Список холостяков - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Фэйзер cтр.№ 12

Пруденс тихо присвистнула:

— Что это, Кон, объявление войны?

— Возможно, — улыбнулась Констанция.

— Это уже перебор, — смеясь, сказала Пруденс. — К тому же не совсем в тему.

— Здесь есть продолжение, — вмешалась Честити, — описание вечера, щедрые похвалы в адрес певицы, небольшое критическое замечание по поводу исполнения арии Глюка — похоже, ты все-таки слушала, Кон, — и немного о Глинис Фэншоу и ее новом кавалере. — Честити взглянула на сестер. — Неужели Глинис появилась в сопровождении этого старого развратника Джека Дэвидсона? Докатилась.

— А вот этого я не говорила, — с напускной невинностью сказала Констанция.

— Конечно, и, разумеется, ты даже ни на что и не намекала. — Честити покачала головой. — Вот читатели-то повеселятся!

— В этом суть замысла. Где мы поместим эту заметку?

— На последней странице. Будем размещать там всякую легковесную ерунду в надежде, что читатели все-таки прочтут серьезные статьи Кон, прежде чем доберутся до нее.

— Как в детстве — чтобы получить пирожное, сначала нужно съесть кусок хлеба с маслом, — усмехнулась Пруденс. — Как продвигается письмо с личной проблемой?

— Я хочу сделать его предельно простым, — ответила Честити, — но как обращаться? Дорогой или дорогая кто?

— Кто-нибудь, кто ассоциировался бы с бабушками, запахом пряников и накрахмаленными фартуками.

— Тетушка Мейбл, — внезапно сказала Констанция. — Не смейтесь! — протестующе воскликнула она. — Это очень хорошее имя, символизирующее надежность, мудрость и доброжелательность — качества, обычно присущие любимой тетушке. Невозможно представить, чтобы тетушка Мейбл дала неправильный совет.

— Хорошо, пусть будет тетушка Мейбл, — согласилась Честити. — Тогда слушайте: «Дорогая тетушка Мейбл…» — Она замолчала, потому что в дверь постучали.

— Девочки, вы еще не спите? — послышался голос лорда Дункана.

Констанция схватила бумаги, лежавшие на столе, и спрятала их под диванную подушку.

— Нет, папа, не спим, — громко отозвалась она, — заходи.

Лорд Дункан вошел в гостиную. В руке он держал шелковый цилиндр, его галстук-бабочка съехал на сторону. Взгляд его был добродушным, но слегка мутным.

— Я проходил мимо и увидел свет под дверью, — сообщил он, потом прислонился к двери и огляделся по сторонам. — Ваша мать очень любила эту комнату. — Лорд Дункан нахмурился. — Здесь все такое старое и обшарпанное. Почему бы вам не поменять портьеры, да и новая обивка не повредит.

— Мы хотим сохранить эту комнату такой, какой она была при жизни мамы, — успокаивающим тоном произнесла Констанция.

Он понимающе кивнул и немного смущенно кашлянул в кулак:

— Да, да, я понимаю. Конечно… разумеется. Эти чувства делают вам честь. Как вы провели вечер?

— Прекрасно. Исполнение было выше всяких похвал, — сказала Пруденс. — Мы как раз это обсуждали за чашечкой горячего шоколада.

— Боже мой! Неужели вы травите свои желудки этим отвратительным пойлом?! — воскликнул лорд Дункан. Затем он перевел взгляд на бокал с коньяком, который Констанция все еще держала в руке, и одобрительно кивнул: — По крайней мере одна из вас не лишена хорошего вкуса.

— Я считаю, что шоколад — одна из самых хороших вещей в этой жизни, — улыбнувшись ему, проговорила Честити.

Он сокрушенно покачал головой:

— Я должен быть готовым к подобным высказываниям, живя в доме с одними женщинами. — Внезапно его взгляд упал на газетный листок, валявшийся на полу. — Бог мой, откуда здесь взялась эта возмутительная газетенка? — Он шагнул вперед, наклонился и поднял упавший номер «Леди Мейфэра». — Сегодня в клубе мы нашли такую же. Никто не мог понять, как она туда попала. — Он брезгливо держал газету двумя пальцами, словно опасался подцепить заразу.

— Действительно, трудно представить, что подобная газета может оказаться в чисто мужском заведении, — невозмутимо заметила Констанция. — Однако она стала значительно лучше и серьезнее, чем прежде.

— Ваша мать любила читать ее, — с гримасой сказал лорд Дункан. — Я пытался запретить ей… весь этот вздор о женских правах, — он пожал плечами, — но пытаться запретить вашей матери что-либо всегда было бесполезно. Да и с вами, полагаю, этот номер не пройдет. Ну да ладно. — Он снова пожал плечами, словно этот факт мало его беспокоил. — Пожалуй, пожелаю вам спокойной ночи. Не ложитесь слишком поздно — вам нужно спать, чтобы сохранить свежий цвет лица, если вы хотите… — Он закрыл дверь, не договорив.

— Найти себе мужей, — хором закончили за него сестры.

— Я думала, что ему уже надоела эта старая песня, — заметила Констанция. — Однако я действительно хочу спать. — Она достала бумаги из-под подушки. — Слава Богу, папа постучал. Я не слышала, как он поднимался по лестнице.

Пруденс зевнула:

— Мне кажется, на сегодняшний вечер мы и так сделали достаточно. Я тоже пойду спать. — Она забрала у сестры бумаги и закрыла их в секретере. — Признаюсь, меня очень интересует, как читатели воспримут этот номер. Я думаю, спрос на газету возрастет, и нам придется увеличить тираж.

— Просто из любопытства хотелось бы знать, как газета попала в «Брукс» [8] ? — поинтересовалась Честити, собирая грязную посуду. — Есть какие-нибудь соображения?

— Возможно, лорд Лукан случайно обнаружил газету у себя в кармане пальто. — Констанция усмехнулась. — Вчера утром мы столкнулись с ним, когда он направлялся в клуб. Мы остановились поболтать, и он так оживленно размахивал руками, что его пальто, наброшенное на плечи, упало. Я наклонилась помочь его поднять — ну а дальше вы догадываетесь. Я думаю, он обнаружил газету, когда отдавал пальто в гардероб, и даже не разобрался, что это такое. Он ведь не блещет особым умом.

— Бедолага, но он такой добрый, — с присущей ей терпимостью проговорила Честити.

— Да, милая. И ты тоже. — Констанция поцеловала сестру в щеку и открыла дверь. — Нам с Пру следует брать с тебя пример.

— Я могу быть и злой, — с оттенком негодования возразила Честити. — Очень злой, при определенных обстоятельствах.

Ее сестры рассмеялись, обняли девушку, и все трое, взявшись под руки, направились к своим спальням.

—Ну и что мы будем делать с этими суфражистками? — спросил премьер-министр, тяжело опускаясь в огромное кожаное кресло в комнате отдыха палаты общин.

У сэра Генри Кемпбелла-Баннермана постоянно был встревоженный, озабоченный вид. Даже стоявший перед ним на столике большой бокал с коньяком и огромная сигара, которую он курил с видимым удовольствием, казалось, не помогали ему расслабиться.