Илиада - читать онлайн книгу. Автор: Гомер cтр.№ 142

Мулами в крепкоколесной повозке и чтобы обратно

В город привез мертвеца, убитого сыном Пелея.

Пусть ни о смерти при этом не думает, ни о боязни.

Проводника мы такого дадим ему, Аргоубийцу.

Он поведет, покуда, ведя, не проводит к Пелиду.

В ставку ж когда приведет, то ни сам Ахиллес не захочет

Смерти Приама предать и другим никому не позволит.

Он — не безумец, не муж легкомысленный иль нечестивый,

Рад он всегда пощадить того, кто молил о защите».

Вихря быстрей устремилась Ирида крылатая с вестью.

В дом Приама вошла и застала там вопли и слезы.

Дети Приама слезами одежды свои орошали,

Посередине двора вкруг родителя сидя, старик же

Плотно закутался в плащ; покрыта была в изобилье

И голова у того старика, и согбенная шея

Пылью, которой валяясь, руками себя он осыпал.

Царские дочери вместе с невестками в доме скорбели,

Тех вспоминая, — и многих, и храбрых, — которые в битвах

Души свои погубив, полегли под руками ахейцев.

Остановившись пред старцем Приамом, посланница Зевса

Заговорила чуть слышно. Но трепет объял его члены.

«Сердцем дерзай, Приам Дарданид, ничего не пугайся!

Я не со взглядом зловещим являюся здесь пред тобою,

С доброю целью пришла я с вестью к тебе я от Зевса.

Даже вдали о тебе он печется и сердцем болеет.

Выкупить Гектора тело тебе приказал Олимпиец,

Дав Ахиллесу подарки, какими он был бы доволен.

Только отправься один, никого не бери из троянцев,

Вестник с тобой пусть идет лишь, какой постарее, чтоб правил

Мулами в крепкоколесной повозке и чтобы обратно

В город привез мертвеца, убитого сыном Пелея.

Смело иди и не думай о смерти, не думай о страхе.

Проводника он такого пошлет тебе, Аргоубийцу.

Он поведет, покуда, ведя, не проводит к Пелиду.

В ставку ж когда приведет, то ни сам Ахиллес не захочет

Смерти тебе причинить и другим никому не позволит.

Он не безумец, не муж легкомысленный иль нечестивец.

Рад он всегда пощадить того, кто молил о защите».

Так сказав, быстроногая прочь удалилась Ирида.

Он сыновьям приказал приготовить повозку для мулов

Прочноколесную, сверху и кузов велел привязать к ней.

Сам же Приам в кладовую спустился со сводом высоким,

Кедром обитую крепким и всю в украшеньях блестящих.

Кликнул Гекубу к себе, супругу свою, и сказал ей:

«Милая! Вестница Зевса ко мне приходила с Олимпа,

Чтобы к ахейским пошел кораблям я и выкупил сына,

Дав Ахиллесу подарки, какими он был бы доволен.

Вот что, однако, скажи мне: какого ты мненья об этом?

Страшно меня самого побуждают и дух мой, и сила

В стан пространный ахейцев отправиться, к черным судам их!»

Так он сказал. Зарыдала жена и ему отвечала:

«Горе! Куда подевался твой разум, которым когда-то

Славился ты и среди чужестранцев, и в собственном царстве!

Как ты можешь желать один пред судами явиться,

Перед глаза человека, немало избившего в битвах

Храбрых твоих сыновей! Из железа в груди твоей сердце!

Если к нему попадешь и тебя он увидит глазами,

Не пожалеет тебя кровопийца злокозненный этот,

Не постыдится тебя! Останемся плакать в чертоге,

Здесь, от сына вдали! Такую ему уже долю

Мощная выпряла, видно, Судьба, как его я рождала:

Псов резвоногих насытить вдали от родителей милых,

Подле свирепого мужа… О, если бы, в печень Пелида

Впившись, могла ее съесть я! Тогда не остался бы сын мой

Неотомщенным! Его ведь убил Ахиллес не как труса:

Он за троянцев сражался, за жен полногрудых троянских,

Страха не знал никогда, ни разу не вспомнил о бегстве!»

Старец Приам боговидный на это ответил Гекубе:

«Нет, я желаю итти! Не удерживай! В собственном доме

Птицей не будь мне зловещей. Меня убедить не сумеешь.

Если б такое мне кто предложил из людей земнородных, —

Меж прорицателей жрец ли какой или жертвогадатель,

Ложью б мы это сочли и лишь больше б от них отвернулись.

Нынче же, сам услыхав божество и в лицо его видев, —

В стан я иду! И не тщетным останется зевсово слово!

Так и хочу я!.. Пускай Ахиллес умертвит меня тотчас,

Только б мне сына обнять и рыданьями сердце насытить!»

Так произнесши, поднял в сундуках он прекрасные крышки,

Вынул оттуда двенадцать прекраснейших ценных покровов,

Также зимних накидок простых и ковров по двенадцать,

Столько ж прекрасных плащей и столько же тонких хитонов,

Золота десять талантов отвесил и вынес наружу,

Два треножника ярких, четыре блестящих лохани,

Вынес прекрасную чашу, ему как послу во Фракии

Данную в дар, — драгоценность великая! Но и ее он

Не пожалел во дворце у себя, до того порывался

Выкупить милого сына. Собравшихся жителей Трои

Выгнал из портика он, браня оскорбительной речью:

«Сволочь негодная, вон! Ужель не довольно и дома

Плача у вас, что сюда и меня вы приходите мучить!

Или вам мало, что столько страданий послал мне Кронион,

Лучшего сына отняв! Испытаете скоро вы сами:

Легче гораздо теперь от ахейцев вы будете гибнуть

После того, как погиб он, мой Гектор возлюбленный. Я же

Раньше, чем город увижу разрушенным, в прах обращенным,

Раньше пускай я под землю сойду, в жилище Аида!»

Так он сказал и с жезлом ворвался в их толпу. Побежали

От разъяренного все старика. И кричал сыновьям он,

Громко браня Агафона, подобного богу, Париса,

Паммона и Гиппофоя, Антифона и Деифоба,

Дия с Геленом, Полита могучеголосого, — всех их

Девятерых призывал он и громко давал приказанья:

«Живо, негодные дети! Скорей, срамники! Пред судами

Вместо могучего Гектора вы бы все лучше погибли!

О, я несчастный, несчастный! Родил я сынов превосходных

В Трое широкой, — из них мне, увы, никого не осталось!

Нет конеборца Троила, нет Местора, равного богу,

Нету и Гектора! Богом он был средь мужей и казался

Сыном не смертного мужа, а сыном бессмертного бога!

Всех их Apec погубил, а трусливые эти — остались!

Эти лгуны, плясуны, герои в делах хороводных,

Воры, расхитчики коз молодых и барашков народных!