Царствие костей - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Галлахер cтр.№ 94

— Клянусь вам, Брэм, если мы не закончим сегодня, то завтра зло придет в город, и принесу его я.

Он прижал ствол револьвера к своей груди.

Подобного поворота Стокер попросту не ожидал. Сэйерс не оставлял ему выбора. Брэму не оставалось ничего другого, кроме как сжимать оружие.

— Благослови вас Господь, Том, — сказал он.

— Еще одна просьба, Брэм. Перевезите меня потом на родину.

Весенним утром 1911 года, случайно совпавшего своим числом с тем днем, когда трансатлантический лайнер доставил Себастьяна Бекера и его увеличившуюся семью в Англию, в порт Саутгемптон, в ворота западного Хайгейтского кладбища, представлявшие собой уродливую смесь стены средневекового замка и кафедральных окон, прошла дама с маленькой девочкой. Они шли по дорожкам, вдоль скромных надгробий и величественных памятников, направляясь к верхней террасе.

Лондонское Хайгейтское кладбище, расположенное на холме с одноименным названием, не всегда являло собой пример романтического упадка. В то время оно было градом праведно живших и тихо усопших, частным владением, порядок в котором поддерживали отличные садовники. Могилы, что теперь поросли бурьяном и покрылись плющом, тогда возвышались на склоне с аккуратно подрезанной травой. Сегодняшние неухоженные и забытые, покрытые пятнами последние приюты сверкали чистотой и напоминали провинциальные банки с драгоценными авуарами в виде останков. Старинные мраморные памятники матово блестели и выглядели как новые. Там, где теперь лежит грязь и мох покрывает обломки, стояли каменные вазы с цветами. Аккуратно убранные вьющиеся дорожки, выходившие из затонувших катакомб Ливанского погребения, поднимались вверх, откуда Лондон просматривался до самого Ист-Энда.

Женщине путь был, несомненно, известен, но девочке — еще нет. Она семенила рядом с матерью, во все глаза рассматривая незнакомое место. Оно очаровывало и в то же время тревожило ее. Девочка словно очутилась в сказочном царстве, прекрасном, но бесцветном и безжизненном.

Тропинка, посыпанная мелким гравием, сверкающим от росы, все уходила и уходила вверх, затем вдруг выровнялась, и мама с девочкой очутились на ровной площадке. Они шли мимо памятников, каждый из которых являлся плодом нездорового воображения, — мраморных плачущих женщин, пылающих гипсовыми языками факелов, ангелов с распростертыми крыльями и руками, воздетыми к небесам, величественно застывшими, словно проклятыми в момент наивысшего восторга.

Девочка не понимала, зачем она здесь. В руке она несла крошечный букетик цветов — его дала мама перед выходом из дома. Девочка подозревала, что скоро ей нужно будет отдать букетик. Эта мысль ее не беспокоила, напротив, она давно устала сжимать стебельки.

Ей показалось, что мама наконец нашла то, что искала. Памятник, возле которого они остановились, был не из больших, но зато самым интригующим. На постаменте высотой фута в два высился гранитный саркофаг со скошенной по краям крышкой. Каменотес тщился придать ему классическую форму, но общий вид его получился неказистым — саркофаг слишком напоминал перевернутую ванну.

У подножия могилы лежала каменная собака неопределенной породы. Морда ее была опущена и покоилась на лапах. Скульптору удалось вложить в ее выражение столько тоски и горести, что девочке вдруг представилось, что из печальных глаз собаки льются… нет, она была каменная и плакать не могла. Да и глаз у нее не было, одни каменные кружки. Девочке очень хотелось потрогать тело собаки, гладкое и мускулистое, но она боялась дотронуться до него, не убедившись прежде в том, что она на самом деле сделана из камня.

На краю гробницы, прямо над фигурой собаки, располагался круг с вырезанным на нем профилем мужчины. Круг напоминал старинную чеканную монету с головой короля.

— Мама, а кто тут лежит? — спросила девочка.

— Замечательный человек, — ответила женщина. Лучший из всех, кого я знала.

Девочка, успокоившись, снова посмотрела на памятник. Каким бы тот человек ни был, он сделался историей, где жили самые разные люди, но все они были не совсем настоящими.

Мама попросила девочку оставить на могиле цветы, и та положила их на цоколь. Затем мама передвинула букетик к центру, повернув стебельками к ногам. После этого она на шаг отступила от памятника и долго молча стояла.

Девочка переминалась с ноги на ногу, пока мама не дернула ее легонько за ручку. Девочка замерла. Она боялась пошевелиться, думая, что, если она начнет двигаться, мама снова одернет ее, и ей придется опять долго ждать момента, когда они уйдут отсюда, а потом еще и еще дольше, и так всегда стоять здесь.

Чтобы чем-то себя занять, девочка принялась наблюдать за птичкой. Она то улетала, то снова возвращалась. В последний раз она прилетела, держа в клювике маленький прутик.

Девочка подумала, хорошо ли она поступит, если возьмет немного цветов с одних могилок, где их много, и положит на те, где их вовсе нет.

— Пойдем домой, — сказала наконец мама и взяла девочку за руку.

Они спустились к воротам. Девочка обернулась, за секунду до того, как памятник с собакой скрылся, успела в последний раз оглядеть его. Мама ничего не сказала ей, она молча брела по дорожке. Девочка тоже не собиралась нарушать молчание. Она почувствовала, что слова сейчас будут лишними.

Странный у нее сегодня выдался день. С утра мама попросила ее одеться во все лучшее, но не сказала для чего. В последующие несколько лет мама не раз спросит ее, помнит ли она тот день, когда они ходили к странному памятнику. К тому времени девочка вырастет, жизнь ее наполнится новыми впечатлениями, но она всегда будет притворяться, отвечая маме, что, конечно, помнит, хотя на самом деле большая часть событий того дня давно исчезла из ее памяти.

Запомнит она лишь смешанное чувство восторга и тревоги, испытанное ею во время посещения некрополя и которое никогда не покинет ее. Что же касается остального… она выросла и начала понимать, что маму ее окружают какие-то тайны, но она и не пыталась их разгадать. Она будет слабо представлять себе цель их тогдашнего визита, разве что в самых туманных формах.

Для девочки это превратится в событие детских лет, одно из множества других, таких же странных и непонятных.

Сам же день запомнится ей только потому, что цветы она положила у лап собаки.

Тем, кто интересуется историей, возможно, известно, что Том Сэйерс — реальный персонаж, каменщик и кулачный боец, расцвет славы которого пришелся на 1850-е годы. Он сочинил пьесу о себе и своих спортивных достижениях, объездил с ней почти всю Англию, после чего ушел на покой и умер в возрасте тридцати девяти лет.

Вторично Сэйерс появился уже в воображении писателя Артура С. Харди из «Амалгамейтед пресс», воскресившего и придавшего своему герою мистический шарм на страницах своей повести «Чудо», печатавшейся в нескольких номерах еженедельника. Харди (настоящее имя Артур Джозеф Стеффенс, род. 28 сент. 1873 г.) был спортсменом, играл в театре, одновременно выполняя функции его управляющего, после чего сделался плодовитым автором дешевых романов ужасов. Писал он их в своей артистической уборной, дожидаясь вызова на сцену. Именно он перевоплотил Сэйерса из каменщика в джентльмена и из кулачного бойца в профессионального боксера, вынужденного после травмы расстаться с рингом и уйти в актеры, сочинять скетчи на боксерские темы и исполнять их в различных мюзик-холлах. Трансформация логическая и естественная.