексеевиче. А один стакан, то в революцию семнадцатого вместе с последующей Гражданской войной? Кошмар, не хочу. Вот же, зараза, история российская: куда ни кинь — всюду сплошной…

Почему-то Андрей сразу поверил Симаю ночью. Да и как не поверить? Вот он, с кремневым пистолем за поясом и саблей дамасской стали на боку, кэрдо мулеса, рождённый от цыганской женщины и цыганского же вампира-кровососа, охотник на нечисть, сидит рядом. Протяни руку — коснёшься плеча. А ежели сомневаешься в его словах и наряде, то вот она, сама нечисть. Во всей красе. Часа не прошло, как разговаривала и жаждала человечьей крови, словно в кошмарном сне. Теперь, слава богу, пистолету и острой сабле, лежит бездыханно и уже не встанет. Утром они отнесут отрубленные головы в имение князя Долгорукого, который, оказывается, владеет окрестными землями и деревушками, возьмут положенную плату, а там уж решат, что дальше делать. Потому что Симай по прозвищу Удача тоже поверил, что его новый товарищ явился сюда прямиком из будущего, отстоящего от текущей ночи без малого на триста лет. Опять же, как не поверить? Один галогенный фонарик чего стоит. Не говоря уж о «Граче», наручных часах, газовой зажигалке и сотовом телефоне, включённом для вящей убедительности в режим плеера. Прошедшей ночью Сыскарь как раз заканчивал свою историю о посещении кладбища Ракитки, поднявшемся из могилы друге и двух бутылках вина, выпитых с мертвецом, когда где-то вдали раздался едва слышный крик петуха.

— Ага, — удовлетворённо заметил Симай. — Пропел третий кочет. Вот теперь можно и поспать. Не опасно.

— Третий? Что-то первых двух я не слышал.

— Это потому что ухо твоё не приучено, а третий крик всегда самый громкий. Ничего, навостришься со временем, муху будешь слышать на десяти шагах. Я научу.

— Спасибо, конечно. А что думаешь по поводу того, что я тебе рассказал? — спросил Сыскарь, несколько удивлённый и даже уязвлённый сдержанной реакцией Симая на столь поразительные новости. Человек из будущего явился во плоти, а ему вроде как, не холодно и не жарко.

— Думаю, что правду баешь, — сказал охотник за нечистью и зевнул так, что чуть не вывихнул себе челюсть. — К слову, о подобном колдовстве я уже слышал. Только сейчас припомнить точно не могу, что именно и от кого. Давай завтра погуторим и всё решим, а? Утро вечера всяко мудренее, а день у нас с тобой трудный выдался. Не знаю, как тебе, а мне спать охота — сил никаких нет.

Пришлось согласиться и лечь спать.

Сыскарь думал, что не уснёт. Одна тысяча семьсот двадцать второй год. Царь Пётр. И даже уже на царь, а император, если он не забыл историю. А он не забыл. Петровское время всегда притягивало Сыскаря, и когда-то он на данную тему прочёл не одну книгу. С годами увлечение потускнело, поистёрлось, но до конца так и не исчезло. Двадцать второй, двадцать второй… Кажется, именно в тысяча семьсот двадцать втором Пётр отправился из Петербурга на юг России. Саратов, Казань, Астрахань. И туда, и обратно путь лежал через Москву. Вроде бы. Значит, что? Есть шанс живьём увидеть императора Петра Великого? Охренеть просто. Этого же не может быть! Или может? Он закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться и обдумать данный вопрос, и сам не заметил, как уплыл в сон. Крепкий, без сновидений.

И вот оно — долгожданное утро. Чистое да умытое, с росистой травой и глубоким синим небом над головой. Сказка, а не утро. На зрение он никогда не жаловался, но тут создавалось впечатление, будто на всё, что он видел — траву и цветы, трупы оборотней, деревья, ветви и листья навели резкость. Чуть-чуть, самую малость. Но так, что черты окружающего мира стали чётче, а краски сочнее и ярче. Интересно, отчего такой эффект? Воздух чище? Может быть. А может, просто день такой выдался. Атмосферное давление, то, сё…

Сыскарь потянулся всем телом так, что хрустнули косточки. А где, интересно, Симай?

Тут же из лесу вышел охотник на нечисть с какой-то свежесрубленной длинной палкой-веткой на плече.

— С добрым утром! — поздоровался бодро. — Тут ручей в двух шагах. — Он показал рукой направление. — Умойся, если хочешь, да водички попей. А я пока нашей добычей займусь.

Когда Сыскарь, по-армейски быстро оправившись и умывшись, вернулся на поляну, всё было готово: остатки костра потушены самым древним в мире способом, а обе головы оборотней нанизаны на палку, словно куски шашлыка на шампур.

— Я за один конец, ты за другой, и гуськом понесли, — объяснил Симай. — Здесь не особо далеко. В имении и позавтракаем. Гречи горячей да с молоком и маслицем, а?

— Не откажусь, — сказал Сыскарь, а сам подумал, что не отказался бы он в первую очередь от чашки чая или кофе, но теперь, судя по всему, откушать того или другого придётся не скоро. Хотя, кто знает, какие порядки заведены в имении князя Долгорукого. А вдруг?

Тропинка отыскалась буквально через два десятка шагов, и Симай, увлекая за собой Сыскаря, уверенно направился по ней через лес.

— И много денег платит князь Долгорукий за головы оборотней? — поинтересовался Андрей.

— Не он, управляющий его, — охотно пояснил Симай. — Сам князь Василий Лукич послом сейчас. Во французской земле. А управляющий — Харитон Порфирьевич Яковлев. Он и платит. Лишнего не передаст, но и положенного не зажмёт. Считай, по два рубля с полтиной за каждую голову выторговать можно.

— По два с полтиной… — задумчиво повторил Сыскарь, мучительно пытаясь сообразить, много это или мало. Что можно было купить в двадцатых годах восемнадцатого века в Москве на рубль?

— Вольнонаёмный на мануфактуре при хорошем раскладе до сорока, а то и пятидесяти рублей в год зарабатывает, — сообщил Симай, будто догадавшись о затруднениях Сыскаря. — Вот и считай.

— Да, очень неплохо. А как ты докажешь, что это оборотней головы, а не волков тех же?

— Ну ты и чудак. Нешто сразу не видно? У волка морда совсем другая, и уши тоже. Опять же головы — это так, для порядка, чтобы никто нам дорожку не перебежал, чужое за своё не выдал. А главное доказательство — тела. Харитон Порфирьевич к таким делам серьёзно относится, пошлёт дворовых с волокушами, а то носилками на поляну, те доставят тела в имение, а вечером их сожгут при всех.

— При ком это при всех?

— При крестьянах местных, при ком же ещё. Из Ракиток, Десны, Толстиково, Дёминской, других сёл и деревенек.

— А зачем?

— Вопросы у тебя… Сам подумай. Если крестьянин видит, что хозяин о его безопасности печётся, то он что? Правильно. В жизни от такого хозяина не убежит. Ни на Дон, ни в Сибирь, ни ещё куда. Харитон хоть и вороват, не без этого, а понятие верное имеет, не то что многие иные. Такого управляющего поискать на Руси, повезло князю Василию Лукичу, я считаю. Он нам пять рублей за две головы заплатит, а сам на этом червонец, не меньше, заработает, а то и два, попомни моё слово.