Смерть в осколках вазы мэбен - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 74

Я не заметила, как прошел день. Главный так и сидел, запершись в своем кабинете. Сотрудники занимались привычными делами. Я отдала выпускающему свой материал и с чистой совестью покинула рабочее место. Потрудилась я на славу, теперь осталось навестить Карчинского. А если он будет так же груб, как и утром… Может, стоит ему сначала позвонить? Но от этой мысли пришлось отказаться. Просил же он, чтобы я ему не звонила. Ладно, при встрече я найду, что ему сказать.

Но говорить мне ничего не пришлось, потому что в мастерской никого не оказалось. Я постояла немного перед закрытой дверью и решила съездить куда-нибудь подождать. Для этой цели подойдет любое кафе, на крайний случай бар. Но больше всего мне хотелось погулять где-нибудь в парке или на набережной. Отличная мысль, там, кстати, полно всяких забегаловок.

Я доехала до Поздняковской и свернула на проспект. Еще немного, и я буду на месте. Сколько живу, столько не перестаю удивляться фонарям, созданным настоящими мастерами. Помню детский восторг, который охватил меня, когда я впервые пригляделась к ним на набережной. Казалось бы, что в них такого особенного — несколько жестянок и стекло? А как их только не называют — и тусклыми, и темными, и колдовскими, и печальными… Если кому-то надо описать уныние Петербурга, обязательно тронут фонари. И неверный у них свет, и мерцающий. Но я не могу себе представить, чтобы фонари горели ярко. Они всегда одинаковые, и в праздники, и в будни. А как их воспринимать, зависит только от настроения. Меня, например, всегда радуют желтоватые размытые пятна. Непонятно только, как они могут ярко светить, если от реки постоянно поднимается туман. А в тумане всегда все кажется и расплывчатым, и таинственным.

Я шла по набережной, вдыхая влажный воздух. С Невы налетал порывистый ветер, трепал волосы, кидал в лицо мокрые капли. Но я как-то странно успокоилась. Откуда-то сбоку доносились голоса, слышалась музыка. Я поплотнее запахнула куртку и отправилась туда.

Возле ступеней, спускающихся к воде, собралось десятка два молодых людей. Одни были наряжены в костюмы, другие играли роль зрителей. Сейчас снова появилась тяга к уличному театру, и я узнала Арлекина в пестром костюме, Пьеро в длинной белой рубашке с печальным выбеленным лицом, Коломбину с большим бантом в пышных волосах. Скрипач в черном берете с зеленым пером наигрывал простенькую мелодию, ему помогал флейтист, совсем молодой, почти мальчик.

Коломбина с Пьеро исполняли затейливую пантомиму, а Арлекин шутил со зрителями. Я подошла поближе. Арлекин тут же переключился на меня. Толкая присутствующих и поминутно раскланиваясь, он пробрался ко мне.

— Не откажите, любезная синьорина, в небольшом одолжении, — он лукаво усмехнулся. — Мы все с нетерпением ждали вашего прибытия.

— Увы, Арлекин, — ответила я, — непредвиденные дела задержали меня в дороге.

— Неужели кто-то осмелился чинить вам препятствия, о bella donna? Неужели какой-то наглец осмелился вас задержать, прекрасная госпожа? — И он изогнулся в шутовском поклоне.

— Этот человек способен на все, — со вздохом ответила я, заметив, что зрители с интересом прислушиваются к нашему разговору, — вот уже сколько лет он держит в повиновении весь наш город.

— Так это был сам герцог? — в притворном испуге воскликнул Арлекин.

— Да, — ответила я. — Но он обошелся со мной милостиво и разрешил следовать дальше.

— Ура нашему достославному герцогу, — провозгласил Арлекин, — который столь вежливо обходится с достойными дамами. Но вот я вижу нового человека, который присоединится к нашей славной компании. Посмотрите на его упитанный вид, посмотрите на хитрые глазки, на жадные руки, которые сами собой сжимаются при виде денег. Могу поспорить на свой дурацкий колпак, что к нам приближается ростовщик.

Все дружно обернулись в сторону приближающегося мужчины, который действительно был достаточно тучным. Про меня как-то забыли, и я поспешила затеряться в толпе. Арлекин отправился приставать к новому прохожему, но тот оказался тоже не лыком шит и за словом в карман не лез. Словесная перепалка привлекла народ, и вскоре все с удовольствием слушали словесных дуэлянтов. Музыканты оставили свои инструменты, а актеры поспешили к своему товарищу. Толпа покатывалась от хохота и встречала аплодисментами каждую удачную реплику.

— Хорошо получается, не хуже, чем у Шендеровича, — проговорил мужчина, стоящий рядом со мной. — Наверное, подставной.

— Вряд ли, — я дернула плечом. — Ко мне он тоже привязался, а я услышала музыку и просто подошла посмотреть.

— Значит, язык ловко подвешен, — констатировал мужчина, — а все-таки забавно вот так послушать.

— Пожалуйста, потише, — попросила, оборачиваясь, женщина.

Мужчина позади меня обиженно засопел, но смолк. Я стояла на набережной не меньше часа. Кто-то уходил, кто-то приходил, музыканты время от времени играли. Актеры танцевали, выступали с пантомимой, а Арлекин продолжал цепляться к каждому новому человеку. Но люди не обижались, я заметила, что мужчина, обращавшийся ко мне, вытащил достаточно крупную купюру.

Начал накрапывать дождик, порывы ветра усилились, а ноги начали замерзать. Я решила покинуть импровизированную площадку и опустила в футлярчик от скрипки несколько монет.

— Благодарю, прекрасная госпожа, — тут же высунулся черноглазый Арлекин. — Мы счастливы, что вы почтили нас своим присутствием.

— Непременно загляну к вам еще, — пообещала я.

— Мы здесь бываем через день, — тут же откликнулся проказник, — а по выходным с самого утра. Будем вас ждать. Только не опаздывайте из-за герцога.

— Прощайте, — я махнула рукой, а Арлекин умудрился вытащить откуда-то мятую шелковую розу и с ужимками преподнес ее мне.

Под его умоляющие завывания я вместе с розой покинула набережную и пошла к стоянке. Уже сидя в машине, пыталась вспомнить, кого же он мне напомнил. Даже сквозь густой слой грима проглядывали знакомые черты. Кто же это мог быть? Нет, не могу догадаться. Раздумывая об этом, я вырулила на дорогу и включила «дворники». Дождь разошелся не на шутку. Но если Карчинского и теперь нет в мастерской…

Однако он оказался на месте и сразу распахнул передо мной дверь. Грубо схватив за руку, он втащил меня в мастерскую.

— Что вам надо? — заорал он. — Зачем вы все время сюда таскаетесь?

Я с удивлением смотрела на художника. Куда девались вся его неторопливость и вальяжность. Волосы растрепались, сам он утратил весь свой лоск, а голос перестал быть медленным и вкрадчивым. Теперь он не бросал на меня липкие похотливые взгляды, напротив, смотрел с ненавистью, словно я была виновата во всех его бедах.

— Почему вы так со мной разговариваете? — спросила я. — По-моему, я вам ничего плохого не сделала.

— Ах не сделала. — Он снова схватил меня и потащил в комнату. — Тогда зачем ты все время крутишься здесь, что вынюхиваешь, журналистка!.. — Он разразился ругательствами. — Я тебя к себе не приглашал, нечего сюда таскаться.