Представление для богов - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Голотвина cтр.№ 169

Не разум, а какая-то иная сила толкнула его вытянуть вперед руку и жалобно прохныкать:

— Смилуйся... пода-ай слепому, добрый господин!

Пальцы с бечевкой замерли, затем длиннорукий коротышка повернулся и двинулся вслед за своими спутниками. До Чинзура долетело начало шипящей фразы:

— Да он слепой...

Глиняные заборы закачались вокруг, накатила тошнота, тело обмякло, как тряпичная кукла. Но и в таком беспомощном состоянии Чинзур подивился наивности Избранного. Много ли в Нарра-до слепцов-нищих, которые и впрямь ничего не видят? Да и не только в Нарра-до...

* * *

Вахра-вэш, содрогаясь, отпрянула от щели в калитке. Каким ужасом обернулась безобидная попытка заработать немного денег! На ее глазах свершилось черное дело!

Но раз пообещала — нужно держать слово... Страшно, ох как страшно выйти на улицу из своего дворика, ставшего вдруг таким мирным и безопасным! Но надо бежать, пока совсем не стемнело.

Хорошо, что трое ее мучителей, набегавшись за день, уснули вповалку на полу... какие же они милые и славные, когда спят!

Зеленоглазая посулила доплатить за важные новости. А тут уж — важнее некуда! Лишь бы ничего не перепутать... Значит, так: еще засветло высокая грайанка ушла из дому, а в сумерках ввалились какие-то трое... Спутник грайанки был один дома — вот его и утащили, в ковер замотали... Командовал злодеями такой длиннорукий коротышка с сиплым змеиным голосом...

Набросив на голову платок, по-вдовьи закрыв лоб до бровей, Вахра-вэш выскользнула на улицу.

* * *

Чинзур не обратил внимания на пробежавшую мимо женщину. Бездна все еще не выпускала душу заглянувшего в нее человека.

Но постепенно сквозь бездумную радость спасения проступило осознание чего-то скверного...

Ну, конечно! Он опять упустил Илларни. А здесь вот-вот появятся люди Хайшерхо! Ему было сказано: колючкой прицепиться к одежде звездочета! А теперь... Теперь бежать! Удирать, прятаться, спасать свою шкуру...

Поздно! Из-за поворота показались двое. Идут твердо, уверенно, направляются к калитке, откуда только что вышли кхархи-гарр.

Чинзур робко приподнял голову, украдкой бросил взгляд на остановившихся рядом с ним прохожих. Да один из них, кажется, старик! Это еще кто такие?

Сумерки накинули на Чинзура плащ-невидимку. Двое у калитки то ли не заметили прижавшейся к серому забору серой фигуры, то ли не сочли ее достойной внимания.

— Здесь, — негромко сказал по-грайански старик красивым бархатным голосом. — Может, мне пойти первым? Не наделал бы ты глупостей...

— Нет! — хрипло ответил молодой, и Чинзур сжался от заклокотавшей в воздухе ненависти. — Тебе нужен ученый — забирай его. Но самозванец — мой! Сейчас! Немедленно!

— Глупец, ведь ученого здесь еще нет! Мы выйдем на него через эту парочку! Прошу, не торопись...

Голоса стихли за калиткой, конец спора остался загадкой для Чинзура. Но ему и некогда было размышлять о чужих тайнах. Из-за угла вывернулись еще пятеро — здоровенные, плечистые, при оружии. Один из них остановился над Чинзуром:

— Нас прислал Дагхи... Дичь на месте?

Чинзур растерянно молчал. Наррабанец оглядел пустынную улочку:

— А почему калитка нараспашку?!

Сильные руки сгребли Чинзура за грудки, подняли в воздух.

— Упустил добычу, гад грайанский? Я ж тебя прямо тут... своими руками!

Вторично почувствовав дыхание Бездны, Чинзур махнул рукой в сторону распахнутой калитки.

— Там... оба... — прохрипел он. Страшные лапищи разжались.

— Так бы сразу и сказал... Вперед, ребята. Да поосторожнее: молодой здорово дерется. Нашему Дагхи врезал хуже, чем оглоблей! Если схватится за меч, успокойте его колючкой рухху.

— А ты? — спросил один из наррабанцев.

— У калитки останусь: вдруг они от вас ускользнут и на улицу бросятся.

Чинзур чуть не взвыл от разочарования: он-то надеялся, что все уйдут в дом, а он тем временем сумеет удрать...

— Хайшерхо велел поторопиться, — сказал наррабанец, глядя во дворик. — Не знаю как, но храм Гарх-то-Горха тоже про звездочета пронюхал. Уж они-то рады сами такое преступление раскрыть...

— Звездочет — это по их части: оскорбление Единого... — вяло отозвался Чинзур, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Ответить наррабанец не успел: маленький отряд победоносно возвратился.

Двое тащили связанного старика с костистым худым лицом и темными колючими глазами. Он смахивал на вытащенного из норы хорька. Его спутник обмяк в крепко держащих его лапах. Лицо его побелело, глаза закатились. С бьющимся сердцем Чинзур узнал действие шипа рухху. Если колючкой этого пустынного растения хотя бы оцарапать кожу, человек на время потеряет власть над своим телом. Ощущения весьма неприятные. Чинзуру как-то довелось испытать это на себе...

— Ну? — грозно спросил тот из наррабанцев, кто был старшим в маленьком отряде. — Они?

Что оставалось делать Чинзуру?

— Да! — твердо ответил он, в душе благодаря Безликих за то, что они прислали сюда людей, которых можно выдать за упущенную добычу.

Наррабанец повеселел.

— Идем с нами, Хайшерхо простит и наградит тебя.

— Я погляжу за домом, — поспешно возразил Чинзур. — Может, вернется баба, что здесь жила...

— Оставить тебе кого-нибудь в помощь?

— Еще чего! Что я, с женщиной не справлюсь?

— Ну, смотри... Если к утру не вернешься, пришлю кого-нибудь тебя сменить.

«А если я останусь здесь до утра, — думал Чинзур, глядя вслед удаляющемуся отряду, — пусть меня за мою дурость шакалы в пустыне сожрут!»

Переулок был глухим; не переулок даже, а тупик: в него выходила лишь одна калитка. Со всех сторон мрачно молчали высокие грязно-серые заборы.

Калитка противно заскрипела, открывая взгляду крошечный замусоренный дворик. Орешек вздрогнул: ему показалось, что сумерки, сгустившиеся в тупичке, темным облаком выползли именно из этой калитки. Словно сама ночь сидела взаперти во дворике, дожидаясь, когда ее выпустят...

Отогнав глупые мысли, Орешек шагнул во дворик. Сахна уже возилась с замком, висевшим на двери дома.

— Пришлось запереть, — оглянулась она через плечо. — Дом на отшибе, люди здесь недобрые, а госпожа совсем беспомощная, шагнуть не может. Я ей даже огонь не стала оставлять, она вздремнуть собиралась. О-о, вот!

Замок подался, дом зевнул гнилой челюстью двери.

— Заходи, господин. Нурайна-шиу на женской половине. А я светильник зажгу, он в печурке припрятан.

Сахна отошла к стоящей в нескольких шагах от дома круглой печурке, а Орешек перешагнул порог и остановился в тусклом пятне падающего со двора вечернего света.