Убить некроманта - читать онлайн книгу. Автор: Максим Далин cтр.№ 47

По-моему, женщине можно отомстить только двумя способами — приблизив её к себе или удалив её от себя. В зависимости от сопутствующих обстоятельств.

Я говорил ей самые пошлые нежности, на которые у меня хватило фантазии. Вроде «вы — моя фиалочка, душенька». И убеждал с постной рожей, что жене грешно сопротивляться мужу. И всё такое.

Она вопила, уже не думая о холодной светскости и заученных приёмах, что я — грязный мерзавец, что у меня нет чести и что я бессердечен. И когда я наслушался вдоволь этих искреннейших излияний, то сказал:

— Теперь, сударыня, вы, по крайней мере, можете говорить эти слова с полным сознанием своей правоты. Это любезность, правда?

Розамунда швырнула в меня подушкой и разрыдалась.

От бессильной ярости — не угодно ли?

Она прожила в столице всю зиму. Я дал несколько балов, чтобы иметь скромное удовольствие потанцевать с супругой. Таскал её по приёмам. Узнал немало интересного о её новой личности — или о её обычной личности, которая всегда была скрыта от моих глаз.

Несмотря на свой крайний аристократизм, моя возлюбленная супруга была, на мой взгляд, глупа и жестока. Ей претило всё, что может доставить человеку радость, — такие предметы и поступки казались ей греховными. Моя Розамунда развлекалась разбором придворных сплетен, осуждая изо всех сил тех моих подданных, которым против всех официальных условностей удавалось денёк побыть счастливыми. Однажды сказала, к примеру, что, по её мнению, неверных жён и падших женщин нужно приговаривать к публичному наказанию плетьми, а если плотские утехи отдают противоестественным — то жечь, как еретиков и ведьм.

Розамунду очень интересовало, что другие делают, задув свечу. С вполне определённой целью — проконтролировать правильность и благопристойность их занятий. Меня она ненавидела всей душой — как мужчину, запятнанного всеми видами порока, и как короля, которому не было ни малейшего дела до чужих моральных кодексов.

Зато к концу зимы мой двор её обожал. Не весь, надо отдать ему должное, но все так называемые «благочестивые господа». В её покоях постоянно вшивались святые отцы или светские дамы и вели нескончаемые разговоры о мерзости и греховности мира, сопровождая тезисы примерами из жизни светских развратников. В конце концов это мне так надоело, что я дал ей долгожданное разрешение уехать в провинцию.

И вдохнул наконец чистого воздуха.

Некроманты, к сожалению, не ясновидцы. Умей я предвидеть будущее — замуровал бы жену в каком-нибудь дворцовом чулане и приставил бы к нему надёжную охрану. Но я пожалел её в последний раз.

Это глупо, глупо, глупо! Поступок именно таков, о каких Оскар отзывался как о «моём чрезмерном благородстве и великодушии». Я ведь знал, что Розамунда — мой враг.

Я только никак не предполагал, что до такой степени.

Весной мои новые приближённые решили слегка ко мне подольститься — устроили большой городской праздник. Народ, так сказать, повеселится.

Я был против. Они собрали на это дело пожертвования от ремесленных цехов, купцов и вольных мастеров — получилось много. Мне как раз хватило бы начать закладку новой крепости на юго-восточной границе. Я уже выбрал для неё отличное местечко — срослось бы дивно. Но нет.

«Что вы, добрейший государь! Ведь ваш город желает вас порадовать! Всё так замечательно запланировано: фонтан, бьющий вином, напротив вашего дворца, карнавал, выборы Короля Дураков… Ведь надо же наконец отпраздновать возвращение мира и безопасности! Повод-то каков — первый обоз из Голубых Гор пришёл, наше новое серебро!»

Канцлер, конечно, подсуетился. Небось, сам и пугнул городских, чтоб раскошеливались. Неудачная попытка ко мне подмазаться. Мир и безопасность — вы подумайте! Но в этот раз весь Совет просто из себя выходил, слюни развесил до пола, рассказывая, как это будет здорово. И я решил: демон с ними.

А ведь чуяло моё сердце, что все эти короли дураков и танцы под ореховым кустом не доведут до добра, чуяло. Но я обычно почти не давал балов и не участвовал в охотах. Когда лейб-егерь жаловался, что олени в моих угодьях расплодились не на шутку, я выдавал мужикам разрешения на их отстрел: им хорошо, и мне неплохо. Я не любил заниматься пустяками, бросив работу. И меня уломали-таки сделать разок исключение.

И я отлично понимаю, кто на этом празднике, будь он неладен, был настоящим королём дураков.

Кто получил от этого действа истинное удовольствие — так это Марианна. Я на люди её вообще выпускал нечасто, но тут она просто со слезами упрашивала. И я сделал ещё одну глупость. Той весной моя голова вообще, похоже, работала не лучшим образом: вероятно, от кромешной тоски и одиночества. Я никак не мог свыкнуться с потерей Магдалы. Временами я начинал себя ненавидеть. Я уже Бог знает сколько времени разговаривал по душам только с вампирами. От мысли о спальне меня снова начало мутить. Хотелось как-то поднять угнетённый дух. Ну что ж.

Давайте развлекаться.

Ничего не могу сказать — плебс изрядно порадовался. Сначала из этого фонтана — дешёвое, кстати, вино, зато из Винной Долины — черпали кубками, потом шапками, а ближе к вечеру там чуть ли не барахтались. Шуты кривлялись. Непотребные девки в город собрались со всех окрестностей. Придворные тоже получили удовольствие — каждый в меру своей испорченности: кто вино жрал, подороже того, в фонтане, кто девок тискал. Марианна так просто визжала и хлопала в ладоши — как эти мужички с голыми ногами, которые плясали на площади. Я только почувствовал некоторое удовлетворение от того, что не взял её в свою ложу — визг меня раздражает.

После этого праздника обо мне пошла новая рассказка: король не умеет смеяться. Из этого мужланы заключали, что адские твари всегда мрачны, а смех — нечто вроде оружия против Той Самой Стороны. Дивное подтверждение моей репутации.

На самом деле от воплей шутов у меня разболелась голова в первые же четверть часа. Разрежьте меня на части — не понимаю, что смешного в идиоте верхом на свинье или Короле Дураков, считавшем, сколько раз испортит воздух его осёл. Пьяные выходки, спровоцированные даровым вином, грубая и скучная суета. Над глупостью полагается смеяться по канону, но я по-прежнему предпочитаю смеяться над умными остротами, а не над нелепым поведением пьяных бездельников.

Ну не привык я веселиться нормальными способами — ничего не поделаешь. Зато уже ближе к концу этого несносного дня разговорился с казначеем о новых пошлинах на вывоз сукна и шерсти — и немного развлёкся. Однако имел неосторожность выпустить из поля зрения Марианну.

А грабли опять как дадут по лбу!

Вечерком после этого дурацкого карнавала ко мне пришёл Бернард с докладом. И кроме прочего сообщил прелюбопытную вещь: моя бесценная метресса, видите ли, принимала в своей ложе некую плебейку. И даже — это уже ни в какие ворота не лезет — что-то у мерзавки купила. Отдала перстень с аметистом — мой-то подарок, зараза. А что купила — Бернард не знает: покупочка была в уголок платка завязана. А общались дамочки шёпотом.