Хозяин Пророчества - читать онлайн книгу. Автор: Николай Бородин cтр.№ 21

— Ты прекрасно сражался, Адус. Тебя хотели обратить, наделить силой Пустоты, чтобы заиметь своего человека в Совете — так или иначе, ты либо начал бы обращать других, либо вредил Гильдии и Империи иным образом. Выбор пал на тебя именно по той причине, что ты человек вроде бы комнатный, привычный более к бумажной работе. Но, — архимаг лукаво улыбнулся, — они просчитались, как ты верно сказал, в Гильдии слабаков нет. — Адус вроде бы отмер и, судорожно сглотнув, попытался что-либо сказать в свое оправдание, но Оцелот быстро поднял руку в предупредительном жесте. — Нет, что ты, ты действительно бился превосходно, в моих словах не было ни грана сарказма. Конечно, главы боевых отделов показали бы себя эффектней, правда, не уверен, что и они бы победили, но, — архимаг обезоруживающе улыбнулся, — кто-то же должен и думать, а не только швыряться молниями, верно?

Советник, почти не веря в то, что все обошлось, быстро кивнул и бочком пополз в сторону кресла, стараясь чувствовать стену за спиной. Нащупал подлокотник, собрался с духом и резким рывком перебросил себя на сиденье, где наконец-то расслабился.

Оцелот же снова обратил внимание на временно забытого Синда:

— Что ж, был рад увидеть тебя снова живым и здоровым и значительно продвинувшимся в магическом искусстве. Жаль, — взгляд Радимира оставался равнодушным, — что наша встреча не затянулась. — Архимаг, щелкнув пальцами, набросил на чернокнижника сеть хищных молний, которые стремительно скользнули тому под балахон и принялись с методичностью трупных червей вгрызаться в тело. Синд, однако, не проронил ни звука, лишь побелел как полотно. Оцелот оставил ему какую-то толику магии, и колдун использовал ее, чтобы обрести на краткие мгновения оставшейся ему жизни нечувствительность к боли, прошептав:

— Ты выиграл, старик… пока… Уже идет наш Мастер, перед которым и ты — червь…

Оцелот резко нагнулся и заглянул умирающему магу прямо в глаза:

— Какие мы наглые… Именно потому, что вы так обнаглели, я и знаю, что он идет. — Архимаг выпрямился и словно отрешился от реальности, глядя куда-то в беспредельность, и повторил в глубокой задумчивости: — Я знаю…

В мирных южных землях война, как капля чернил в ковше воды, была заметна везде. И так же, как капля в целой бочке, не особо влияла на ход событий — жизнь шла своим устоявшимся чередом. Только старушки на завалинках обзавелись платками и, глядя на проходящих по дороге солдат, касались левого плеча молитвенным жестом, вспоминая тех, кого сами когда-то не дождались. Прочие словно находились в каком-то мутном, нехорошем трансе — у женщин не все ладилось по хозяйству, и мужики, чтобы не подвернуться под горячую руку, сбегали из дому. Некоторые наиболее спокойные — на речку, с удочками, но большинство собиралось к избе сельского головы или старосты — поговорить за жизнь и за грядущую напасть. Все разговоры и споры рано или поздно скатывались к войне, особенно в тех селениях, что стояли на трактах и глядели на марширующих мимо солдат.

Так же было и в пригородной деревеньке на самом юру, откуда можно и столичные шпили разглядеть, и колонну походного полка издалека заметить. Едва стальная змея показала спину на гребне одного из холмов, как собравшиеся на площадь люди примолкли, думая каждый о чем-то своем. Потом послышались первые мнения:

— Что ж это они идут-то на юг, а не на север? Там, в Аленоре, небось каждый солдат на счету, а здесь походные полки черт-те чем занимаются.

— Да ты подумай мозгой, голова, что они, сами, что ль, решают, куда им идти и что делать? У их императорского величества плант на все заведен особый — когда и что делать. Наверное, ума-то поболе у них, знают что и как. И первосвященник ему помогает, и гильдейские тоже в стороне не стоят.

