Отпусти кого любишь - читать онлайн книгу. Автор: Иосиф Гольман cтр.№ 45

– Стоять! – В лицо Седых смотрело дуло «ТТ».

– Я Мишку предупредил, что с тобой встречаюсь, – скучным голосом сказал Федор. – Он у леса.

– Да ну, – неверяще протянул Симаков. Но стрелять не стал. Эта вожатская сволочь вечно спутывала ему карты. А главное, заставляла бояться.

– Не веришь – пальни. Ты ничего не теряешь.

– Что не теряю? – запутался Ангел. Как же он ненавидел Федора!

– Все равно тебе сидеть. Грохнешь меня или нет – дела не меняет. Всех свидетелей не уберешь.

– Ты о чем?

– Хорь уже Мишке растрепал.

– Что?

– Кто чего делал. Первую убил Валя Лось. А кто Олю?

– Ты скотина! – заорал Ангел. – Ты сам раньше меня сядешь! У меня все схвачено! – Он размахивал пистолетом, как дубинкой.

Федор, улучив момент, когда дуло отвернулось в сторону, сильно ударил ногой по руке Ангела.

Пистолет выскочил из пальцев. Это не было сложно: Ангел, в отличие от Хоря, был силен только головой. Симаков не двигаясь растерянно смотрел на вожатого.

А тот спокойно подошел поближе, достал из-под куртки кинжал Хоря и засадил его по рукоятку в живот Ангела.

– Все, – сказал Федор. – Можешь больше не бояться.

Ангел как завороженный смотрел на торчащий из живота кинжал. Потом его колени подогнулись, и он мягко упал на правый бок. Листва и хвоя под ним быстро потемнели.

Федор понимал, что ему надо уходить. Но не смог себя пересилить, присел на корточки рядом с задыхающимся Ангелом. Внимательно вгляделся в его лицо.

Ангел беззвучно плакал, бессильно цепляясь окровавленными руками за торчащую рукоятку кинжала. Сейчас его лицо не было ни красивым, ни демоническим.

Обыкновенное лицо смертельно страдающего человека.

– Не надо было тебе ее убивать, – укоряюще сказал Федор. Потом поднялся и неторопливо пошел к видневшемуся невдалеке берегу озера.

Там его поджидал плот из трех бревен, пригнанный им еще вчера вечером. Федор ловко вскочил на плот и, отталкиваясь шестом, поплыл на другой берег. Вряд ли кто-то увидит его в темноте.

На середине озера сбросил в воду легкие, специально купленные сандалеты и переоделся в свои туфли. И уже на твердой земле переодел куртку: у нее было две стороны – одна красная, другая – синяя. Носить можно на обе.

Впрочем, куртку он тоже выбросит. Денег достаточно: стройотряд оказался прибыльным.

Вот, пожалуй, и все.

Мишка, как мог, убеждал Хоря расколоться. Труп есть, кинжал есть. На кинжале – «Х-в». Хорьков, значит. С Ангелом в последнее время дважды ругался. Ну, что еще надо? Сознайся и живи с чистой совестью.

– Не я это, гражданин начальник, – чуть не плакал Хорь. – Это все Седых подстроил!

– И твои инициалы на кинжале написал?

– И их тоже! Не было на нем букв!

– А ты откуда знаешь, что на нем было?

– Мой это кинжал, – сознался Хорь. Без Ангела и его адвокатов биться с хитрым сыскарем он не мог. – Но я не убивал!

– Допустим, ты правду говоришь…

– Честное слово, гражданин начальник! – Для пущей убедительности Хорь даже перекрестился.

– А как твой кинжал попал к гражданину Седых?

Хорь запнулся.

– Ну? – с угрозой произнес Мишка. Он умел быть грозным. – А хочешь, я вам устрою очную ставку? – вдруг предложил он. – Выйду и оставлю вас на часок.

– Не-ет! – истерично закричал Хорь.

– Смотри сам, – мягко объяснил ему мент. – Ты втягиваешь в дело Седых – и оказывается, что за тобой не только убийство Ангела, но и покушение на вожатого.

«Они заодно», – в отчаянии понял Хорьков. Даже его куцых мозгов для этого хватило.

– Смотри сам, – еще раз повторил опер. – Все улики налицо. И либо ты сознаешься в убийстве Ангела – это не самый страшный грех, он-то тебе пистолетом угрожал! – либо оказываешься закоренелым рецидивистом. А там еще по убитым девчонкам что-нибудь всплывет.

– Я сознаюсь, – перебил его Хорь.

– Вот и отлично, – подобрел Мишка. Он показал подозреваемому фотографии с места происшествия, объяснил пути отхода, и уже через полтора часа у него в столе лежала подробнейшая «явка с повинной». Дело имело совершенно четкую судебную перспективу.

– Вот же дал Федор! – сказал опер, оставшись в кабинете один. – Никогда бы не подумал.

Во дворе зафырчал автозак: Хоря увозили «на тюрьму». Мишка заторопился: сегодня он с Надей пойдет на танцы. А что, опера – тоже люди.

Да и Федор перебесится – с годок, а может, и меньше – и тоже успокоится. Найдет себе нормальную девчонку. Все равно у него с Королевой ничего бы не вышло. Это только в поговорках воруют – так миллион, а любят – так королеву. В жизни все проще.

И жизнь продолжается.

Небольшое помещение – приемный покой райбольницы – было насквозь пропитано запахом дезинфекции, казенного дома, боли и страха. Баба Мотя, вечно поддатая санитарка, ворча под нос, протирала мокрой тряпкой битый кафельный пол.

Только что сюда привезли двоих с поножовщины. Один вроде как ничего, а второму полоснули по артерии. Страх как крови налил – и в машине, и здесь. Вообще чудом довезли.

Баба Мотя с уважением посмотрела на Ивана Семеновича. Несмотря на его молодость, она даже в мыслях называла доктора только по имени-отчеству. Что-что, а мозги баба Мотя пока не пропила. Квартиру – да, а мозги – нет. И уж она-то за сорок лет в медицине всегда сумеет отличить настоящего хирурга от бесцветного обладателя диплома.

Баба Мотя, кряхтя, домыла пол – швабру не признавала. Последний раз выжала тряпку и с трудом разогнулась. Постояв минутку для восстановления равновесия, вымыла руки над плохо покрашенной жестяной раковиной.

Иван Семенович дописывал историю болезни. У них всегда так: артерию зашить быстрее, чем потом отписаться. Правда, и то и другое – важно. Там спасают больного, здесь – себя. Баба Мотя понимает в этой жизни гораздо больше, чем кому-то может показаться.

– Иван Семеныч, а с этим красавцем что делать будем? – наконец решилась санитарка прервать его занятие.

«Красавец» лежал на каталке уже больше часа, не обращая на себя никакого внимания. Его привезли в самый разгар суматохи. И отложили, поскольку помощь ему уже не требовалась. Даже лица не закрыли из-за суеты с ранеными.

Он и в самом деле был красив: высок, строен, хорошо одет. И возраст еще боевой, хоть и постарше доктора будет.

Вот разве что не дышит.