Белоснежка должна умереть - читать онлайн книгу. Автор: Неле Нойхаус cтр.№ 58

За спиной у нее хлопнула дверца, она обернулась. Боденштайн открыл перед ней дверь, и они вошли в холл. За стойкой из полированного орехового дерева сидел молодой человек. На белой стене за ним красовалась надпись, выполненная золотыми буквами: «Терлинден». Скромно и в то же время солидно. Пия сообщила молодому человеку цель их визита, и после короткого телефонного звонка он проводил их к лифту в задней части холла. Они молча поднялись на пятый этаж, где их уже ожидала элегантная дама среднего возраста. Она явно собиралась покинуть свое рабочее место, потому что была в пальто, с сумкой на плече и шарфом на шее, но, верная служебному долгу, провела их в кабинет шефа.

После всего, что Пия успела услышать о Клаудиусе Терлиндене, она ожидала увидеть этакого снисходительно-благожелательного патриарха и была сначала даже немного разочарована. За столом, заваленным бумагами и заставленным всевозможными предметами, сидел мужчина с довольно заурядной внешностью, в костюме и в галстуке. Когда они вошли, он поднялся, застегнул пиджак и пошел им навстречу.

— Добрый вечер, господин Терлинден, — поздоровался окончательно проснувшийся Боденштайн. — Извините за поздний визит, но мы уже несколько раз пытались дозвониться до вас.

— Добрый вечер, — ответил Терлинден и улыбнулся. — Секретарша передала мне, что вы звонили. Я собирался завтра утром связаться с вами.

Ему было лет пятьдесят пять — пятьдесят семь. Густые темные волосы на висках уже поседели. Вблизи его внешность никак нельзя было назвать заурядной, отметила Пия. Красавцем Клаудиус Терлинден не был; его портили слишком большой нос, слишком угловатый подбородок, слишком полные для мужчины губы. И все же его облик излучал какую-то особую, притягательную силу.

— Боже, какие у вас холодные руки! — озабоченно произнес он, пожав ее руку своей приятно теплой, сухой ладонью, и прикрыл ее на секунду другой рукой.

Пия вздрогнула от этого прикосновения, как от удара током. В глазах Терлиндена даже мелькнуло удивление.

— Принести вам кофе или горячего какао, чтобы вы поскорее согрелись?

— Нет-нет, спасибо, — ответила Пия, смущенная пронзительностью его взгляда, от которой у нее даже вспыхнули щеки.

Их зрительный контакт продлился чуть дольше, чем это было необходимо. Что же это было? Простой, вполне объяснимый законами физики статический разряд или что-то совсем другое?

Прежде чем Пия или Боденштайн успели задать первый вопрос, Терлинден осведомился об Амели.

— Я очень волнуюсь за нее, — с серьезным лицом произнес он. — Она дочь моего прокуриста, и я хорошо ее знаю.

Пия собиралась вести разговор жестко и сразу атаковать его в лоб заявлением о том, что он активно подбивал под Амели клинья. Но это намерение вдруг как-то незаметно улетучилось.

— Пока мы не располагаем новыми сведениями, — ответил Боденштайн и без долгих предисловий перешел к делу. — Нам говорили, что вы несколько раз навещали Тобиаса Сарториуса в тюрьме. Зачем вам это было нужно? И почему вы взяли на себя долги его родителей?

Пия сунула руки в карманы жилетки и попыталась вспомнить, что она хотела спросить Терлиндена в первую очередь. Но ее мозг вдруг стал пустым, как отформатированный жесткий диск компьютера.

— После той жуткой истории от Хартмута и Риты все в деревне вдруг отвернулись, как от прокаженных, — ответил Терлинден. — А я против семейной ответственности. [23] Что бы там ни натворил взрослый сын — его родители не виноваты.

— И это несмотря на то, что Тобиас тогда высказывал предположение о вашей причастности к пропаже одной из девушек? И у вас из-за этого были большие неприятности?

Терлинден кивнул, сунул руки в карманы и склонил голову набок. Похоже, его уверенность в себе не мог поколебать даже тот факт, что Боденштайн был выше его на целую голову и ему приходилось смотреть на него снизу вверх.

— Я не держу зла на Тобиаса. Он тогда находился под чудовищным стрессом и старался защищаться любыми способам и. К тому же я действительно дважды оказывался в очень неприятных ситуациях из-за Лауры. Ее мать работала у нас экономкой, она часто бывала у нас в доме и вообразила себе, что влюблена в меня.

— И что это были за ситуации? — уточнил Боденштайн.

— Один раз она взяла и улеглась в мою постель, пока я был в ванной, — ответил Терлинден деловым тоном. — Второй раз разделась передо мной догола в гостиной. Моя жена была как раз в отъезде, Лаура это знала. Она прямо заявила мне, что хочет со мной спать.

По каким-то непонятным ей причинам слова Терлиндена действовали Пии на нервы. Избегая встречаться с ним глазами, она разглядывала обстановку кабинета. Мощный письменный стол из цельного дерева с импозантной резьбой по бокам покоился на огромных львиных лапах. Вероятно, это был старинный и ценный стол, но Пия давно не видела ничего более уродливого. Рядом со столом стоял стилизованный под старину глобус, а на стенах висели мрачные экспрессионистские картины в простых позолоченных рамах, напоминающие те, что Пия увидела через плечо фрау Терлинден в вестибюле виллы.

— И что было потом? — спросил Боденштайн.

— Когда я отклонил ее домогательства, она в слезах выбежала из комнаты. Именно в этот момент в гостиную вошел мой сын.

Пия прочистила горло. Она уже успела взять себя в руки.

— Вы часто подвозили Амели Фрёлих на своей машине, — сказала она. — Об этом она писала в своем дневнике. У нее было такое впечатление, что вы каждый раз поджидали ее.

— Поджидать я ее не поджидал, — улыбнулся Терлинден, — но несколько раз действительно подвозил ее до автобусной остановки или, наоборот, до дома, когда она случайно попадалась мне на дороге.

Он говорил спокойно и непринужденно и не производил впечатления человека, у которого нелады с совестью.

— Вы помогли ей устроиться на работу официанткой в «Черного коня». Почему?

— Амели нужны были деньги, а хозяин «Черного коня» искал официантку. — Он пожал плечами. — Я знаю в деревне каждого человека, и если могу кому-нибудь чем-нибудь помочь, то с удовольствием делаю это.

Пия внимательней всмотрелась в его черты. Они на секунду встретились глазами, и она выдержала его пытливый взгляд. Она задавала вопросы, он отвечал на них. В то же время между ними происходило что-то еще. Но что? В чем заключалось это странное воздействие, которое оказывал на нее этот человек? Может, все из-за его темных глаз? Или из-за приятного, звучного голоса? Из-за уверенности в себе, которую он излучал? Неудивительно, что он произвел впечатление на такую молоденькую девушку, как Амели, если ему удалось выбить из равновесия даже ее, Пию, взрослую женщину.

— Когда вы видели Амели в последний раз? — вновь вступил Боденштайн.