Ошейник Жеводанского зверя - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Лесина cтр.№ 21

Он никогда не ошибался, но ведь все случается впервые.

Не нож он достал. Веревку. Или ленту. Шелковую скользкую ленту, которая не испугает, если волосы длинные, то лента – подарок... она думала, что подарок, а он... на шею? И резко затянуть, перекрывая воздух. Сопротивлялась? Конечно. Пыталась. Царапала горло, но лента скользкая, плотно обнимает шею, ее не поддеть, а силы иссякают быстро.

И она, устав бороться, затихла. Тогда... тогда он поднял ее и понес. Куда?

– Блохов! – донеслось от мусорок. – Кончай там шаманить, поехали! Холодно же...

Марьяныч добавил пару слов покрепче, ну и бес с ним. Зуд не утихал, зуд заставлял двигаться дальше. Итак, если все случилось ночью или вечером – темнеет рано, – то парк относительно безлюден, достаточно безлюден, чтобы можно было придушить жертву, но недостаточно спокоен, чтобы разделать и упаковать.

Ему нужно время. И тихое место. Тихое и близкое к этой вот лавочке, если, конечно, Никита насчет лавочки не ошибся. А значит, дальше. По влажной земле, по первой траве, откинув в сторону пивную банку, которая, верно, лежала еще с прошлого года.

Деревья смыкаются, берез становится меньше, зато появляются старые, плешивые корою тополя. Здесь и днем-то сумрачно... нет, опасно. Дальше.

Этот домик внезапно вынырнул из тени, скучный, неприметный, почти растворившийся в зыбкой серости мартовского дня. Одноэтажный. И не дом – сарай с горбатой крышей, крохотным окошком-бойницей и железной дверью, перетянутой крест-накрест цепями. А цепи новенькие, и замок на них.

Здесь.

– Марьяныч! – Никита снова поскреб руку, унимая чесотку. – Марьяныч, сюда давай!

Только бы не ошибиться...

Не ошибся. Он знал это до того, как нашли сторожа, а потом, взмыленного, раздраженного директора парка, который матерился, грозился жалобами и слушать не хотел про то, чтобы дверь ломать. Искали ключи. Звонили, перезванивали, требовали. Не найдя, искали лом, так же нудно, и Марьяныч минута за минутой сатанел, а Никита замерзал.

Наконец, открыли.

– Н-ну ты и... – только и сумел выдавить Марьяныч, закрывая рот и нос платком. По воздуху поплыл цитрусовый аромат, совершенно неуместный здесь, а директор паркового комплекса «Западный» вдруг громко и совершенно неприлично икнул.

– Тут тир... тир тут, – объяснялся он получасом позже, разминая вспотевшие руки и облизывая сухие губы. – Понимаете, тир. Летом. А зимой просто стоит здание. Кому оно мешает? Никому. Стоит и стоит. Ценного-то нету, ценное-то на склад сдаем.

Сторож, прислушиваясь к директорскому монологу, кивал. Сторож ничего не видел, не слышал и понятия не имел, как этакое безобразие могло случиться.

А случилось. Именно в чертовом тире он ее и резал, о чем говорили темные лужи подсохшей крови на пластиковых простынях, заботливо раскатанных на полу.

Он ее резал, наверное, живую, а рисованные белочки-зайчики-медвежата, не единожды за сезон принимавшие пули, смотрели на эту извращенную справедливость.

– Он убрался, но не до конца, – сказал Никита, через порог разглядывая помещение. – Почему?

Спрашивал он себя, но ответил Марьяныч:

– Спугнули?

Вряд ли. У него нашлось время принести тело, нашлось время сделать все, что он хотел сделать, – эксперты выяснят подробно, что именно. Потом расчленить, упаковать в мешки, отволочь их к мусорным бакам, где они пролежат несколько дней, медленно утопая под слоями новых и новых пакетов, пока не появится любопытный бомж Сережа.

– Он даже вернулся, чтобы скатать пластик. Он мог бы отнести и его к бакам.

– Тогда не рассчитывал, что тир обнаружат?

– Не сейчас, так когда потеплеет. Вонь, мухи... да и все равно мы бы искали, не сегодня завтра, но искали бы. – Никита, уже не стесняясь, скреб руку, раздирая кожу до крови. – По-моему, он нарочно все оставил.

Марьяныч только фыркнул в усы и, в очередной раз заслонившись платком – цитрусами пахло именно от него, – буркнул:

– Хвастается? Или хочет, чтоб поймали? Нет, Блохов, тут ты перегнул... ни один такой скот не хочет, чтобы его поймали, это я тебе точно говорю.

Наверное, он был прав, опытный и занудный Марьяныч, но только Никита знал, что и он не ошибся. Тот, кто несколько дней тому назад был в этой комнате, чего-то хотел. И от Марьяныча, и от Никиты Блохова, и от целого мира.

Понять бы еще, чего именно.

Сердце растревожилось, разболелось и привело меня в постель, где я по настоянию супруги моей и пребывал в последнюю неделю, вынужденный оставить столь милую разуму моему работу. Только сегодня мне дозволено было прикоснуться к записям. Что ж, я по-прежнему косноязычен, я скачу между прошлым давним и недавним, путая одно с другим, но тут уж не моя вина, что Господь милосердный недодал мне и этого таланта.

Итак, я прервал свой рассказ на появлении Антуана де Ботерна, носителя королевской аркебузы, человека, появившегося в Жеводане с твердым намерением исполнить волю повелителя и, к вящей славе оного, избавить нас от власти чудовища.

Он поселился в Бессе, в старинном замке суперинтенданта Оверни, господина де Буасье, человека, несомненно, достойного и ко всему состоятельного, способного предоставить и кров, и стол многочисленной когорте парижан. Так, с ним явились четырнадцать опытнейших егерей, превосходных стрелков из Сен-Жермена и из Версаля, посланных в Жеводан его величеством. Еще нескольких егерей предоставили в распоряжение господина Антуана герцог Орлеанский и герцог Паньеврский.

Так уж вышло, что моя встреча с Антуаном де Ботерном состоялась в Созе, что в приходе Вантеж. Туда меня отрядил отец с поручением купить пару лошадей, о каковых он сговаривался с неким месье Круссом. Именно лошади и стали поводом для встречи. Де Ботерн успел раньше меня и, вывалив сумму в полтора раза большую, нежели обещал барышнику мой отец, забрал коней.

Я же, представив гнев и несправедливые обвинения, каковые падут на мою голову, решился подойти к де Ботерну и, представившись, попросить его об услуге. Я готов был вернуть ему всю сумму, но пусть он отдаст лошадей.

– А это кто таков? – осведомился он у сопровождавших его, каковые – сплошь незнакомые мне люди – лишь пожали плечами. И только проводник, человек местный, назвал меня по имени и добавил, что я хороший человек. Не знаю, уж чем я заслужил подобные слова, но в тот миг преисполнился искренней за них благодарностью.

– Пьер, значит. – Де Ботерн тронул шпорами бока своего жеребца, прекрасного животного караковой масти, и оказался рядом.

– Пьер Шастель. К вашим услугам. – Я поклонился со всем возможным изяществом, хотя и понимал, что выгляжу в глазах де Ботерна обыкновенным деревенщиной. – Мой отец, Жан Шастель...

– Плевать я хотел на твоего отца. Так и передай.