Книга Дины - читать онлайн книгу. Автор: Хербьерг Вассму cтр.№ 30

В бревенчатых клетях хранились мука и немолотое зерно. Кожи, инструменты и снасти всякого рода. На первом и втором ярусах запах смолы чувствовался не так сильно.

Неплотно свернутые серые паруса складывались высоко под крышей на решетках из жердей. Или развешивались для сушки на могучих матицах. Таинственно и ритмично они роняли капли на щербатые половицы. На полу пестрели пятна от смолы, рыбьего жира и крови.

В большом пакгаузе, который назывался пакгаузом Андреаса, по имени давнего, удавившегося там владельца, на стенах висели небольшие кошельковые неводы и рыболовные снасти. Здесь же хранился и новый темно-коричневый кошельковый невод для сельди — гордость Рейнснеса. Он висел высоко и свободно напротив больших двустворчатых дверей, выходивших на море.

Любой резкий запах облагораживался здесь соленым морским ветром и становился приятным.

Лучи света проникали сюда через щелястые стены и перекрещивались друг с другом то в одном месте, то в другом.

Сюда к Дине пришла Ертрюд. Поздней осенью. Дина первый год жила в Рейнснесе.

Ертрюд вдруг возникла перед ней на пересечении трех солнечных лучей.

Необваренная, с неповрежденным лицом. С живыми, добрыми глазами. В руках она держала какой-то прозрачный предмет.

Дина сказала звонким детским голосом:

— Отец уже давно разрушил ту прачечную. А прачечная здесь, в Рейнснесе, не опасна…

Ертрюд скользнула за складки кошелькового невода, словно ей было тяжело говорить об этом.

Но она пришла снова. Пакгауз Андреаса стал местом их встреч. Он был больше других доступен ветру.

Дина рассказала Ертрюд о той маленькой девочке, что скрылась за часами в Тьотте, и о том, как она проводит время в беседке.

Но она не донимала ее рассказами о будничных делах, с которыми могла справиться сама, без ее помощи.

Зачем говорить Ертрюд, что Иаков и матушка Карен недовольны, что она не занимается хозяйством, что им хотелось бы, чтобы она сделала высокую прическу и каждый день обсуждала с Олине меню обеда.

Она рассказала Ертрюд о чудесах, какие видела в Бергене. Но не упомянула о повешенном.

Иногда Ертрюд улыбалась, обнажая в улыбке зубы.

— Люди там ходят в одежде, похожей на футляры, отдают команды, не слушают друг друга и стараются продать свои товары быстро и по хорошей цене. А женщины не умеют складывать даже простые числа! Они не представляют себе, как далеко от них мы живем. И ничего не видят вокруг из-за своих огромных шляп и зонтиков. Они боятся солнца!

Сперва Ертрюд отвечала ей односложно. Но потом сказала, что и у нее есть свои трудности. Они касались места и времени. Ертрюд огорчало, что она лишилась своей комнаты в усадьбе ленсмана.

Но больше всего она говорила о сверкающей радуге и о том, что люди внизу видят лишь ее бледное отражение. И о звездных небесах, которые окружают Землю по спирали. Они так огромны, что их невозможно охватить даже мыслью.

Дина слушала тихий знакомый голос. Она стояла прикрыв глаза и опустив руки.

Запах духов Ертрюд забивал все запахи склада, даже упрямые запахи смолы и соли. А когда он усиливался настолько, что воздух мог вот-вот разорваться, Ертрюд исчезала за складками невода.

Я Дина. Когда Ертрюд уходит, я сперва чувствую себя листком, что плывет по ручью. Потом мое тело словно отделяется от меня, мне становится холодно. Но ненадолго. Я считаю потолочные балки и щели между половицами. Постепенно кровь снова начинает струиться по моим жилам. Я согреваюсь.

Ертрюд есть!

Иаков боялся, что Дина чем-нибудь недовольна. Однажды он зашел в пакгауз, чтобы увести ее домой.

Она приложила руку к губам и шепнула: «Тс-с!» — словно он прервал ее на какой-то очень важной мысли. Его приход вызвал в ней раздражение и ничуть не обрадовал.

С тех пор он перестал следить, где она ходит. Просто ждал. А постепенно и вообще перестал думать об этом.

Первый год Иаков был еще главой и учителем в супружеской постели, однако не всегда. Это и смущало, и пугало его.

Со временем он понял, что супружеские игры, в которые он ринулся с жадностью и нетерпением вдовца, превратились для него в гонки, на которых он уже не мог выступать так часто, как ему хотелось бы.

Иаков, которому любовь всю жизнь приносила только радость, должен был признаться самому себе, что сдал.

А Дина была неумолима. И не щадила его. Случалось, он чувствовал себя племенным жеребцом, хозяином которого оказалась подставленная ему кобыла.

Часто он переводил дух на самом краю пропасти. Но Дина была ненасытна и безжалостна. Она не отказывала себе в удовольствии испытать самые невероятные позы и положения.

Иаков не мог к ней приспособиться. Он состарился, устал и потерял всякий охотничий азарт.

Он мечтал о спокойной жизни с заботливой и верной супругой. Все чаще и чаще он вспоминал покойную Ингеборг. Иногда он даже плакал, стоя за рулем карбаса, но он был опытный мореход, и никто не видел, сколько слез ветер уносит за борт.

И матушка Карен, и Иаков надеялись, что все образуется, как только Дина родит ребенка.

Но Дина не беременела.

Иаков купил молодого вороного жеребца. Жеребец был дик и необъезжен. В конюшне все проклинали его и звали Сатаной.

После Рождества Дина отправила гонца к ленсману, не поставив в известность Иакова. Она просила прислать к ней Фому, чтобы он помог объездить нового жеребца.

Иаков разгневался и хотел отослать Фому домой.

Дина заявила, что слово надо держать. Нельзя сегодня нанять человека, а завтра отправить его домой. Или Иаков хочет, чтобы над ним смеялись? Или он так беден, что не может позволить себе держать и скотника и конюха? Может, у него меньше средств, чем он говорил ее отцу, когда сватал ее за себя?

Нет, конечно…

И Фома остался. Он спал начердаке в людской вместе с другими работниками. На него смотрели свысока и даже дразнили. Но и завидовали. Он был Дининой игрушкой. Ездил с ней в горы. Всегда и всюду ходил за ней по пятам. Провожал ее, опустив глаза, когда она, в платье с облегающим лифом и в пальто, отделанном, бахромой, садилась в карбас с казенкой.

У Дины из Рейнснеса не было собаки. Не было никого, кому бы она могла довериться. У нее были только вороной жеребец и рыжий конюх.

Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника? Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей…

Книга Иова, 7:1, 2

Супружескую жизнь можно сравнить с огурцом, засоленным в слишком сладком рассоле. Без куска перченого мяса его не проглотишь.