Сын счастья - читать онлайн книгу. Автор: Хербьерг Вассму cтр.№ 115

— Как вы намерены поступить, господин Грёнэльв? — спросил он. Словно ему требовалось узнать еще кое-какие подробности, прежде чем сможет сообщить мне о моей болезни.

— Я бы хотел, господин профессор, чтобы близкий Анне человек…

— Замолвил за вас словечко?

— Нет, нет! Это невозможно!

— Значит, в этом мы не расходимся. Так что же?

— Что вы мне посоветуете, господин профессор?

— Поезжайте домой в Норвегию. Дайте Анне возможность все забыть. Самое лучшее, если она выйдет замуж за Акселя. Я так полагаю. У женщин бывают свои причуды. А Анна к тому же очень волевая женщина. Она уже проплакала полгода в Лондоне. Но если у вас серьезные намерения, поговорите с Акселем! Какая-то глупая история! Вы оба взрослые мужчины, готовые начать самостоятельную жизнь, заняться врачебной практикой, — прибавил он и подавил зевок.

— Господин профессор, вы верите в любовь?

Я встретился с ним глазами. В них мелькнуло что-то похожее на улыбку. Почти дружелюбную. Вертя в пальцах рюмку, он ответил:

— Любовь… Как вам сказать… Я полагаю, что у вас имеется свое определение любви… Я мало вас знаю. То, что вы пришли сюда, чтобы поговорить со мной, свидетельствует в вашу пользу, хотя время для этого вы выбрали не совсем удачно… И все-таки я не знаю, любовь ли заставила вас так поступить. Я не знаю, есть ли у вас какие-то долги. Не знаю, сможете ли вы содержать жену. Не знаю, понравится ли Анне в вашем темном полушарии, где полгода стоит зима. Однако… я не стану ее отговаривать, если она сама решит выйти за вас замуж. А вот ее мать непременно станет. Но Анна упряма… необыкновенно упряма. Это может оказаться для вас роковым. Вот все, что я пока могу сказать вам о любви.

Он с улыбкой осушил рюмку.

— А теперь неплохо бы немного поспать. За одну ночь мир все равно не спасти, — прибавил он и протянул мне руку.

В дверях появилась Анна. Ее лицо, обычно золотистого цвета, было серое и измученное. Глаза горели.

— Анна! Ты еще не легла? — воскликнул профессор.

— Я слышала все, о чем вы говорили!

— Вот как? Подслушивала под дверью? Ну и что скажешь?

— Вы решали мое будущее, словно я какая-то вещь!

— Так-так! — проговорил профессор.

— Я не собираюсь ехать в Нурланд. Ни в гости, ни тем более чтобы выйти там замуж. Ваши мужские интриги слишком мелки для меня! Слишком неинтересны!

Слышите? Но я не собираюсь также войти в пасторскую семью Акселя. Я намерена снова поехать в Лондон и найти там что-нибудь получше!

Ведьма, летающая в Иванову ночь! Она была не похожа сама на себя. Ее изящное, всегда безукоризненное платье было измято. Волосы растрепаны. Из-под юбки виднелись голые ноги. Кружева у шеи и на рукавах обвисли, словно она ходила под дождем. Она сжала кулаки, спрятав в них большие пальцы, и, как щит, держала их перед собой. Грудь ее напоминала с трудом работающие мехи.

По-моему, она никогда не была так прекрасна.

— Даю вам десять минут, молодой человек, попробуйте до чего-нибудь договориться, — сказал профессор. — Потом я вернусь и выпущу вас из дома. — Он вышел из комнаты.

— Может, ты все-таки поехала бы со мной, Анна? — спросил я еще до того, как он закрыл за собой дверь.

Она смерила меня взглядом. Судорожно вздохнула.

— Ты не будешь писать мне, когда я уеду?

— Ничего не знаю. Я устала от вас обоих. Вы мне надоели! Щенки!

Я попытался взять ее руки. Но она отпрянула от меня, загородившись ладонями:

— Я никогда не прощу тебе того, как ты поступил с Карной и при этом ничего не сказал мне про нее!

Я слышал, что она борется со слезами.

Мне показалось, что красный плюш сполз с мебели и застрял у меня в горле. Несмотря на удушье, я чувствовал только смертельную усталость. А это было уже неплохо. Может, я испытывал даже облегчение от того, что она не плакала, а бранила меня. Что не цеплялась за меня с рыданием: «Возьми меня с собой!»

Поэтому, когда в комнату вошел профессор, я почтительно пожал ей руку.

Я догадался, что он все понял превратно.

— Я сразу заметил, куда ветер дует, — сказал он, выпуская меня из дома. — С первого раза, когда вы пришли к нам. Я всегда надеялся, что Анна и Аксель будут вместе. Так было бы лучше всего. Правильнее… Но Анна такая… Вам с ней будет нелегко, молодой человек. Гордости у нее хватит на вас обоих. Так что проявлять собственную гордость вам бесполезно…

У меня не было оснований возражать ему.

Не знаю, что происходило в лодочном сарае, потому что сразу отправился к себе на Бредгаде. И, несмотря ни на что, даже заснул. Аксель и Анна? Анна и я? Аксель и Дина? Анна и я?

Что мне оставалось делать? Я устал, как только может устать человек от того, что он сам себе устроил.

Прошло три дня и три ночи. Я раздобыл два больших ящика, чтобы уложить в них свои книги и немногочисленные пожитки. Они стояли в углу у двери. Темные, солидные. Я сидел на кровати с трубкой, церковные часы только что пробили три раза. И тут я услыхал, что где-то в доме Дина разговаривает с вдовой Фредериксен.

Потом она появилась в дверях. Олицетворение силы. Яркие краски. Мягкие движения. Ее аромат заполнил комнату. Тяжелый и в то же время легкий. Солоноватый и пряный. Запах конюшни давно выветрился в Берлине.

Я не ждал, что она придет, чтобы облегчить мне жизнь.

Дни в лодочном сарае ушли в прошлое. Да и были ли они когда-нибудь? Может, я все только выдумал, потому что сам в этом нуждался?

— Я привезла тебе твой мешок и виолончель. Попроси извозчика принести их в дом, — сказала Дина.

Я кивнул.

— Как у тебя дела? — с безразличным видом спросила она.

— Что именно ты имеешь в виду? — Я нарочно говорил по-датски.

— Анну.

— Ничего хорошего.

— Но ты нашел ее и отвез домой?

— Да, конечно. А ты? Отвезла Акселя домой?

Она стояла у кровати. Но вдруг повернулась на каблуках, словно осматривала окружавшую ее изгородь. Я зашел на ее территорию.

Дина была такая же, как всегда. Но я-то изменился. Я уже не был тем мальчиком, которому она могла твердо положить руку на затылок, когда его охватывало разочарование или ярость. Я был кандидатом медицины. Вениамин Грёнэльв больше не подчинялся ее воле.

— Нет, напротив. — Она снова повернулась ко мне. Волны кругами расходились от ее прозрачных, как стекло, глаз. Наконец они достигли меня. Я молчал. Но глаз не опустил. В наступившей тишине я думал о том, что сейчас во мне догорает ее образ. Именно в это мгновение. И что бы там ни случилось, мне придется это выдержать.