Тень твоего поцелуя - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Фэйзер cтр.№ 81

* * *

В трюме корабля воняло рыбьим жиром. Днище было скользким от крови и серебристой чешуи. Но Гейбриел и Стюарт почти не замечали неудобств и дурных запахов своего временного обиталища: слишком велико было напряжение. Они чутко прислушивались, не раздадутся ли звон якорной цепи и поскрипывание такелажа – верные признаки того, что они держат курс от Саутуоркской пристани к Ла-Маншу.

Они открыто вошли в Саутуоркский собор через главный вход. Стюарт исповедался епископу Винчестерскому, Гейбриел – клирику рангом пониже, но оба покинули исповедальни в одеждах послушников, низко надвинув капюшоны на лица, чтобы скрыть отсутствие тонзур. Из собора они вышли через боковую дверь, ведущую из ризницы.

Стюарт знал за собой эту способность принимать быстрые и верные решения: только наглый шантаж и страх перед разоблачением временно лишили его возможности думать и строить планы с природным умом и мудростью, привлекшими в свое время Пиппу к нему… в дни безмятежного счастья. И теперь, услышав грохот якорной цепи и топот ног матросов, поворачивавших кабестан [5] , ощутив, как дрогнуло судно, он снова почувствовал нечто вроде прежней гордости и уверенности в себе. Он перехитрил шпионов и спас Гейбриела. Пиппа – на попечении Лайонела Аштона, человека, поклявшегося ее защитить. И теперь она свободна от предавшего ее мужа. Их брак расторгнут.

Он легонько погладил руки Гейбриела, крепко сжимавшие лиру. Сначала они отплывут на остров Джерси, где глубокие воды Ла-Манша, славятся богатыми уловами, где рыбаки солят рыбу в тех бочонках, которые сейчас подпирают спину Стюарта. Там они наймут маленькое суденышко, которое переправит их на побережье Франции. Дальше их ждет Италия. Отныне никто не посмеет их преследовать.

Пиппа пробудилась от тревожного сна, едва на лицо упал лунный свет. Несколько мгновений она не могла понять, где находится, угнетаемая лишь привычным безотчетным страхом, мучившим ее так долго. Но почти сразу же вспомнила, что у страха все-таки есть имя. И лицо. Она знала о нем все, а следовательно, его и страхом-то больше назвать нельзя. Вот так.

Она коснулась живота. Ничуть не изменился, все такой же плоский. Даже впалый, если лечь на спину. Но в нем уже зародилась жизнь. Жизнь, которую влили туда с семенем Филиппа без ее согласия… тайком…

Она попыталась представить физиономию Филиппа, но образ мгновенно рассеивался, едва начиная принимать очертания.

Услышав донесшийся с пола звук, Пиппа осторожно повернула голову. На груде соломы, покрытой одеялами, сидел Лайонел. Пиппа затаила дыхание, не зная, почему не хочет показывать, что проснулась. Просто не желает, и все.

Он осторожно встал, очевидно, боясь ее разбудить, и тихо подобрался к лужице лунного света под незастекленным круглым окном, прорезанным высоко в стене. Оказалось, что Лайонел полностью одет, если не считать плаща.

Она не сводила глаз с его напряженной" спины, линий сильной шеи, очертаний профиля. Он поднял голову к луне, словно искал тепла в ее бледном сиянии, и Пиппа поняла, что Лайонел думает о сестре. Воскрешает в памяти собственную беспомощность перед лицом ее смертной агонии.

Ей хотелось подбежать к нему, обнять и ободрить, как когда-то ободрял ее он. Но ее раны были так же глубоки, как у него, и хотя он не сумел предотвратить гибель сестры, имел полную возможность помешать мучителям Пиппы.

Она продолжала смотреть на него. Возможно ли простить такое? А если нет, способны ли они дать друг другу хоть какое-то утешение?

Так ничего и не решив, она соскользнула с топчана и на цыпочках направилась к нему. Он не обернулся: то ли не ощутив ее приближения, то ли намеренно. Она встала позади, обняла его за талию и прислонилась головой к спине. Лайонел слегка вздрогнул, но не пошевелился. Воля и силы вдруг покинули его. Испарились куда-то в этой залитой лунным светом крохотной каморке. С него будто сняли броню, и он остался голым, беззащитным, открывшим всему свету свои сомнения, страхи, обычные человеческие слабости, в которых он не позволял себе признаваться из опасения, что они помешают осуществлению великой цели. И теперь, ощущая, как прижимается к нему тело Пиппы, вдруг осознал, что до сих пор недооценивал важности самых простых вещей. И эта ошибка будет стоить ему надежды на счастье.

– Ты думаешь о Маргарет, – тихо сказала она, овевая его теплом своего дыхания.

– Да.

– О том, как ты был бессилен ей помочь.

Лайонел не ответил. Но она не отстранилась, продолжая обнимать его. Босые ноги мерзли на деревянном полу, ночной ветерок холодил кожу. Но его тепло согревало, и она прильнула к нему с жадной, мучительной потребностью развеять собственные обиды и одиночество.

– Они стояли и смотрели, как она умирает. Сотни тупых, равнодушных лиц. Таких, как они, нельзя ничем тронуть. Нельзя расшевелить. Эти люди стояли неподвижно… серая покорная масса, – проговорил он хрипло. – И я подобно им стоял и смотрел, как Филипп насилует тебя. Но, клянусь могилой Маргарет, хотя я хранил молчание, твои несчастья не оставили меня безразличным.

– Возможно, толпа тоже сострадала Маргарет. Они просто боялись заговорить, – заметила она.

– Я молчал не из страха!

– Нет, – согласилась она, опуская руки. – Ради высшей цели.

Лайонел медленно обернулся.

– Я не стану оправдываться, Пиппа. Все твои обвинения справедливы.

Пиппа молча смотрела ему в лицо. Он отвечал ей ясным прямым взглядом. Потом вдруг сжал ее лицо ладонями и поцеловал, осторожно, нерешительно… будто вопрошая.

Пиппа стояла, как приросшая к месту, не сводя с него взгляда, пока его губы легко касались ее рта. Неужели есть что-то извращенное в потребности постоянно чувствовать его рядом, сознавать близость родного человека?

Ведь он тоже испытывает нечто подобное, она понимает это по тому, как большие ладони бережно гладят ее щеки.

Он повел ее к постели, дотронулся до грудей сквозь ткань сорочки. Какими они стали чувствительными!

Она не успела опомниться, как он распахнул ворот сорочки и стал целовать чуть набухшие холмики. Каждое его движение было робким… он будто боялся отказа. Но Пиппа провела руками по его волосам и, прижав к себе его голову, поцеловала в макушку. Уже откидываясь назад, она вцепилась в его плечи.

Позже он подвинулся, обнял ее, и она заснула, как усталый ребенок, положив голову ему на грудь.

Лайонел не спал. Сторожил свою вновь обретенную любовь, исполненный столь неукротимой жажды уберечь и защитить ее, что казалось, больше сон никогда не смежит его веки.

Малколм покинул гостиницу, едва небо на горизонте чуть посветлело. Несколько минут спустя сонный Джем запряг коней в экипаж и свернул на лондонскую дорогу. Мальчишка в кухне разворошил угли в очаге и подбросил дров: нужно спешить. Скоро зевающие хозяева спустятся вниз из своей каморки наверху, и не дай Бог попасть им под горячую руку.