Проклятие дома Ортанов - читать онлайн книгу. Автор: Денис Юрин cтр.№ 44

* * *

Белошвейки не посещают допросы, а если бы посещали, то не смогли бы вышивать, поскольку у них еще долго тряслись бы руки и непослушная игла выскальзывала бы из потерявших прежнюю ловкость пальчиков. Танва попалась в руки палача всего один раз и довольно легко отделалась. Однако ее воспоминания об этом «визите» оказались настолько сильны, что, как только девушка переступила порог небольшой пыточной, она чуть не лишилась сознания. В груди мгновенно закололо, стало трудно дышать. Чтобы не упасть, девушка прислонилась спиною к холодным камням стены, а ее пальцы нервно затеребили маленькие крючки на вороте платья.

Мужчины еще только готовились к экзекуции над безликим, а ей уже стало нехорошо. Танве было даже страшно подумать, что же случится с ней, когда последние приготовления будут исполнены и гревшийся возле горящего камина граф отдаст приказ начать пытку. Белошвейка уже не боялась обморока, она точно знала, что лишится чувств, стоит лишь раздаться первому крику иль стону. Вопрос стоял иначе и куда серьезней, Танва боялась умереть от разрыва сердца, уже сейчас учащенно колотящегося в груди. Она когда-то и от кого-то слышала, что такое происходит с очень впечатлительными и не привыкшими к жестокости людьми. Проверять на себе это утверждение девушке не хотелось, но новый хозяин не оставил ей выбора. Граф почему-то велел, чтобы она сопровождала его везде, в том числе и посещала допросы, занятие слишком суровое и жестокое для молоденьких, впечатлительных девушек.

Видимо, заметив плачевное состояние подопечной, вельможа жестом пригласил ее занять место рядом с собой возле камина. Танва предпочла бы не покидать ставшую родной стенку, тем более что граф сидел уж слишком близко от подготавливаемого к пытке пленника. Однако ослушаться она не могла. Все-таки найдя в себе силы, девушка, как в тумане, сделала несколько шагов и скорее упала, чем села на стул возле вельможи. «Если не смотреть, то будет не так страшно!» – тешила себя белошвейка надеждой и судорожно искала, на чем бы остановить свой взор. Выбор был большим, но кроме спины графа и собственных коленок все остальные объекты наблюдения не успокаивали, а, наоборот, раздражали.

– Гаржи – не обычные пленники, к ним нужен особый подход, – завел с ней разговор граф, как будто читавший мысли девушки и понимавший, что если с ней не поговорить, то подавляемые изо всех сил страхи в конечном итоге возьмут верх над рассудком. – Они почти не чувствуют боли, и без искусства Вернарда нам вряд ли его разговорить, но почему бы не попробовать?

Беспечный, пожалуй, даже веселый тон, которым говорил вельможа, и улыбка на его красивом лице как-то не сочетались с местом и обстоятельствами. Однако они задавали позитивный настрой, сводили ужас перед предстоявшей пыткой лишь к унылой необходимости исполнения формальностей. Голос вельможи оказал на девушку волшебное действие. Искусно нагнетаемое легкомыслие и отрешение от чужих страданий – лучшие целители парализованной страхом души. Стоило графу произнести несколько слов и улыбнуться, как дыхание Танвы выровнялось, руки перестали дрожать, а мурашки, резвившиеся до этого на спине, вдруг угомонились. Совсем непонятно почему, но белошвейке мгновенно стало не так уж страшно, она успокоилась и даже осмелилась посмотреть на плененного безликого убийцу.

Даже ни разу не посещавший мрачных подземелий обыватель предполагает, что есть множество способов обездвижить жертву, перед тем как начать ее пытать. Можно связать ей руки и ноги, можно вместо веревок использовать кандалы или менее грубые кожаные ремешки. Пленников привязывают к стульям, пыточным столам, подвешивают их за руки или за ноги, на худой конец, привязывают ко вбитым в пол или в стены кольям, однако то, что увидела белошвейка, далеко выходило за рамки привычных представлений мирных горожан. Избранный слугами Ортана способ закрепления допрашиваемого был уже сам по себе пыткой.

Почему-то не сняв с головы гаржи зеркальную маску и даже не откинув назад капюшон, люди графа прибили его тело к стене огромными толстыми гвоздями, лишь от вида которых могла бы потерять сознание не только нежная, хрупкая девушка. Такие большущие гвозди Танва видела впервые, ни в одной кузнице Висварда столь чудовищные по размеру страшилища не мастерят. Каждый из них по ширине и длине дважды превосходил палец самого Вернарда. Вгони такой гвоздь в самого стойкого человека хотя бы наполовину, и он закричит так, что у всех находящихся в подземелье мгновенно полопаются барабанные перепонки.

Тело гаржи было густо утыкано гвоздями. Огромные стержни с квадратными шляпками крепили к стене каждую кость, каждый сустав, в одной лишь грудной клетке их было с десяток. Девушку поразило, что пребывавший в сознании, а не в болевом беспамятстве убийца не дергался, не кричал, а хранил молчание. Гаржа лишь иногда вертел головой, видимо, переводя взор под отражающей языки пламени маской с двоих мужчин, подготавливающих пыточные инструменты, на величественно восседавшего на простом стуле графа и обратно. Белошвейке вдруг показалось, что она единственная, кому в пыточном зале страшно. Безликому же убийце, похоже, просто было интересно, что же глупые ортаны собираются с ним делать; всем своим видом он показывал, что считает предстоящее напрасной тратой времени и сил.

– Мы готовы, Ваше Сиятельство, – выложив из мешка на стол последний металлический предмет, о назначении которого Танве было страшно даже подумать, произнес один из мужчин, видимо, подручный Вернарда.

– Ну а ты, дружок, готов? – без злорадства, однако с игривой усмешкой обратился вельможа к жертве. – Может, сам все расскажешь? И время не потеряем, и тебе страдать не придется… а? Наверное, неприятно стеночку каменную да сырую спиной ощущать? – Почему-то вельможа не упомянул о торчащих из тела пленника гвоздях, а ведь, по мнению белошвейки, это было самое «неприятное» в положении безликого. – Нас ведь такая малость интересует, даже смешно сказать…. Зачем ты за девицей погнался, когда у тебя… – присутствие рядом дамы, пусть и неблагородного происхождения, все же смутило вельможу и заставило отказаться от прямых и четких формулировок, – …достоинства мужского все равно нет?! Шиш, пустота там полнейшая! Зачем тебе кровососка понадобилась?!

– Вы поплатитесь, вы все умрете, – отрешенно и совершенно спокойно прозвучал голос из-под маски. – Ваше убежище скоро найдут, до расплаты остались считаные часы. Пока не поздно, отдайте нам Армантгул, отдайте вампиршу и бегите из города!

– Не знаю, как вам, господа, – не отрывая глаз от прикованного к стене пленника, обратился вельможа к палачам, – а мне кажется, что наш «гость» упорствует…

– С чего прикажете начать, Ваше Сиятельство? – спросил старший мучитель, беря со стола огромные щипцы.

Сразу было видно, что мужчина только учится развязывать языки, а не является настоящим заплечных дел мастером. Окажись на его месте Вернард, он бы не задавал такие некорректные, непрофессиональные вопросы. Палач лишь спрашивает у хозяина, что следует узнать или как долго помучить жертву, до какого состояния ее довести. Мастера пыток интересует исключительно цель допроса, а не методика его проведения, которую уважающий себя вельможа и знать-то не должен…