Особые отношения - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 126

— Может быть, прогуляемся?

Я киваю на бельведер. Макс выходит на крыльцо и босиком идет за мной к деревянной постройке. Я сажусь на ступеньки.

— Я этого не делала, — говорю я.

Наши с Максом плечи соприкасаются. Сквозь ткань рубашки я чувствую тепло его тела.

— Знаю.

Я вытираю глаза.

— Сначала я потеряла сына. Потом потеряла тебя. Теперь я вот-вот потеряю свои эмбрионы и, скорее всего, работу. — Я качаю головой. — Ничего не останется…

— Зои…

— Забирай их, — говорю я. — Забирай эмбрионы. Только… пообещай мне, что все закончится. Что ты не позволишь своим адвокатам притащить в зал суда Люси.

Он опускает голову. Не знаю, то ли он молится, то ли плачет, то ли одно и другое.

— Даю слово, — обещает Макс.

— Ладно. — Я вытираю руки о колени и встаю. — Ладно, — повторяю я и быстро иду к машине, хотя и слышу, как Макс что-то кричит мне вслед.

Я не обращаю на него внимания. Сажусь в машину, сдаю назад и останавливаюсь у почтового ящика. И хотя отсюда мне ничего не видно, я представляю, как Макс бросается в дом поделиться с Рейдом и Лидди радостной новостью. Вижу, как они обнимаются.

Звезды осыпались с неба и упали на крышу моей машины. Казалось, мне между ребрами вогнали меч — я потеряла детей, которых у меня никогда не было.

Меня ждет Ванесса, но я еду не домой. Я бесцельно поворачиваю налево и направо, пока не оказываюсь в поле, где-то за аэропортом, рядом со спящими самолетами. Я лежу на капоте машины, прижавшись спиной к ветровому стеклу, и наблюдаю, как в темноте с гулом садятся самолеты. Кажется, что они так близко, что я могу коснуться их брюха. Гул оглушает. Я не слышу ни своих мыслей, ни рыданий — что меня абсолютно устраивает.

Я собираюсь достать гитару, но это кажется бессмысленным. Именно ее я приносила в школу, чтобы научить Люси играть. Я хотела дать ее девочке на время.

Интересно, что она сказала? Является это обвинение пропастью между тем, кто она есть, и тем, кем ее видят родители? Или я не врубилась и неверно интерпретировала ее высказывания? Может быть, она не сомневается в собственной ориентации; может быть, мне это только показалось из-за суда, а я уже собственными красками разукрасила чистый холст, которым на самом деле является Люси.

Я достаю из чехла гитару и снова лезу на капот. Мои пальцы лежат на грифе, лениво поглаживают лады, как будто встретили старого любовника, правая рука ударяет по струнам. Но вдруг между струн мелькает что-то яркое, и я аккуратно выуживаю этот предмет, чтобы он не упал в эф.

Это аккорды к «Безымянной лошадке». Написанные моим почерком. Я отдала их Люси в тот день, когда мы разучивали эту песню.

На обороте зеленым маркером нарисованы пять параллельных линий. Нотный стан. На верхней линии две косые черты, словно сошедшие с рельсов вагоны.

Не знаю, когда Люси оставила это послание, но факт остается фактом. Из всех музыкальных символов Люси выбрала цезуру.

Интервал в музыке.

Короткую паузу, когда время замирает.

А потом, когда исполнитель желает, мелодия возобновляется.

На следующее утро губы Анжелы Моретти плотно сжаты, как клешни у краба.

— Моя клиентка снимает свои возражения, Ваша честь, — произносит она. — Мы просим суд не уничтожать эмбрионы, как прописано в договоре, а отдать их Максу Бакстеру.

Зал взрывается аплодисментами. Бен улыбается мне. У меня такое чувство, что сейчас меня стошнит.

Это ощущение не покидает меня со вчерашнего вечера. Началось с того, как Зои умчалась от дома. А потом я вернулся в дом, щурясь от слишком яркого света, и рассказал Рейду с Лидди, что Зои собирается отступить.

Рейд подхватил Лидди на руки и принялся кружиться с ней в прихожей.

— Ты понимаешь, что это означает? — смеялся он. — Понимаешь?

И внезапно я понял. Это означает, что я буду тихонько сидеть в сторонке и наблюдать, как Лидди становится все больше и больше, по мере того как внутри нее будет расти мой ребенок. Мне придется торчать в зале ожидания, пока Рейд будет присутствовать на родах. Мне придется смотреть, как Рейд с Лидди любят своего ребенка, а я окажусь третьим лишним.

Но она выглядела такой счастливой. Она еще не забеременела, а у нее уже горели щеки и блестели волосы.

— Это нужно отметить, — радовался Рейд, оставляя нас наедине.

Я сделал шаг вперед, потом еще один.

— Ты на самом деле хочешь именно этого? — прошептал я. Когда Рейд возвратился, мы отпрянули друг от друга.

— Поздравляю, сестричка, — говорю я, целуя ее в щеку.

Рейд принес открытую бутылку шампанского, из которой продолжает идти пена, и два бокала. В карман он засунул бутылку безалкогольного пива. Очевидно, для меня.

— Пей до дна, — сказал он Лидди и протянул мне безалкогольное пиво. — У меня родился тост. За самую красивую будущую маму!

Я выпил за нее. Как я мог не выпить?

— За Уэйда! — провозгласил Рейд следующий тост. — За Люси!

Я недоуменно посмотрел на него.

— А кто такая Люси?

— Падчерица Клайва Линкольна, — отвечает Рейд. — Зои явно выбрала себе не ту ученицу.

Брат допивает свое шампанское, но я не пью. Ставлю бутылку на нижнюю ступеньку лестницы и выхожу из дома.

— Пойду воздухом подышу, — говорю я.

— Я с тобой.

Лидди шагает ко мне, но я поднимаю руку…

Ничего не видя перед собой, я дошел до бельведера, где несколько минут назад мы сидели с Зои.

Я сто раз видел жену пастора Клайва. И трех его дочерей, которые стояли с ней на сцене и пели. Все они были еще слишком малы, чтобы учиться в старших классах. И ни одну из них, насколько я знал, не звали Люси.

Но была еще одна дочь. Паршивая овца, которая с трудом высиживала службу и никогда не оставалась на посиделки. Если она его падчерица, вполне вероятно, что у нее другая фамилия, не Клайв. И Зои абсолютно никак их не связывала.

Неужели эта девочка действительно обратилась к Зои за помощью, потому что боялась, что сама является лесбиянкой? Пыталась ли она поговорить со своей матерью и отчимом? Неужели Клайв узнал об этом и тут же решил, что Зои пыталась склонить его падчерицу к своему образу жизни, потому что иные объяснения выставили бы его в невыгодном свете?

Или пастор Клайв, зная, как нам нужны в суде дополнительные козыри, понимая, насколько важна для него эта победа, силой добился от падчерицы этого обвинения? Неужели он сделал ее козлом отпущения ради моей победы? Ради своей победы?

Я сидел, обхватив голову руками, и задавался вопросами, пока не понял: совершенно неважно, как появилось это обвинение.