Особые отношения - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 90

Если существует физическая составляющая влюбленности — бабочки в животе, американские горки в душе, — то в таком случае есть и подобная составляющая, когда влюбленность проходит. Кажется, что твои легкие словно решето — ты не можешь набрать достаточно воздуха. Все внутри замерзает. Сердце превращается в крошечную ожесточенную жемчужину — химическая реакция на раздражающее зерно правды.

Замыкает шествие Лидди. Сегодня она строит из себя Джеки Кеннеди.

— Она из управления гражданской обороны? — шепчет Ванесса. — Или перчатки — просто дань моде?

Я не успеваю ответить, как помощница адвоката уже спешит с ручной тележкой по проходу и начинает вываливать перед Уэйдом Престоном различные справочники, совсем как в прошлый раз. Даже если она делает это просто на публику, то трюк срабатывает. Я окончательно пугаюсь.

— Зои, очнись! — окликает меня Анжела, не отрываясь от своих записей. — Тебе известно, что почта чуть ли не выпустила марку с изображением Уэйда Престона? Но они передумали, когда люди так и не смогли решить, на которую сторону плевать.

Шорох черных одежд, входит судья О’Нил.

— Знаете, мистер Престон, вы ничего не выгадаете, если зачастите в суд. — Он просматривает лежащее перед ним ходатайство. — Мне кажется, сторона истца в вашем лице просит назначить опекуна-представителя для ребенка, которого еще нет и который, возможно, так никогда и не родится?

— Ваша честь, — встает Престон, — самое главное, что мы говорим о ребенке. Вы сами это только что подтвердили. И поскольку этот нерожденный ребенок уже зачат, ваше решение определит, в какой семье он будет расти. Поэтому я считаю, что суд обязан прислушаться к советам квалифицированного специалиста, который проводит беседы с потенциальными семьями и будущими родителями и сможет дать суду рекомендации перед принятием решения.

Судья пристально смотрит поверх очков на Анжелу.

— Миссис Моретти, что-то подсказывает мне, что у вас другое мнение?

— Ваша честь, в обязанности опекуна-представителя входит беседа с ребенком, ставшим источником разногласий. Каким образом будут беседовать с эмбрионом?

Уэйд Престон качает головой.

— Никто и не предлагает опекуну-представителю разговаривать с чашкой Петри, Ваша честь. Но мы полагаем, что беседа с потенциальными родителями желательна, чтобы понять, какой стиль жизни более приемлем для ребенка.

— Пробиркой, — шепчу я.

Анжела рассеянно наклоняется ближе.

— Что?

Я молча кручу головой. Эмбрионы хранятся в пробирках, а не в круглых чашках Петри. Если бы Престон как следует подготовился, он бы знал такие вещи. Но для него суть не в том, чтобы дотошно и педантично изучить дело. Для него важно стать инспектором манежа в цирке.

— При всем уважении, Ваша честь, но в законе штата Род-Айленд все четко прописано, — вмешивается Анжела. — Когда мы, слушая дело об опеке, обсуждаем интересы ребенка, мы говорим об уже рожденных детях. Мистер Престон пытается всеми силами поднять статус замороженных эмбрионов до того, чем в этом штате они не являются, — а именно, до статуса человека.

Судья поворачивается к Уэйду Престону.

— Мистер Престон, вы затронули интересную тему. Не уверен, что в дальнейшем не пожалею о том, что не развил ее, но миссис Моретти права. Назначение опекуна-представителя предполагает наличие хотя бы младенца, поэтому ваше ходатайство я вынужден отклонить. Однако касательно этого суда в наших интересах защитить невинные жертвы, посему я сам выслушаю всех свидетелей и возьму на себя роль опекуна-представителя. — Он поднимает глаза. — Мы готовы назначить дату слушания?

— Ваша честь, — отвечает Анжела, — моей клиентке сорок один год, ее жене почти тридцать пять. Эмбрионы уже около года находятся в криокамере. Мы бы хотели, чтобы дело слушалось как можно скорее, чтобы увеличить шансы удачной беременности.

— Похоже, хотя бы в одном мы с миссис Моретти единодушны, — вмешивается Уэйд Престон. — Хотя мы желаем, чтобы этот спор разрешился как можно быстрее по другой причине: эти дети заслуживают того, чтобы расти в любящей традиционной христианской семье.

— Есть и третья причина для своевременного слушания этого дела, — заявляет судья О’Нил. — В конце июня я выхожу на пенсию, и мне бы очень не хотелось, чтобы моему преемнику пришлось подчищать за мной хвосты. Назначим слушание через пятнадцать дней. Надеюсь, обе стороны успеют подготовиться?

Когда судья покидает зал суда, я поворачиваюсь к Анжеле.

— Это хорошо, верно? Мы выиграли ходатайство?

Но она настроена менее оптимистично, чем я ожидала.

— Технически да, — признает она. — Но мне не нравятся слова судьи о невинных жертвах. Как по мне, попахивает предвзятым отношением.

Мы замолкаем, когда к нам подходит Уэйд Престон и передает Анжеле лист бумаги.

— Список ваших свидетелей. — Она просматривает документ. — Вы не переусердствовали?

Он кровожадно усмехается.

— Это еще цветочки, дорогая.

В пятницу Люси опаздывает на занятие на пятнадцать минут. Я объясняю это тем, что мы перебрались в фотостудию на третьем этаже, — я и понятия не имела о существовании подобного кабинета.

— Здравствуй, — приветствую я, когда она заходит. — Не смогла сразу найти, да?

Люси молчит. Садится за парту, достает книгу и погружается в чтение.

— Ладно, ты продолжаешь на меня злиться. Ты очень ясно даешь это понять. В таком случае давай об этом поговорим. — Я подаюсь вперед, мои руки зажаты между коленями. — Для пациента вполне естественно неверно истолковывать свои отношения с терапевтом, Фрейд даже называл это ключом, который может помочь найти корни недовольства человека, кроющиеся в его прошлом. Может быть, мы можем конструктивно взглянуть на причины, по которым ты хочешь, чтобы я была твоим другом? Как это характеризует тебя в настоящий момент? Чего ты сейчас хочешь?

С непроницаемым лицом Люси продолжает листать книгу, это сборник рассказов Антона Чехова.

— Занимаешься русской литературой? — высказываю я догадку. — Впечатляет.

Люси не обращает на меня никакого внимания.

— Я никогда не изучала русскую литературу. Слишком скучно. Мне с головой хватает того, что написано на английском. — Я тянусь за гитарой и наигрываю «Славянский марш», минорный набор нот. — Если бы мне довелось сыграть русскую литературу, наверное, получилось бы нечто подобное, — задумчиво говорю я. — Единственное «но» — нужна скрипка.

Люси захлопывает книгу, бросает на меня испепеляющий взгляд и кладет голову на стол.

Я придвигаю свой стул поближе к ней.

— Если не хочешь говорить, что тебя тревожит, может быть, хочешь сыграть?

Молчание.

Я тянусь за джамбе, зажимаю инструмент между коленями и поворачиваю таким образом, чтобы она смогла на нем играть.