Льды Ктулху - читать онлайн книгу. Автор: Александр Лидин cтр.№ 17

Рука немца оказалась горячей, а пожатие твердым.

— Кроме того, господин Грег специалист в постктулхской клинописи и иероглифике народов My. Так что прошу любить и жаловать.

Для Василия, несмотря на то, что Григорий Арсеньевич рекомендовал Герхарда Грега как человека образованного, все эти слова и названия мало что значили. Нет, о материке My он еще что-то слышал, вроде где-то читал, может быть, даже у Платона, а вот что касается кту… как их там… Впрочем, господину Фредериксу виднее.

А ему и в самом деле виднее было, потому как, выдержав положенную паузу, он продолжал.

— Да ты, Василий, не смущайся. Насчет всей этой поездки и Ктулху конкретно я тебя просвещу, или вот Иван Иванович тебе расскажет, — тут он кивнул в сторону профессора. — Он, пожалуй, более моего знает. Так что можешь спрашивать, не стесняться. Незнание не есть порок, в отличие от отсутствия желания его преодолеть.

— Зато Василий отличный стрелок и оперативник… — вновь встрял Шлиман, но его никто не слушал.

Тем временем по трапу корабля спустились с десяток плечистых моряков в белых, потертых робах. На голове у каждого был берет с дурацким синим помпоном.

— А вот и «грузчики», — улыбнулся Шлиман. — Очевидно, общество господина Фредерикса его сильно тяготило. В его присутствии начальник Третьего отдела разом терял всю напыщенность. Василий предполагал, что так было со всеми, кто так или иначе сталкивался с этим загадочным человеком. — Ну, мне пора, — заторопился Шлиман. — Дела, знаете ли…

— А Катерина Ганская? — неожиданно для него самого вырвалось у Василия. — Она ведь тоже должна была отправиться с нами.

Шлиман замер, словно натолкнувшись на стену.

— А почему вас интере… — начал было он, но Григорий Арсеньевич перебил его, не дав договорить.

— Здоровый интерес, Василий. Вижу, что ты незаметно для меня уже перерос из мальчика в мужа, — и, заметив, как молодой оперативник покраснел, тут же сменил направление разговора. — Впрочем, беспокоиться незачем. Она давно уже на борту вместе с товарищем Кошкиной — вашим комиссаром… — и, вновь покосившись на потупившегося Шлимана, продолжил. — Неужели вы думали, что с нами не будет комиссара? А кто же тогда будет присматривать за нашим моральным обликом и просвещать относительно новых побед марксистско-ленинской науки, — казалось, Григорий Арсеньевич говорит совершенно серьезно, и тем не менее в его голосе звучали нотки откровенного сарказма. Кроме того, наша экспедиция находится под непосредственным контролем товарища Берии, а посему комиссар нам просто необходим. Кстати, Василий, можете не ревновать. Наш комиссар очаровательная женщина, точнее, была бы таковой, если бы ее голова не была забита…

— Я попрошу! — встал на дыбы Шлиман.

— Вот видите, стоит только… — как ни в чем не бывало, продолжал Григорий Арсеньевич, но последние слова его заглушил истошный вопль профессора.

Повернувшись, Василий увидел, что «безумный ученый» буквально висит в воздухе, вцепившись в огромный чемодан, который водрузил себе на плечо один из матросов-грузчиков.

— Отпусти немедленно! — вопил профессор. — Так нельзя! Там ценное оборудование, которое требует очень бережного отношения. Немедленно опустите чемодан.

Невзирая на его слова, матрос чуть поправил свою ношу и медленно направился в сторону лайнера. Профессор повернулся к нам. Выглядел он как человек, обиженный в лучших своих чувствах.

— Ну хоть вы, Григорий Арсеньевич, им скажите! Там же…

— Да не волнуйтесь вы так, Иван Иванович, — успокоил профессора Фредерикс. — Ничего не случится с вашими бесценными манометрами.

— Но калибровка…

— Если калибровка собьется, я сам помогу вам вновь отрегулировать все приборы, — заверил его Григорий Арсеньевич. — А нам, — тут он повернулся к Шлиману, — нам пора прощаться. — И широко улыбнувшись, причем улыбка его выглядела фальшивой до мозга костей, он пожал руку Шлиману. — Удачи вам в вашей нелегкой борьбе с врагами советской власти, — при этом в словах его прозвучало столько сарказма, что Василий поежился. Нет, он ни за что не хотел бы стать врагом этого человека.

И тут что-то отвлекло его внимание.

Позади он увидел, что один из матросов подхватил его чемодан и стоит в ожидании. Когда же Василий повернулся в его сторону, пытаясь разобраться в том, что происходит, матрос спросил на ломаном английском:

— Ю намбер, плиз?

— Что-то? — переспросил Василий.

— Он спрашивает твой номер каюты, — пришел на помощь Григорий Арсеньевич. — Хочет отнести туда твой багаж.

— Да не надо. Я сам… — замялся Василий.

— Не дури, — отрезал Григорий Арсеньевич. — Так принято во всем мире, и не тебе это менять. Вот сделаете мировую революцию, тогда пожалуйста, а пока извольте в чужой монастырь со своим уставом не лазить. Итак, номер вашей каюты… Посмотри, Василий, поспеши… Ему же тяжело твой чемодан на весу держать.

Василий полез во внутренний карман и стал по очереди извлекать документы. Как всегда, согласно закону подлости, билет оказался последним, и номер каюты не внушал оптимизма — 3013.

— Что означает третья палуба тринадцатая каюта, — пояснил Григорий Арсеньевич, после чего обратился к матросу.

Тем временем Шлиман, видимо, попрощался и с профессором и с немцем, так как когда Василий собрался пожать руку своему начальнику, тот был уже метрах в ста.

В первый момент Василий хотел догнать его. Нужно же было… А, впрочем, что именно было нужно? Лишний раз выразить свое уважение? Нет, к гильдии жополизов Василий не принадлежал, к тому же вчера, после того как Шлиман выдал все необходимые документы, они попрощались, а то, что начальник Третьего отдела оказался на причале, — неожиданность. Так что, не дюже сомневавшись, Василий убрал назад во внутренний карман пачку документов и отправился следом за остальными членами экспедиции к лайнеру.

У трапа толпилось еще несколько отъезжающих — судя по костюмам и обилию драгоценностей, настоящих буржуев. Вот только багаж свой они тащили сами. Да и говорили они на совершенно непонятном Василию языке, то ли на итальянском, то ли на испанском. Они толкались, шумели.

Григорий Арсеньевич, подойдя поближе, остановился и, совершенно невозмутимо глядя на погрузку, извлек из кармана портсигар, закурил сигарилью.

— Не спеши, Василий, если не хочешь поучаствовать в давке. До отплытия еще больше трех часов, к тому же я не помню, чтобы что-то в этой стране происходило вовремя, так что обождем, пока погрузятся эти хамы.

— Ну, хамами они, положим, не выглядят, — возразил Василий.

— Не одежда и не брильянты отличают человека от хама, а поведение, — назидательно произнес Фредерикс. — Будь ты трижды аристократ, но если ты ведешь себя так, — тут он кивнул в сторону трапа, — ты ничуть не отличаешься от скобаря на Николаевском вокзале. А у этих и происхождения нет никакого — шелуха Третьего интернационала.