Чумовой рейс - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Славин cтр.№ 46

– Я ей рожу разрежу бритвой, если вы пытаетесь меня провести. До десяти утра, красавчик, понял?

Он выдернул из брюк ремень, застегнул, как если бы на себе, и, чуть подпрыгнув, перекинул его через трос.

Дернув на себя обе петли самодельного спускающего устройства, он ступил на край крыши. Звук над его головой – ремень весело зашуршал по тросу – заставил Славу содрогнуться. Неужели он на это все-таки решится?.. Как же плохи должны быть его дела, если у него нет иного выхода…

– В чем, спрашивается, был прав Антоныч, – хрипло бормотал, подняв ноги и набирая скорость, Слава, – когда уверял меня в том, что умереть от пьянки мне не суждено? Во всем он был прав.

Ветер в ушах свистел все громче.

– Останусь сейчас жив… клянусь… уеду в деревню и буду учить детей начертательной геометрии, – обещал он тому, кто находился гораздо выше этого здания. Большой помощи он от него не ждал, но была все-таки какая-то надежда, что тот не даст лопнуть ремню и разбиться о палубу.

Черноморские звезды – не как московские окна. Негасимый свет вторых расслабляет, заставляет верить в то, что не сразу все устроилось, вселяет призрачную, но надежду. Сияние же первых принуждает вглядываться в коридоры Вселенной и убеждаться в том, что ничего не изменилось бы в мире, если бы кто-то по имени Слава сейчас сорвался вниз, расквасил голову и оказался в холодильнике судна до прибытия властей. Их сияние не стало бы мощнее или слабее, и рядом с ними не появилась бы, сорвавшись вниз и взметнувшись после вверх, новая. А вот окна нижней палубы этого проклятого лайнера сиять меньше стали бы однозначно. Их пришлось бы отмывать долго, не жалея воды и «Мистера Мускула».

Посмотрите на Джеки Чана: из двухсот костей в его теле нет ни одной целой. А все почему? – потому что упрямец не желает пользоваться услугами профессиональных каскадеров. Но попробовал бы всемогущий Джеки здесь постоять! Ни парамедиков с уже разведенным в воде гипсом, ни носилок, ни обезболивающего…

Интересно, как там Гриша с Кирой?

Он бросил последний взгляд на горизонт. Вряд ли удастся увидеть такую красоту еще раз.

Под ногами быстро проплывали, уходя назад, палубные постройки, тарелки антенн, стеклянная крыша ресторана…

Он ехал тем быстрее, чем дольше становился его полет в неизвестность. Прокатиться над Черным морем – полдела. Главное – успеть вовремя этот полет прервать. Он жив сейчас не благодаря, а вопреки.

– Вопреки… – задыхаясь, повторил вслух Слава. Голос его ему слышен не был, но он точно представил эту фразу. Она словно была написана краской на черной крыше дома, к которой приближался. – Вопреки…

Чувствуя, как быстро приближается опасная поверхность, и понимая, что скользить дальше смерти подобно, Слава проклял все, чем жил последние дни.

Он летел к палубе со скоростью пикирующего ястреба без какой-либо надежды удержаться от этого падения.

И это прикосновение спиной – только прикосновение, а не удар, вывело из строя его сознание, еще даже не успевшее обвинить тело в неумелом обращении с живой душой…

А душа, выбитая из надоевшей клетки, взметнулась вверх, покружила над хозяином, словно раздумывая, что ей делать дальше, определилась с решением и нехотя вернулась обратно. Захлопнула за собою дверь и забилась в угол, решив не общаться с хозяином до тех пор, пока не пройдет обида…

Открыв глаза и осмотревшись, насколько ему позволяла залившая глаза кровь, Слава даже не удивился.

Все правильно. Завернутый в грубую материю, он лежит на дне какой-то ямы, а над ним все то же небо Черного моря. Все правильно. Этим полет и должен был закончиться.

Стерев с лица кровавые потоки, Слава трижды пытался подняться на ноги и обрести уверенность. Трижды ничего не вышло. Участок местности, на котором он лежал, был столь сложен в своей конфигурации, что догадаться о его форме и где тут стены было решительно невозможно.

– Эй, скалолаз! – раздалось где-то снаружи. Снаружи чего – совершенно непонятно. – Ты жив?

Хороший вопрос. Отвечать на него приятно.

– Ты сирота или нет?

Странный вопрос. На него лучше не отвечать.

– Я думаю, что сирота, – высказала свое подозрение Римма-Джина. – Иначе мама тебе обязательно сообщила бы, что с крыш спускаются на лифтах. Лифт – это такая кабина, в которую заходишь, и она сама тебя везет вверх или вниз.

– Лифт был занят, – привыкая к темноте и безрезультатно оглядываясь, объяснил Крайков. – Где я, девочка?

– В бассейне, милый.

– А что это за саван?..

– Это тент, которым бассейн был укрыт. Тебе повезло, как на перину упал. Ты меня любишь?

– Конечно. Подай руку.

– Ты сначала с глубины уйди.

– Девочка, доведи меня до каюты хозяина этого корабля, ладно? – попросил Слава, когда снова оказался на палубе. – Я тебе за это тысячу дам. А?

– Полюби на тысячу, потом покажу.

– Ты сначала покажи. А полюбить я тебя всегда успею.

Схватив его за руку, она поспешила к каюте, в которую сейчас заходил Гриша…

Что делал Слава, Грише было знать не дано. Однако спасибо ему, что увел четверых охранников из шести.

Первый ничего не понял. Просто упал без чувств. Со вторым пришлось повозиться, потому что впускать Гришу в каюту к Жидкову он не хотел.

Но Гриша уговорил и его. Ворвавшись внутрь, он похолодел. Охранники сторожили не каюту, а целый этаж!

Шесть или восемь дверей темнели красным деревом в погруженном во мрак коридоре, предлагая решить загадку быстро и правильно.

Первая.

Вторая.

Интересно, и в третьей тоже никого?..

Откуда-то сверху доносится перестук обуви по лестнице, и не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что это подмога Жидкову.

«А что я буду делать, – пронеслось в голове Гриши, – если Кира здесь, а с Жидковым человек десять охраны?»

Задав себе этот вопрос, он почему-то успокоился. И когда бил ногой по очередной двери, нашел для себя ответ, почему. Пристрелят так пристрелят. В конце концов, что он теряет? Вуалехвостов в Москве? Кира ушла. Так пусть хоть увидит, от кого к кому ушла.

Конечно, если он возьмет ее за руку, то все обойдется. В том смысле, что это большее, что сейчас можно сделать. Будущее же туманно. Он посмотрит ей в глаза и скажет: «Ты, конечно, дура, но мне очень нравишься. Как и много лет назад».

Но он все равно будет продолжать ее нести, стараясь удалить как можно дальше от этой каюты, и прижимать к себе, хоть на секунду грезя, что она любит его, что людям свойственно ошибаться, что вот она и ошиблась и что теперь горько сожалеет об этом.

Третья створка не стала ни закрываться после удара, ни виснуть. Она просто влетела внутрь, пересекла комнату и, ударившись верхним своим основанием в иллюминатор, вышибла раму и вынесла стекло наружу.