При упоминании о магах сразу же подала голос молодежь, наслушавшаяся проповедей в храмах:

— А и пусть бы их там, на севере, чаровников проклятых, потрепали. Правильно их вытурили всех туда, в пустоши, чтобы здешнюю землицу духом своим не пропитывали.

Сказали — и словно опомнились. Разговор снова затих, будто нечто невидимое могло услышать крамольные речи. А и впрямь, кто этих чародейников знает, придумают еще соглядатаев каких. Мало их Церковь гоняет, ой мало…

Многозначительный кашель, раздавшийся посреди подобных размышлений, мало кого не заставил вздрогнуть. Все обернулись к седому деду, неторопливо скручивающему цигарку. Старик облизнул край, загладил и только потом поднял взгляд, безошибочно выловив в настороженной толпе молодого нахала.

— Ты, парень, языком мели поменьше. — Дед огляделся, дабы удостовериться, что рядом нет местного отца-настоятеля. Скоро всяко Богу душу отдавать, и не хотелось бы под конец со священниками ссориться. — Я тебе вот что скажу: для служивого нету лучше места, чем рядом с магом. Всякая шваль — она чует, кто для нее опасней, и прямиком на волшебников нацеливается, о других и не особо думая. Да и даже в молодом чаровнике сила страшенная. Пусть он только огнем бросаться умеет или молоньей полыхать — уже толку, как от десятка лучников. — Дед прервался, пару раз тяжко кашлянул в кулак, отдышался и продолжил: — Да и в миру маги, они на север не просто так ушли. Аленор-то после войны почему выжженный стоял? Да и Глорнская чаща, отец рассказывал, мирным была лесом, светлым. А сейчас — гнездилище змеиное от края до края, и добро бы только змеиное! Магия там осела, как бестий выколачивали, ну и потом… А дикое волшебство — это, я тебе скажу, не туесок меду. Поди нерадостно тебе будет, коль начнешь дерево на дрова рубить, а оно тебя ветками цоп — и нету. Или репу копать, а глянь — у желтенькой уже пасть, что твой кулак, по лопате прыг-прыг да пальцы-от тебе и обкусает. — Старик собрал морщины в улыбку, загоготали и мужики, даже не догадываясь, насколько невинными были шутки дедка по сравнению с настоящими порождениями дикой магии.

— А маги, они там башню строят свою, и та всю эту дрянь, по землям разлитую, в себя вбирает. У меня брат туда ушел, давно от него вестей нету. А пока писал, говорит — житье, конечно, непростое. Но тому, кто работы не боится, вполне потянуть можно. Зато и земля там родит на зависть, да и Церковь туда не особо дотягивается. Магам-то десятину платить не надо, да и за ересь они никого не дергают. Мрачные — да, довелось мне на них насмотреться. Но глянь кто в ихний кодекс гильдейский — это ж страсть! Чародейник-то сам для себя страшен, как печка самоходная: чуть шажок в сторону и нету! Все на силе разума держится. Ни брагой душу развеять, мысли горькие разогнать, ни еще как отвлечься. Да тут обычный-то человек, скажу, озвереет!

Над площадью снова грянул хохот, быстро, впрочем, оборвавшийся — из храма выбрался-таки настоятель, чтобы узнать, чего это так глотки дерут. Прознай священник, про кого тут говорили, — и не видать деду царствия небесного. Так что дедок только многозначительно подмигнул собравшимся и запалил самокрутку.

Да к тому же у мужиков появилась иная тема для обсуждения. Колонна солдат подтянулась ближе, стал виден волк на знаменах, застывший в вечном броске, — символ Империи. И над колышущимися полотнищами сияли в солнечных лучах ярко начищенные бляхи с номером полка. Дед, по-стариковски дальнозоркий, аж дымом поперхнулся, разглядев цифры самым первым: