Как холодно в земле - читать онлайн книгу. Автор: Энн Грэнджер cтр.№ 3

Пирс попытался найти в происходящем положительные стороны:

— Неприятное дело, зато не требует масштабного расследования. Полагаю, коронерское жюри вынесет открытое решение. Когда поступил вызов, я подумал, что, возможно, у нас на руках убийство. — Пирс отмахнулся от пролетающей мухи. Их становилось все больше, воздух наполнялся зловещим жужжанием.

— А разве нет? — холодно спросил Маркби. — Может быть, коронер и решит, что это не убийство, но я считаю, что тот, кто продал ей наркотики, убил ее. И мы должны найти мерзавца, пока не погиб еще кто-нибудь.

* * *

— Доедай, Джесс! Тем, что у тебя в тарелке, и воробья не накормишь!

— Я не голодная, мам. Я уже наелась, правда.

— Чепуха! Вот тебе еще картошина. — Миссис Уинтроп решительно взмахнула кухонной лопаткой и положила добавку на тарелку дочери. — От хорошей еды еще никто не умирал!

Джессику Уинтроп передернуло. Она посмотрела на крупную, блестящую, истекающую маслом картофелину и с отвращением сглотнула. Рядом ее брат Алвин деловито расправлялся с порцией раза в четыре больше, чем у нее. Алвин был крупным мужчиной и целый день работал на воздухе. Неудивительно, что он ел как лошадь. Джессика уныло уставилась на ненавистный клубень, как будто под ее взглядом он мог сам собой испариться с тарелки. Алвин вытер хлебом остатки подливы и украдкой подмигнул ей. Он сочувствовал ее страданиям.

— Элси, как думаешь, из этого чайника можно нацедить еще чашку чаю? — поинтересовался Джордж Уинтроп. Он сидел во главе стола в старинном дубовом кресле, но остальным была видна только его лысина и короткие толстые пальцы, вцепившиеся в обложку раскрытого «Фермерского еженедельника».

Джессика подумала, что ее отец, который никогда не брал в руки книг, всегда держал этот журнал «за грудки», будто боялся, что он сейчас от него убежит. Среди Уинтропов Джессика была единственной белой вороной — она любила читать. Раньше ее родители терпимо относились к этой ее странности — до тех пор, пока все у нее не пошло вкривь и вкось.

Миссис Уинтроп приподняла крышку большого керамического чайника и, заглянув в него, застыла в задумчивости, словно гаруспик, гадающий по внутренностям жертвы.

— Пожалуй, добавлю кипятка, — решила она наконец, поднялась с места и направилась к плите.

Как только миссис Уинтроп отвернулась, Алвин подхватил с тарелки сестры картофелину и в мгновение ока проглотил ее. Джессика наградила его благодарной улыбкой.

— Ну вот! — Вернувшись с долитым чайником к столу, миссис Уинтроп одобрительно кивнула на пустую тарелку дочери. — Съела же все-таки! Не так уж это было трудно, да, Джессика?

— Да, мама.

— Девочка моя, если ты не будешь есть как следует, то снова заболеешь.

Джессика ничего не ответила. Она уже отчаялась объяснить им, что у нее был нервный срыв. Они просто не понимали, что это такое. Согласно их нерушимым убеждениям, человек может заболеть только оттого, что плохо ест или не одевается как следует в плохую погоду. Если же недомогание налицо, то нужно напихать в больного побольше еды и вымазать ему грудь «виком» — и все пройдет. Когда Джессика была маленькой, ее повсюду сопровождала едкая вонь этой мази. Только брат мог бы ее понять, но ей не хотелось взваливать на Алвина свои беды. У него и без нее проблем хватает. Он никогда не говорил о них, но она чувствовала.

— Читать надо меньше! — объявил ее отец, откладывая в сторону журнал и снимая очки (дедовы, но еще послужат; незачем тратить деньги на новые). Он взялся за кружку. — Вот в чем твоя беда, Джесс, с самого детства. Ты слишком мало гуляла и всегда сидела носом в книгу. А десерта у нас сегодня что, не будет?

— И куда ты все время так несешься, Джордж Уинтроп? Я приготовила яблочный пирог. А ты, Джессика, даже не смей говорить, что больше не можешь съесть ни крошки!

— Хорошо, мама. Может быть, мне его подать? — Если ей доверят разрезать пирог, она сможет схитрить и взять себе самый маленький кусок. Если повезет, мать не обратит внимания.

— Ладно. И принеси кувшинчик со сливками. Он на буфете.

Джессика встала и прошла в другой конец кухни. Тут ей был знаком каждый уголок, каждая трещина. Все в этой цитадели домашнего уюта, от списков продуктов, наколотых на гвоздь возле буфета, до висящих на стене медных сковород, несло на себе отпечаток ее детских воспоминаний и являлось частью ее теперешней личности. Но воспоминания не приносили радости. Джессика часто корила себя за почти полное отсутствие привязанности к родному дому. Здесь ее любили, здесь ей всегда было тепло и уютно. Жизнь на ферме должна была быть покойной и счастливой, но почему-то никогда такой не была. Она с таким облегчением уехала отсюда в университет. Но все закончилось тем, что она вернулась. Иногда у нее возникало ощущение, что она связана с фермой резиновым жгутом. Как только она отбегала от нее на некоторое расстояние, жгут тянул ее назад.

С недавнего времени дела пошли еще хуже. После болезни мысль о том, чтобы покинуть ферму, начала пугать ее. Она оказалась между Сциллой и Харибдой противоречивых эмоций. Мелкие проблемы внешнего мира выросли в ее сознании до непреодолимых препятствий, не позволяющих ей даже попытаться начать другую жизнь. Чем дольше она здесь оставалась, тем хуже ей становилось. А уехать она не могла.

Она ничего не могла объяснить родителям. Их жизнь вращалась исключительно вокруг Серой фермы, ее безукоризненным функционированием определялось каждое их действие. Они не нуждались во внешнем мире и ничего не знали о нем. Он их не интересовал. Алвин понял бы ее, но они никогда не разговаривали об этом.

Только Джейми удалось обосноваться и даже достичь успеха во внешнем мире. Но его никогда не заботили вопросы совести или гуманности. Джессика часто жалела, что не унаследовала ни йоты знаменитой жесткости Уинтропов. Зато Джейми, похоже, досталась двойная доля.

Джессика надела толстые рукавицы и вытащила из зева печи большой, пышущий жаром яблочный пирог. Не успела она выпрямиться, как в соседней комнате зазвонил телефон.

— Я подойду! — откликнулся Алвин, поднимаясь со стула. Он быстро прошел мимо Джессики и вышел в дверь, сделанную еще в те времена, когда люди были заметно ниже. Алвину всегда приходилось сильно пригибаться, чтобы не удариться головой о притолоку.

Опустив пирог на мраморную доску, Джессика принялась резать его и раскладывать по белым с голубым узором тарелкам. Ну, не совсем белым — скорее желтоватым, с потрескавшейся от времени эмалью и отбитыми краями. Они уже долгое время почти ничего не покупали. «А что с ними не так? — удивилась миссис Уинтроп, когда Джессика решилась намекнуть, что в целях гигиены… — Если их мыть как следует, то они ничуть не хуже новых!» Да и по правде говоря, у них не было денег ни на новые тарелки, ни на что-либо еще.

Джессика находилась ближе всех к открытой двери и слышала все, что говорил Алвин. Очевидно, звонили ему, и она не собиралась подслушивать, но ее внимание привлекли странные, почти вороватые нотки в его голосе.